Половина американцев ждёт начала новой «Великой депрессии»

На самом же деле мы сейчас находимся между вторым и третьим её этапамиВ своих текстах я много пишу о том, что и как делают руководители крупных экономик мира, денежные власти ряда стран, как и о том, почему они (возможно) принимают свои решения. Довольно значительное место в моих рассуждениях отведено анализу тех правил и принципов, которые власти «вбивают» в голову народа и своих избирателей. Пишу я и о том, какое реальное развитие событий ждет этих избирателей в более или менее обозримом будущем (хотя, конечно, точно это предсказать сложно, особенно в части сроков). Но вот что думает сам этот народ, мне сказать сложно. Результаты выборов тут не показатель, поскольку западная политическая система, которая уже привилась и у нас, задумана так, чтобы не допустить всякого безобразия вроде демократии. Иными словами, выбор народа и его мнение в рамках этой системы категорически не приветствуются: разрешается только ставить галочку в рамках заранее утвержденного списка. Народ, естественно, в случае, если он недоволен списком, или просто не ходит на выборы, или же голосует «за меньшее зло», которое на поверку оказывается злом тем же самым. В любом случае, понять, что он при этом в реальности думает, оказывается совершенно невозможно, разве что проводить специальные социологические опросы. Но и тут есть проблемы, поскольку серьезные организации своим статусом дорожат, и уж совсем «неправильные» вопросы народонаселению задавать не будут. Тем интереснее было прочитать вчера в Интернете результаты опроса, устроенного CNN (отметим: верного пса американского империализма, постоянно сеющего ложь во всем мире в интересах американской политики, Ливия – тому пример). Скажу сразу, что здесь я ориентируюсь именно на Интернет, поэтому гарантий точности информации дать не могу. Так вот, в соответствии с этим исследованием, около 48% американцев ожидают, что Великая депрессия повторится в течение года. Кроме того, агентство зафиксировало самое высокое с начала проведения CNN опросов в октябре 2008 года количество респондентов, выразивших определенность в своих мнениях. В частности, рекордное количество американцев – 30% – заявили, что боятся остаться без работы. Также сообщается, что директор подразделения CNN, которое занимается опросами – Китинг Холлинг – заявил, что высокий уровень американцев, которые считают, что в стране может случиться повтор крупнейшего экономического спада, сам по себе уже сигнал для тревоги. «Это – не просто экономический пессимизм... это – экономический фатализм», – сказал он. Я, правда, не очень понимаю, при чем здесь фатализм (т. е. вера в то, что собственные действия не могут привести ни к какому позитивному результату, который определяется «фатумом», т. е. судьбой), но это уже скорее специфика американского понимания слов. Скорее всего, их можно интерпретировать так: американцы не верят, что власти их страны могут существенно улучшить ситуацию в экономике. Мы же отметим, что власти действительно этого не могут, но связано это не с нежеланием или «фатумом», а с тем, что развитие ситуации в экономике зашло так далеко, что выправить имеющиеся структурные перекосы без существенного спада просто невозможно. Нужно отметить еще одно обстоятельство, а именно само понимание Великой депрессии. Дело в том, что депрессия – это не спад, а долгосрочное отсутствие роста. Если мы вернемся в ситуацию 1920-30-х гг., то увидим, что последовательность событий развивалась примерно так. Сначала, в первой половине 1920-х гг., – достаточно быстрый рост (который впервые в истории стимулировался кредитованием спроса) на фондовом рынке и на спекуляции с землей. Разумеется, эти деньги, созданные путем кредитной (не денежной!) эмиссии, попадали в руки широкого круга граждан и повышали общий спрос, за счет которого надувались финансовые «пузыри». Затем, в 1927 году, рухнул «пузырь» на рынке недвижимости, затем, в 1929 году, – на фондовом рынке. Этот рынок частично восстановился (к весне 1930 года падение было отыграно почти на две трети), но затем начался структурный кризис, связанный с падением завышенного спроса. А падение спроса – это и падение ВВП. Этот кризис (дефляционный шок) продолжался до конца 1932 года, причем темпы спада ВВП были достаточно стабильны (примерно 1% в месяц), после чего экономика вышла на некоторый минимум, в котором и держалась практически до 1941 года, т. е. до начала вхождения США во Вторую мировую войну. Иными словами, собственно весь кризисный процесс включал в себя как минимум 4 этапа, из которых собственно депрессия была только последним. А до нее были вхождение в кризис (период кредитного стимулирования спроса), обвал «пузырей» и дефляционный шок (резкое падение завышенного частного спроса). А теперь посмотрим на нынешнюю ситуацию. Первый этап длился с 1981 по 2008 гг. Такая его длина была обусловлена использованием искусственного механизма – постоянного снижения стоимости кредита. Т. е., в отличие от ситуации 1920-х гг., процесс стимулирования спроса был осмысленным и (относительно) контролируемым. Кстати, и масштаб превышения спроса над реально располагаемыми доходами граждан оказался в результате много выше, чем в 1920-е гг. За это время было много моментов, когда финансовые пузыри могли лопнуть. Можно вспомнить, например, 1987 год с рекордным обвалом фондовой биржи (тогда, с учетом инфляции, ФРС закачала в экономику даже больше денег, чем сейчас, в 2008-2009 гг.) и весну 2000 года с обвалом всех фондовых площадок. Но у денежных властей США еще были ресурсы (главным образом снижения учетной ставки, т. е. стоимости кредита), и каждый раз, пройдя по краю пропасти, им удавалось удержать ситуацию. Наконец, в 2007 году рухнула пирамида недвижимости (аналог 1927 года), а в 2008 году, одновременно с очередным падением фондового рынка, начался дефляционный шок. И вот тут ФРС, как и в 1987 году, начала бешеную накачку экономики эмиссионными (на этот раз речь уже шла об эмиссии денежной, не кредитной!) деньгами, причем темпы этой эмиссии составляли как раз 1% от ВВП в месяц. Какое занятное совпадение с ситуацией начала 1930-х гг.! Это позволило и спасти от окончательного обрушения пирамиду фондового рынка, и удержать падение совокупного спроса, которое хотя и продолжается, но не так активно, как в 1930-е гг. Кроме того, эмиссионные деньги, пропущенные через бюджет, позволили частично компенсировать падающий частный спрос, а частично заменили его на спрос государственный. В 1930-е гг., когда эмиссии практически не было, такой механизм был недоступен. Иными словами, если сравнивать нынешнюю ситуацию с тем временем, то мы сегодня находимся где-то в периоде января-февраля 1930 года, когда казалось, что фондовый рынок уже восстанавливается, а падение спроса еще только начиналось. Тогда этот период длился буквально несколько месяцев, сегодня, за счет эмиссии, его растянули на несколько лет. Но пройти этот период все-таки придется (как и спад), поскольку диспропорции в экономике (в частности, между частным спросом и реально располагаемыми доходами) практически не были устранены. Вот в этом и состоит непонимание американского народа. Его представители, скорее всего, под словами «великая депрессия» понимают весь период кризисов 1927-41 гг., но мы-то должны понимать, что мы сегодня находимся между вторым и третьим этапами этого сложного кризисного процесса, и до того, как мы выйдем на депрессионный этап, нам еще предстоит пережить тяжелый спад. Американские граждане могут считать, что этот спад уже был, но тут мы вынуждены их разочаровать, поскольку он, по большому счету, ещё и не начинался. Но, в любом случае, понимание народом той ситуации, в которой он находится, с моей точки зрения, полезное явление. Несмотря на все происки «свободы и демократии», реальная суть происходящих процессов начинает доходить до простого человека, и это замечательно.Хазин Михаил Леонидович