Чем опасен троцкизм?

25 октября по Юлианскому календарю (старому стилю) — годовщина Великого Октября. Прошло более ста лет, но до сих пор не утихают споры о роли в тех исторических событиях трех фигур — Ленина, Сталина, Троцкого. И это неудивительно: ситуация, которую мы имеем сегодня, настолько живо и во многих деталях повторяет те события, включая на наших глазах возникший и углубляющийся раскол западного мира, что актуальность Октябрьской тематики неизмеримо возрастает. Как, разумеется, и цена вопроса в борьбе за ее интерпретацию, которая всецело зависит от определенных интересов. Никто не отменял марксистского определения политики, как взаимодействия социально-классовых и групповых интересов по отношению к власти.

Помните, с чего начиналась «перестройка»? С разговоров о «хорошем» Троцком и «плохом» Сталине. И со связанной с этим провокации, во-первых, задвигающей на периферию главную для Октября фигуру Ленина, во-вторых, реабилитирующей троцкизм, в-третьих, конъюнктурно вводящей в тогдашний «выбор» и другие фигуры. Вроде Бухарина, чью вдову Анну Ларину с заученным наизусть «посланием к потомкам» в «перестройку» вытащили на телеэкраны.

Откуда росли ноги? Теперь мы это знаем определенно: от «круга единомышленников», о котором рассказывал «архитектор перестройки» Яковлев, предлагавший для демонтажа советского строя и социализма сначала бить «поздним» ленинизмом по сталинизму, а затем социал-демократизмом и либерализмом — по ленинизму. Спасибо А.А. Сазонову, который опубликовал это воспоминание, наряду с множеством архивных документов, в сборнике «Кто и как уничтожал СССР» (М., 2010).

В этом русле развивались и разнообразные исторические «изыскания», в которых обласканные советской властью маститые ученые, вроде Плимака из бывшего Института сравнительной политологии (до этого — Института проблем рабочего движения), отрабатывали яковлевский «заказ» противопоставления Ленина Сталину и «притягиванием» его к Троцкому.

Сегодня так грубо никто не работает. Сегодня поступают по-другому: сводят трех лидеров РСДРП(б) воедино и представляют их «триумвиратом», в котором каждый руководствовался своим видением революционного процесса, но двигали-де они его вместе, дополняя друг друга. Подмены в этом утверждении сразу две. Во-первых, никакого «триумвирата» не было, имела место даже не конкуренция, а борьба, предельно обострившаяся именно на подступах к Октябрю и продолжившаяся после него. Во-вторых, линий было не три, а две — ленинско-сталинская и троцкистская. Третья линия если и существовала, то принадлежала Каменеву и Зиновьеву, в Октябре проиграла и подчинилась, а впоследствии слилась с линией Троцкого, навязав жесткую внутрипартийную борьбу, которую проиграла опять.

И это в высшей степени показательно, ибо отражает коренное противоречие между большевизмом и меньшевизмом. Официально — между меньшевистским «вырастанием социализма в капитализме по мере его продолжительного эволюционного развития» и большевистским форсированным «революционным переходом к социализму». Подробнее об этом — в работе «О нашей революции», полемике Ленина с меньшевиком Сухановым (Полн. собр. соч. Т. 45. С. 378-380 или здесь).

Окончательный раскол РСДРП — весна 1917 года. В конце апреля большевики проводят Всероссийскую конференцию, принимая в основу «Апрельские тезисы» Ленина с курсом на социалистическую революцию. Меньшевики в мае созывают съезд своей, уже самостоятельной партии, подводящий базу под блок мелкобуржуазного Петросовета с Временным правительством. Это — точка невозврата: бывшие однопартийцы становятся непримиримыми противниками.

И в соответствии с линией доревролюционного партийного «центра», место ушедших меньшевиков внутри большевистской партии занимает экс-центрист, «межрайонец» Троцкий, «центризм» которого еще со времен Августовского блока заключался в том, чтобы объединить партию вокруг себя, соединив большевистскую риторику с меньшевистской политикой. И блок тот на венской конференции 1912 года был создан, чтобы переиграть прошедшую за полгода до этого ленинскую Пражскую конференцию. А когда эта затея провалилась, тогда, уже в конце 1913 года, и появилась та самая «Межрайонная» группа, которая, продолжив линию «центра», в итоге примкнула к большевикам в канун VI съезда, принявшего решение о курсе на вооруженное восстание в условиях ликвидации пресловутого «двоевластия». С той же целью: поставить Троцкого в центр событий.

На самом деле, Ленин с Троцким схлестнулись еще в борьбе с отзовизмом и ликвидаторством. Выступая за абсолютизацию подполья (первые) и парламентаризма (вторые), эти течения, от которых партия избавлялась несколько лет, предварили будущие, уже при Сталине, уклонизмы — левый и правый. И в том, и в другом случаях за формальной противоположностью этих течений друг другу скрывалась борьба против ЦК и единства партии. Раскусили это, каждый в свое время, и Ленин, и Сталин. Пражская партконференция, куда Троцкого не позвали, в отличие даже от Плеханова, как раз и завершила процесс этого избавления, что и вызвало у «демона революции» столь бурную реакцию.

Неразрывность Ленина и Сталина в 1917 году доказывается последовательным отстаиванием последним позиции первого, которое берет начало, по признанию самого Сталина, со второй половины апреля («Троцкизм или ленинизм», к этому сталинскому докладу большевистской фракции руководящего профсоюзного органа ВЦСПС мы еще вернемся). Примеров такой неразрывности много, приведем основные работы, в которых это прозвучало:

Речь на заседании ЦК 16 октября 1917 года (Краткая запись на пленуме ЦК). Собр. соч. Т. 3. С. 381-382. Обсуждая ленинскую резолюцию от 10 октября (о курсе на вооруженное восстание), Сталин отметает предложение «подождать нападения» противника и критикует как пораженчество Каменева-Зиновьева, так и оглядки на «мировую революцию»: «Тут две линии: одна линия держит курс на победу революции и озирается на Европу, вторая — не верит в революцию и рассчитывает быть только оппозицией».

«Что нам нужно?» Собр. соч. Т. 3. С. 387-390 (канун Октябрьского восстания, 24 октября 1917 г.). По сути воззвание, призыв к вооруженному восстанию как способу «исправить ошибку» Февраля, когда победители добровольно передали власть буржуазии.

Выступление на заседании ЦК РСДРП(б) по вопросу о мире с немцами 11 января 1918 г. (Краткая протокольная запись). Собр. соч. Т. 4. С. 27. Жесткая критика Троцкого в увязке с «оглядками на Запад», что побуждает к выводу, что и 16 октября имелся в виду именно Троцкий: «... Принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму. Позицию Троцкого невозможно назвать позицией. Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию».

Вопрос о Брестском мире как момент истины вскрыл расстановку сил в так называемом «триумвирате»: Сталин однозначно и бесповоротно занял сторону Ленина, Троцкий же сделал все, чтобы мир провалить, втянув неспособную воевать страну с разбежавшейся армией в «горячую фазу», которая ставила под вопрос выживание и советской власти, и страны. В чьих интересах он действовал? Кому нужнее всего было загнать русских обратно в окопы? За чьи интересы нас хотели принудить воевать?

Теперь о «Троцкизме и ленинизме?» (Собр. соч. Т. 8. С. 324-357). И следует иметь в виду, что спекуляции вокруг фигуры Троцкого сильны еще и тем, что в советские времена, с одной стороны, стыдливо замалчивалась сама тема Троцкого, не говоря уж о его работах. А с другой, замалчивали и Сталина: даже тексты его докладов на съездах, конференциях и пленумах ЦК не публиковались. И эти два обстоятельства подготовили почву очень многим домыслам.

Итак, три главы на самые актуальные и злободневные сегодня темы: «Факты об Октябрьском восстании», «Партия и подготовка Октября», «Троцкизм или ленинизм?».

Краткое вступление: «... Я ограничусь поэтому разоблачением некоторых легенд, распространяемых Троцким и его единомышленниками об Октябрьском восстании, о роли Троцкого в восстании, о партии и подготовке Октября и т.д. Здесь же я коснусь троцкизма, как своеобразной идеологии, несовместимой с ленинизмом, и задач партии в связи с последними литературными выступлениями Троцкого». На дворе, заметим, ноябрь 1924 года, и партия только оправляется после удара, связанного со смертью Ленина.

Сталин прямо указывает на меньшевистское происхождение извращения Троцким фактов об Октябре, связанное с тем самым Сухановым, с которым чуть более чем за полтора года до этого полемизировал и Ленин в «О нашей революции». Рассуждая о важности Военно-революционного комитета (ВРК), созданного Петросоветом, Сталин ограничивает его роль политическим «наступлением на Временное правительство» и отводит функции политического центра восстания сформированному 10 октября Политбюро ЦК, а организационного — созданному 16 октября «практическому» Военно-революционному центру (ВРЦ), который представлял большевиков в ВРК.

Не правда ли, очень показательно, что через четыре дня, 20 октября, ВРК «отвечает» на создание ВРЦ появлением «своего» бюро, тоже из пяти членов. При этом в состав ВРЦ во главе со Сталиным входит всего один «межрайонец» Урицкий и нет Троцкого, хотя он и входит в Политбюро, а в составе бюро ВРК во главе с Антоновым-Овсеенко никто из троих большевиков не входит в ВРЦ. На языке политики это называется параллельные конкурирующие центры. И не случайно, ибо как только ВРК создается, в тот же день следует решение Петроградского комитета РСДРП(б) «уточнить статус» ВРК. Между тем, именно столичный партком в те дни выступал той самой опорой Ленина, что прорывала устроенную ему Троцким информационную изоляцию.

Вот как описана эта коллизия у Сталина: «... Задачи практического центра: руководить всеми практическими органами восстания согласно директивам ЦК. Таким образом, на этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто “ужасное”, то есть в состав практического центра, призванного руководить восстанием, “странным образом” не попал “вдохновитель”, “главная фигура”, “единственный руководитель” восстания, Троцкий. Как примирить это с ходячим мнением об особой роли Троцкого?.. Между тем, здесь нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября. Он, как и все ответственные работники, являлся лишь исполнителем воли ЦК и его органов...».

И далее: «Это не значит, конечно, что Октябрьское восстание не имело своего вдохновителя. Нет, у него был свой вдохновитель и руководитель. Но это был Ленин, а не кто-либо другой, тот самый Ленин, чьи резолюции принимались ЦК при решении вопроса о восстании, тот самый Ленин, которому подполье не помешало быть действительным вдохновителем восстания, вопреки утверждению Троцкого. Глупо и смешно пытаться теперь болтовней о подполье замазать тот несомненный факт, что вдохновителем восстания был вождь партии В.И. Ленин».

Весь сталинский доклад не перепечатаешь, да и смысла нет: имеющий глаза, да прочтет сам. Но вот еще один характерный сюжет, показывающий реакцию Ленина на заблуждения Троцкого. «Так называемый редактор сочинений Троцкого Ленцнер уверяет, что американские письма Троцкого (март) “целиком предвосхитили” ленинские “Письма из далека” (март), легшие в основу Апрельских тезисов Ленина, — говорится в сталинском докладе. — ... Троцкий не возражает против такой аналогии, принимая ее, видимо, с благодарностью».

Но, во-первых, письма Троцкого “совсем не похожи” на письма Ленина ни по духу, ни по выводам, ибо они отражают целиком и полностью антибольшевистский лозунг Троцкого: “без царя, а правительство рабочее”, лозунг, означающий революцию без крестьянства. Стоит только просмотреть эти две группы писем, чтобы убедиться в этом. Во-вторых, чем объяснить в таком случае, что Ленин счел нужным отмежеваться от Троцкого на другой же день после своего приезда из-за границы? Кому не известны неоднократные заявления Ленина о том, что лозунг Троцкого: “без царя, а правительство рабочее”, является попыткой “перепрыгнуть через не изжившее себя крестьянское движение”, что этот лозунг означает “игру в захват власти рабочим правительством”?».

Отдельная, весьма интересная тема — американская «одиссея» Троцкого, в особенности, его спешный отъезд после Февральской революции из США в Россию. И все перипетии этого путешествия, которое, как доказывает специалист по русскому революционному движению, профессор-историк Университета штата Айдахо Ричард Спенс, контролировалось англичанами через резидента британской разведки Уильяма Уайзмана.

Пропустив Троцкого и устроив спектакль с арестом и освобождением, англичане обеспечили ему алиби от обвинений в коллаборационизме. Одновременно они отказали в транзите через Британию Ленину (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 487-488). И поскольку вынужденный проезд через Германию обернулся для него форменной травлей, разве не имеет права на жизнь версия о продуманности всех этих шагов, являвшихся частью единого замысла?

Цепочка подобных «совпадений», как свидетельствует другой американский историк Роберт Уорт в работе «Антанта и русская революция», завершается внушительным набором фактов, из которых следует, что авантюры генерала Корнилова в августе 1917 года и адмирала Колчака, начиная с 1918 года, также тесно координировались спецслужбами Британии и США. За то же, чтобы выпустить Троцкого из Галифакса и позволить ему продолжить движение в Россию перед англичанами ходатайствовал президент Вудро Вильсон.

А ему через год с небольшим подручные Уайзмена с помощью правой президентской руки полковника Хауса привели на аудиенцию Колчака, обеспечив тому транзит из Европы через США и Японию на российский Дальний Восток и в Сибирь.

Там он и превратился в «верховного правителя» России, главу сначала Уфимской директории, а затем Омского правительства, которые возникли в процессе отступления Белой армии из Поволжья на Восток. Сформировался же Восточный фронт после того, как именно Троцкий отдал провокационный и заведомо невыполнимый приказ о разоружении чехословацкого корпуса, на штыках которого эсеры и меньшевики создали самарский Комуч — Комитет Учредительного собрания. Левая рука только притворяется непослушной, а на самом деле очень хорошо ведает, чем занимается правая и ревностно ей подыгрывает?

Сталин отмечает три особенности троцкизма, противопоставленных ленинизму:

— теорию «перманентной революции», игнорирующую крестьянский фактор;

— недоверие к большевистской партийности, стремление непременно соединить с ее оппортунизмом в одной партии, размыв революционную партийность оппортунистическим реформизмом (в который Троцкий «влюбился» еще в США и самозабвенно описывал);

— недоверие к лидерам большевизма, прежде всего к Ленину, под которого Троцкий делал постоянные «подкопы».

Еще один маленький штрих. В июле 2006 года свет увидело интервью с сотрудником итальянских спецслужб, который участвовал в расследовании политических похищений и убийств, осуществленных террористической сетью ЦРУ «Gladio» руками входивших в нее левых ультрас из «Красных бригад». Обсуждая фигуру одного из идеологов этого проекта Майкла Ледина, инсайдер сказал следующую важную вещь, которая имеет прямое отношение к теме нашего разговора. «Идею перманентной революции Ленин заимствовал именно у Троцкого, только из “социалистической” переименовал в “демократическую”. А Троцкий идею перманентной революции заимствовал у сотрудников британских спецслужб, которые считали, что на Востоке необходима постоянная нестабильность, чтобы не дать консолидироваться исламу».

Именно из троцкизма, как из яйца, следовательно, вылупилась, «глобальная демократическая революция» имени Буша-младшего и Кондолизы Райс. Круг замкнулся. Троцкизм — не история, а важный идейный источник воинствующего глобализма, потенциал которого нам продемонстрировали в ходе так называемой «арабской весны».

«Как могло случиться, что Троцкий, имеющий за спиной такой неприятный груз, оказался все-таки в рядах большевиков во время Октябрьского движения? — задается вопросом Сталин. — А случилось это потому, что Троцкий отказался тогда (фактически отказался) от своего груза, спрятал его в шкаф. Без этой “операции” серьезное сотрудничество с Троцким было бы невозможно». И резюмирует: «Троцкизм выступает теперь для того, чтобы развенчать большевизм и подорвать его основы. Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм, как идейное течение».

Каков главный урок этой истории столетней давности для современности. Он исключительно прост: заигрывающий с троцкизмом до того, как..., неизбежно столкнется с ним после. Поэтому целесообразно предварительно отнять у этого «феномена» упоминаемый Сталиным ключ, на который закрывается «до лучших времен» вполне определенный «груз». И не надеяться на русский авось.

Владимир Павленко

* * *