НАТО, бросок на юг

Североатлантический альянс наряду с наращиванием ресурсов и военной активности на восточном фланге блока у границ с Россией в заметной мере ориентирует вектор геополитических интересов на регионы Ближнего Востока и Северной Африки.

Важным инструментом для реализации политики США и НАТО в регионе выступает выдвинутая в 1994 году инициатива альянса по развертыванию Средиземноморского диалога (СД), предусматривающего практическое сотрудничество с Израилем, Иорданией, Египтом, Тунисом, Марокко, Мавританией и Алжиром (с 2000-го).

Тесно примыкает к Средиземноморскому сотрудничеству выдвинутая НАТО в 2004 году Стамбульская инициатива о сотрудничестве (СИС), для участия в которой приглашены страны Большого Ближнего Востока, в первую очередь государства — члены Совета сотрудничества стран Персидского залива.

В 1995 году ЕС запустил свое евросредиземноморское партнерство («Барселонский процесс»), ОБСЕ разработала средиземноморскую инициативу. Сегодня процесс Барселоны уступил место политике соседства ЕС на юге, которая сталкивается с рядом политических и экономических препятствий после «арабских революций», в то время как инициатива альянса развивается.

На протяжении более двух десятилетий Средиземноморский диалог, дополненный Стамбульской инициативой, заметно расширил масштабы и темпы деятельности НАТО в регионе. Инициативы используются альянсом для продвижения собственных интересов в южной части Средиземноморья при одновременном проецировании опыта использования гибридных технологий на все пространство «кризисной дуги», протяженность которой альянс определяет от зоны Сахель (между Сахарой и Суданом) до Центральной Азии.

Причин развития инициатив альянса в стратегически важном районе несколько.

Во-первых, в странах Средиземноморья, прилегающих к южному флангу НАТО, существенно возросла политическая, экономическая и военная активность России и некоторых других государств — конкурентов Запада. Наступательная позиция России в Сирии и Восточном Средиземноморье требует учета в стратегии альянса, который вынужден балансировать между рисками дальнейшей деградации отношений с Москвой и попытками создать имидж надежного партнера в глазах соседей на юге.

В ряде африканских и арабских государств экономически уже давно утвердился Китай, который сделал значительные инвестиции в развитие средиземноморских портов, а также имеет значительный вес в обеспечении безопасности средиземноморских коммуникаций, включая Суэцкий канал.

Наряду с этим в регионе наращивает экономическое присутствие Япония, а Индия развивает тесные политические и военные отношения с Израилем. Совокупность этих факторов воспринимается как новый стратегический вызов безопасности альянса.

Во-вторых, актуальность для НАТО и ЕС приобретают угрозы и вызовы, исходящие из Средиземноморского региона: международный терроризм, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки, рост организованной преступности и политического насилия, незаконная торговля стрелковым оружием и легкими вооружениями. Угроза распространения ОМУ и средств его доставки наряду с терроризмом расценивается как весьма существенная Израилем и США.

Под предлогом парирования ракетных угроз в регионе развивается система ПРО НАТО морского базирования, которая продолжает оставаться в числе приоритетов развития военно-силовой составляющей НАТО в Средиземноморском регионе. Создана и протестирована в реальном времени оперативная система связи командно-управленческих структур глобальной системы ПРО США и НАТО, в том числе с корабельными группировками американских ВМС, оснащенных БИУС «Иджис».

На подходы НАТО к спектру проблем, многие из которых появились относительно недавно, накладывают отпечаток устоявшиеся за многие десятилетия стереотипы в оценках международной обстановки и выбора способов реагирования.

Дело в том, что традиционно Североатлантический союз готовился к единовременному решению только одной основной задачи — коллективной обороне в Европе или кризисного управления за ее пределами. Сегодня, по оценке альянса, сохраняются угрозы с востока, усиливаются с юга и севера, а также в киберпространстве и из космоса, противостояние которым требует способности НАТО быстро реагировать на новое сочетание обычных и нетрадиционных угроз.

Дополнительными источниками турбулентности являются требования США о более равномерном распределении финансового бремени в условиях жестких финансовых ограничений в ряде стран. Нет согласия между государствами-членами, выступающими за дальнейшее расширение НАТО, и теми, кто предпочитает консолидироваться в составе 29 государств.

Продолжаются споры между сторонниками подготовки НАТО к решению классических задач обеспечения безопасности и теми, кто хочет повысить роль НАТО в отражении гибридных и глобальных угроз.

Задача выработки единой стратегии по Средиземноморью и выделения необходимых ресурсов существенно усложняется решениями НАТО об ускоренном создании дорогостоящей военной инфраструктуры на востоке, где многие задачи приходится решать фактически с нуля. Напротив, НАТО обладает значительной инфраструктурой и активами вокруг Средиземного моря.

В то же время сегодня НАТО не выработало объединяющую стратегию для востока и юга, разработка которой представляет непростую задачу с учетом огромного разнообразия вызовов, рисков, опасностей и угроз (ВРОУ) на этих двух театрах.

В этом контексте юг Средиземноморья рассматривается альянсом как мощный «генератор» гибридных угроз, что требует выработки разнообразных гибридных стратегий реагирования.

В-третьих, неконтролируемая миграция через Средиземное море уже в течение нескольких лет возглавляет список озабоченностей стран НАТО и ЕС. В Иордании проживают более трех миллионов мигрантов (примерно 700 тысяч из Сирии), в Турции — около трех миллионов, примерно половина от Сирии, в Ливане — почти два миллиона, возможно, половина от Сирии.

В Ливии — около 800 тысяч мигрантов, в Алжире — примерно 250 тысяч, в Марокко — около 90 тысяч, а в Тунисе — около 100 тысяч человек. Наибольшее число мигрантов — из Нигерии. НАТО и ЕС пока не удалось выработать консолидированную стратегию противодействия угрозе неконтролируемой миграции.

И наконец, особую проблему представляют потоки боевиков, которые беспрепятственно перемещаются между странами региона и вливаются в террористические, повстанческие и криминальные сети различных государств — членов НАТО и средиземноморских стран-партнеров.

Торговля наркотиками через Атлантический океан по маршрутам от Латинской Америки и Карибского бассейна до Западной Африки и далее в Магриб и Европу служит важным индикатором важности и высокой степени влияния трансрегиональных связей на безопасность.

Распространение цифровых технологий в странах региона облегчает террористическим сетям решение задач привлечения боевиков, планирования операций связи и организованной торговли мигрантами.

Отсюда в число стратегических проблем сотрудничества южно-средиземноморских партнеров с НАТО включаются задачи обеспечения кибербезопасности и защиты критически важной инфраструктуры.

В условиях прозрачности границ стран Средиземноморского региона удельный вес терроризма, потоков боевиков, незаконной миграции, пиратства на море и гуманитарных рисков становится все более значимым в стратегиях обеспечения безопасности как стран Европы, так и большинства государств региона.

К поиску новых решений подталкивает альянс и тесная связь между нестабильностью на южной периферии и внутренней безопасностью Европы, что формирует общую проблему, особенно в свете недавних терактов, а также реальной перспективы новых инцидентов.

С учетом влияния перечисленных и некоторых других факторов июльский саммит НАТО в Брюсселе одобрил создание Регионального центра по югу (NATO Regional Hub for the South), который включает ряд политических и практических инициатив в области сотрудничества в целях формирования стратегического, предметного и последовательного подхода к Ближнему Востоку и Северной Африке. Фактически речь идет о продолжении стратегии переформатирования пространства под реалии нового формирующегося миропорядка.

Сложные угрозы и вызовы в регионе прямым образом затрагивают безопасность НАТО. В рамках общей стратегической задачи альянс ставит перед собой три главные цели:

● укрепить потенциал сдерживания и обороны НАТО от вызовов и угроз, исходящих с юга;

● внести вклад в международные усилия по кризисному регулированию;

● оказать содействие региональным партнерам в укреплении стабильности и устойчивости перед лицом угроз безопасности, в частности борьбе с терроризмом.

В этом контексте НАТО намерено формировать более прочные и динамичные отношения с партнерами по Средиземноморскому диалогу и Стамбульской инициативе сотрудничества, в частности помогая им в модернизации их структур в сфере обороны и безопасности. Однако это намерения с «двойным дном».

Важным шагом на этом треке является создание Регионального центра по югу в Неаполе, который формально призван решать ряд задач, связанных с повышением осведомленности альянса об обстановке и понимания региональных вызовов, угроз и возможностей, с оказанием поддержки работе по сбору, обработке и распространению информации, с координацией действий НАТО на юге и взаимодействия с партнерами по СД и СИС.

Новый центр будет заниматься проблемами дестабилизации, международного терроризма, радикализации внутренних сил в государствах к югу от НАТО и миграции.

При внимательном прочтении задач центра можно обнаружить, что многие из них имеют долгую историю: действительно, именно альянс дестабилизировал Ливию, поддерживая там внутренний терроризм и радикализацию, а затем разрушил Ливийское государство, развязав там войну, которая имела катастрофические последствия и спровоцировала миграцию. Как в этой войне, так и в тайной войне в Сирии командование НАТО в Неаполе играло и играет главную роль.

Фактически центр инкорпорирован в структуру командований ВС США и будет заниматься привычными делами: организацией шпионажа, в том числе в киберсетях, и проведением других секретных операций в странах Ближнего Востока и Африки.

Например, рассказывая о деятельности США и Великобритании в регионе, известный американский журналист Сеймур Херш в интервью британской газете «Индепендент» упомянул о «крысиной тропе» поставок оружия, проторенной между Ливией и Сирией ЦРУ с участием МИ6, которая использовала подставные компании.

Это было сделано для снабжения сирийских повстанцев, в том числе джихадистских группировок, дабы помочь им в свержении Асада. Информированный журналист утверждает, будто американская политика направлена на нейтрализацию географической сферы шиитов, простирающейся от Ирана до Сирии и Ливана, где действует «Хезболла», и тем самым на перекройку границ под нужды XXI века.

В решении широкого спектра подрывных задач Региональному центру СД будет способствовать Региональный центр НАТО-СИС в Кувейте. Для расширения фронта работ оба центра намерены развивать отношения с Лигой арабских государств, Советом сотрудничества государств Персидского залива и с Африканским союзом.

Создание Регионального центра по югу представляет собой важный шаг альянса на пути подготовки инфраструктуры, необходимой для проведения военных учений и военного вмешательства в Средиземноморском регионе, включая возможность развертывания там сил быстрого реагирования НАТО (СБР), если это окажется необходимым.

Александр Бартош, член-корреспондент Академии военных наук

* * *