Как продаётся русский атом

Не ищите в заголовке негатива. Его не будет, потому что русский атом, как бы это ни казалось кому-то странным, продаётся совсем неплохо. И во многом это связано с тем, что даже в лихие 90-е годы и даже под воздействием «синдрома Чернобыля» никому и в голову не пришло превратить отрасль в очередной «коммерческий проект». Сегодня нам с экранов телевизоров или в интернете всегда готовы напомнить, что Россия продаёт продовольствия больше, чем оружия. Между тем многие эксперты, знакомые с научным и производственным потенциалом страны, считают, что она вполне может продавать технологий больше, чем нефти и газа.

Колоссальный ресурс разработок, особо востребованных в XXI веке, накоплен как раз в атомной отрасли. Атомная отрасль России — это около 300 предприятий и организаций, на которых занято почти 200 тысяч работников, в основном самой высокой квалификации. За годы её существования создан целый ряд подотраслей, которые давно, хотя и с разной степенью успеха, работают и на экспорт.



Радиомедицина и материаловедение, производство облучательных установок и малых ускорителей заряженных частиц, изготовление сверхпроводников, сверхсовременные системы очистки воды и газов, наконец производство и обогащение ядерного топлива — во всех этих и многих других сферах, где базовыми являются атомные технологии, русские и сегодня далеко не на последних местах. А чего стоят хотя бы многочисленные изобретения в сфере тех же нанотехнологий, к примеру, с использованием синхротронного излучения, которое в России можно генерировать сразу в целом ряде научных и производственных центров.

Однако главный экспортный потенциал российских атомщиков на сегодня — это всё же строительство АЭС. Практически по всему миру. После Чернобыля и уж тем более после Фукусимы многим казалось, что перспективы мирного атома весьма сомнительны. Германия уже сворачивает свою атомную программу, а экологи продолжают твердить об альтернативной энергетике, на которую мало у кого хватает средств.

Основной аргумент «зелёных» против атомной энергетики — это радиоактивные отходы. Но давайте сделаем несложные расчёты. Для того чтобы получить восемь тысяч киловатт-часов электроэнергии, требуется почти пять баррелей нефти или от четырёх до девяти тонн угля. Или же всего 30 граммов обогащённого урана. Как загрязняют атмосферу эти баррели и тонны, объяснять не надо, а 30 урановых граммов несложно собрать и затем переработать в каких-то шесть граммов стекла и 20 миллилитров жидкости. Да, их потом ещё придётся где-то захоронить, но ведь тонны диоксидов — углерода и серы, вообще уйдут в атмосферу. А там — и парниковый эффект, и кислотные дожди. Есть о чём спорить. Ну а то, что атомная энергия обходится в разы дешевле, спорам вообще не подлежит.

Спрос на дешёвую и доступную энергию растёт практически повсюду. Растёт постоянно. И после того как атомные реакторы наконец-то удалось сделать реально безопасными, их будут продолжать строить. Невзирая на возражения экологов. Отечественный концерн «Росатом» за последние полтора десятка лет сформировал впечатляющий портфель заказов отнюдь не на ровном месте. Достижения ещё советских времён, когда советский атом удавалось продвинуть даже в такие отдалённые углы, как Ливия или Куба, принесли пользу уже и в наши дни.

Показательно, что в портфеле «Росатома» отечественные заказы занимают достаточно скромное место. Так, внутри страны на сегодня в разной стадии строительства находится 8 энергоблоков АЭС, причём один из них плавучий, который носит имя Михаила Ломоносова и готов вот-вот заменить закрывающуюся старенькую Билибинскую АЭС. Готовятся площадки или проектная документация ещё как минимум под четыре новых отечественных АЭС.



При этом за рубежом в ближайшие десять-пятнадцать лет войдут в строй не меньше 30 энергоблоков, возведённых российскими специалистами. Наверное, можно было бы строить больше и в России, но не использовать возможности экспорта, когда считается, что кроме нефти и газа, мы ничего и не продаём, согласитесь, неразумно.



За счёт чего же так «рванули» русские атомщики? Только не думайте, что за счёт какого-то особого умения торговать или уговаривать. И уж тем более не за счёт того, что предлагают нечто уникальное за уникально маленькие деньги. Продешевить — себе навредить, этот старый купеческий принцип в России ещё не успели забыть. Преимущества «Росатома» иного рода — это технологии, а также желание и умение профессионально работать. Но первое, и, пожалуй, самое главное, простите за повтор: Россия по-прежнему обладает наиболее совершенными в мире обогатительными технологиями.

Её конкуренты, прежде всего американцы, в своё время явно пошли не тем путём, за что им потом пришлось расплатиться небезызвестной сделкой НОУ-ВОУ. Пресловутые сотни и даже тысячи центрифуг, гальванические линии и цепочки боксов, которые ЦРУ много лет пытается отследить у того же Ирана или в Северной Корее, — всё это наши, российские разработки. И именно под них кто-то готов выстраивать новые производства, а кто-то, то ли из гордости, то ли из-за тупости, продолжает упираться. Хотя, вообще-то, уже поздно.

В распоряжении «Росатома» на сегодня — целый комплекс научно-технических разработок в области проектирования реакторов, производства ядерного топлива. У специалистов отрасли неоценимый опыт эксплуатации атомных станций, а квалификация персонала АЭС неоднократно подтверждена проверками МАГАТЭ. А ведь в какой-то момент казалось, что Россия вообще может быть вытеснена с ядерного рынка, если, конечно, не примет меры к созданию современных инновационных ядерных технологий и удобных для клиентов экономических схем их внедрения за рубежом.

О технологиях разговор особый, а вот со схемами всё, кажется, получилось даже лучше ожиданий. Кто-то готов сегодня приписать все заслуги в этом Сергею Кириенко, возглавившему «Росатом» в 2007 году, но главным его достижением в отрасли считают то, что он не постеснялся сделать ставку на профессионалов. Именно профессионалы давно настаивали на том, что АЭС за рубежом надо строить «под ключ» и чуть ли не за свой счёт. Примерно так, как в годы Второй мировой американцы запустили ленд-лиз — фактически безвозмездную программу помощи союзникам, которая помогла загрузить американскую промышленность на многие годы вперёд. Да, взяв у бизнеса едва ли не грабительские кредиты, но ведь у конкурентов не было и этого. В итоге экономика США после войны и после ленд-лиза окончательно закрепила за собой лидирующие позиции в мире.



К настоящему же времени, когда на посту главы «Росатома» Кириенко уже сменил Алексей Лихачёв, кстати, тоже профессионал — выходец из атомной отрасли, выяснилось, что похоже, только российские специалисты оказались готовы и после Фукусимы строить и АЭС, и исследовательские атомные центры «под ключ». С гарантиями безопасности, с готовностью разделять ответственность с партнёрами. «Под ключ» в своё время строили атомные центры в Ливии и на Кубе, «под ключ» в итоге стали достраивать и брошенную немцами иранскую АЭС в Бушере.

Её, с подачи российских специалистов, тоже подкрепили исследовательским центром, а заодно и суперсовременными установками по опреснению воды. Характерно, что именно готовность русских взять под полный контроль оборот ядерных материалов на объекте в Бушере вплоть до захоронения отходов стала в своё время одним из сильнейших аргументов в пользу подписания небезызвестного всеобъемлющего плана, названного потом «иранской ядерной сделкой».


Ядерный центр на базе АЭС в иранском Бушере начинали строить немцы, достроили — русские.

Новый опыт работы именно по такой системе российские атомщики накопили уже не так давно — в Белоруссии, где для строительства первой в республике АЭС был выбран проект «АЭС-2006», полностью соответствующий современным рекомендациям МАГАТЭ. Её строительство сразу решили осуществлять «под ключ», не исключено, что из опасений того, что непредсказуемый партнёр может вдруг «соскочить». В ноябре 2011 года было решено, что Россия прокредитует Белоруссию на 10 млрд. долларов сроком на 25 лет под строительство АЭС. Её первый блок возведут уже в начале 2019 года — всего на несколько месяцев позже первоначального срока, хотя корпус ядерного реактора отгрузили с волгодонского «Атоммаша» ещё 14 октября 2015 года. Начать давать энергию АЭС должна уже в 2020 году.

Практику строительства белорусской АЭС в «Росатоме» оперативно превратили в комплект отраслевых нормативов и регламентов, который неплохо помог уже при заключении серии новых контрактов. Понятно, что партнёр получает от российских атомщиков источник дешёвой и чистой электроэнергии на годы вперёд, да ещё и обязательства по последующему захоронению радиоактивных отходов. Понятно также, что в той стране, где будет построена АЭС или ядерный центр, появится много квалифицированных инженеров и учёных, занятых в данной сфере. А ещё страна получит возможность избавиться от постыдной зависимости от нефтяных или газовых цен (вот нам бы сами так — и ведь есть же все предпосылки!).

А что же в ответ получает Россия? Во-первых, на много лет вперёд платежи по многомиллиардным кредитам и доходы от совместной эксплуатации АЭС (читай: от продажи электричества). Во-вторых, гарантированную загрузку предприятий одной из самых передовых отраслей своей экономики. В-третьих, заведомо лояльного партнёра, опять же, на годы вперёд. И наконец, в-четвёртых, возможность готовить специалистов (а обучение в вузах — бизнес весьма выгодный) специалистов для атомной отрасли в той или иной стране.

А тем временем наука, а вслед за ней и реальное атомное производство серьёзно продвинулись в решении ещё одной из главных проблем ядерной энергетики — ресурсной. Наметился переход на так называемые технологии расширенного воспроизводства, когда заново запускаются в цикл выработки энергии заново обогащённые таблетки от старых тепловыделяющих сборок.

Россия, увы, никогда не могла похвастаться огромными запасами уранового сырья, всё в порядке было только в глухих углах Казахстана, подо что и развивался атомный город Усть-Каменогорск. Но где сегодня тот Казахстан? Тем более что и при наличии Казахстана, а ещё и Узбекистана, и Украины, в СССР не стеснялись облагать своеобразным «атомным налогом», к примеру, Чехию и даже Индию. Теперь же, быть может, уже через несколько лет, с развитием технологий, потребность в «свежей» урановой руде может сильно упасть, так как уже получается обогащать отработанное топливо.

Тут российский опыт обогащения оказывается востребованным как никогда. Загрузка комбинатов топливного цикла будет, по всем признакам, обеспечена чуть ли не на годы вперёд, хотя сразу серьёзно осложняется экологическая проблема. Новая прокрутка по циклу даёт слишком много отходов, которые ещё только предстоит либо битумировать, либо стекловать, а ещё и захоранивать. Однако это, как ни парадоксально, России опять же к выгоде. Ведь никакого аналога Челябинскому ПО «Маяк», как по мощностям, так и по опыту персонала, вообще-то нигде в мире больше нет. Точно так же мало конкурентов и у размещённого неподалёку от Сергиева Посада НПО «Радон», десятки лет аккуратно и без вреда природе собирающего «атомную грязь». Что называется, спасибо товарищу Берии и тысячам работников Атомпрома, которых теперь мало кто вспомнит.

Напомнив о том, что на полях саммита G-20 Россия только что заключила целую серию атомных соглашений с Аргентиной, остаётся отметить одно — практически всё атомное производство России по-прежнему сосредоточено в рублевой зоне. В отличие от оборонки, в атомную промышленность иностранные комплектующие, даже в сфере IT, традиционно поставлялись и поставляются по минимуму. А рубль, как известно, всего несколько лет назад опять подешевел почти вдвое к доллару и евро. Себестоимость же производства в России с тех пор, если и выросла, то не больше, чем на 25-30%, причём в основном по нашей собственной инициативе или же по глупости и жадности тех, кто у нас рулит экономикой. Россию, кажется, только спасает то, что у конкурентов всё и навсегда привязано к евро и доллару. А их девальвировать, понятное дело, нельзя, и потому-то русский бизнес на АЭС словно бы вдруг превратился из просто выгодного в очень выгодный.

Только не думайте, что «Росатом» буквально рвёт подошвы на ходу. Серия контрактов за рубежом — это всё же, скорее, показатель слабости конкурентов, а не нашей силы. С кадрами ведь, особенно квалифицированными и молодыми, дело и в атомной отрасли обстоит плохо. Точнее, очень плохо. А профильные вузы теперь и простых инженеров для отрасли не готовят, даже легендарный «бериевский» институт химического машиностроения сначала в экологическую академию перепрофилировали, а теперь и вовсе с автомеханическим слили...

Алексей Подымов

* * *