СССР. О планировании, реформе Косыгина и корпоративном планировании

Планирование в СССР в период до реформы Косыгина-Либермана и после нее — огромная разница. До реформы планирование было направлено на обеспечение нормальной работы единого народнохозяйственного комплекса СССР, при этом убыточность одного какого то участка, отрасли экономики или отдельного предприятия компенсировалась повышением отдачи другого участка или отрасли.

Важен был общий результат — повышения уровня жизни граждан страны, снижение цен на основные товары и услуги, рост уровня обороноспособности государства, короче, развитие страны.

После реформы, когда полученная прибыль стала одним из главных критериев работы предприятий и отраслей, эта направленность на достижение общего конечного результата исчезла.

Каждая отрасль стала добиваться роста своих «показателей», не принимая во внимание — а как их рост отразится в общем на экономике страны, на жизни людей? При этом отражалось все это не только на макроэкономическом уровне, а на самых обыденных, повседневных делах.

Приведу пример:

Я начал свою трудовую деятельность в 1965 году, в то самое время, когда в стране начала проводиться эта реформа, поступив на швейную фабрику учеником электрика.

На фабрике работало в смену около двух тысяч человек, естественно, им нужно было добираться до работы. Смена начиналась в 7 часов утра, и люди спокойно ехали на работу на общественном транспорте, на автобусе, которые, хотя и были полными, вполне успевали привезти всех к началу смены — одновременно перевозя и остальных пассажиров. Для снижения давки в это время АТП выделял дополнительные автобусы на маршруты.

Точно то же самое было в конце смены.

Но — провели реформу, и главным показателем стала прибыль автотранспортного предприятия. АТП — владелец автобусов, заключило договор с фабрикой о том, что оно с такого-то по такое-то время будет перевозить только работников фабрики, подавая автобусы на определенные остановки, а после смены — к проходной фабрики, за что фабрика стала платить ему деньги.

Прибыль АТП возросла, но автобусы это предприятие для перевозки рабочих снимало с городских маршрутов, и в результате в период пересмены на фабрике количество автобусов на них уменьшалось, что приводило к большим очередям на остановку и давке в оставшихся машинах.

Более того, поскольку деньги от фабрики за предоставление пяти автобусов поступали АТП стабильно, у него пропал стимул для поддержания необходимого количества автобусов на линиях.

Вот таким образом непродуманное планирование работы, направленное только на достижение максимальной прибыли, привело к ухудшению качества обслуживания населения.

Или другой пример. До 60-х годов стандарт на лампочки накаливания в СССР определял, что они должны выпускаться на напряжение 230 вольт, в результате они при нормальном использовании работали по 5-10 лет (у моих родителей в доме одна лампочка горела лет 15). Поэтому сбыт лампочек был затруднен, создалось затоваривание в магазинах.

Вместо того, чтобы просто сократить их выпуск, соответствующее министерство продавило изменение ГОСТа, и лампочки стали выпускаться уже на 220 вольт (технические подробности об уменьшении диаметра вольфрамовой нити оставим в стороне), в результате чего срок службы лампочек стал год-два, а то и меньше. В результате, при тех же ценах, сократив расход материала на производство и увеличив продажи, министерство добилось роста показателей выпуска и роста доходов.

Чисто ведомственная задача была выполнена, но стало ли лучше от этого всему населению страны?

И таких фактов — множество. Там отменили маршрут автобуса в какое-то из сел — нерентабельно, в другом месте закрыли сельмаг — раз в несколько дней приедет автолавка, и так далее.

Это было еще при СССР, и именно потому, что просто изменили приоритет показателей в статистике, а также порядок снабжения предприятий, что, естественно, отразилось и на планах.

То же самое и сейчас — да, на уровне госкорпораций и госпредприятий, возможно, и ведется какое-то планирование — но направлено он сугубо на достижение своих ведомственных целей. При этом даже предприятия оборонного комплекса своей основной задачей ставят — прибыль, и только строгий госконтроль может удержать их от бесконтрольного повышения цен на свою продукцию и внедрения в технику ненужных функций, удорожающих ее.

Что уж говорить о коммерческих предприятиях?

Тоже пример. В 2005 году одна из известных итальянских фирм — изготовителей бытовой техники запустила в России завод по производству масляных отопительных радиаторов.

Завод на трех линиях мог выпускать до 1000 000 радиаторов разных марок в год. До 2013 года завод работал в две смены, на нем работало до 200-250 человек. Качество изделий было намного лучше, чем на выпускаемых подобными заводами в Китае.

Но — срок службы радиатора, по ТУ завода, не менее 5 лет, на самом деле они работают и по 10 лет. В результате за 8 лет работы Россия была насыщена ими, и их банально перестали покупать — возник кризис перепроизводства. За границу вывозить их фирма не могла — там реализовывалась продукция Китайского завода.

В результате завод был просто закрыт, люди уволены.

Вот так выгладит то самое корпоративное планирование, о котором как о положительном явлении пишет автор статьи.

Только в том случае, если планирование будет направлено на достижение общей цели для всех отраслей страны — на улучшение качества жизни населения страны, тогда оно достигнет нужной цели, и именно такая экономика может считаться плановой социалистической экономикой.Если же планирование преследует только цель повысить доходность, прибыльность предприятия — это просто элемент капитализма, направленный на увеличение доходности бизнеса, и не более. И даже при таком планировании капиталистическая экономика ни в коей мере не свободна от присущих ей экономических потрясений.

✓ Интересное заявление сделал один из критиков статьи:

«... будете смеяться, но при планировании НОРМАЛЬНОЙ фирмы доходность не ставится во главу угла, а является лишь одним из многих параметров. Более того, общепризнанным является необходимость «удовлетворения заинтересованных сторон», коих пять: общество и государство, владельцы фирмы, работники, потребители, поставщики. Стало быть, исходя из Ваших утверждений, планирование при капитализме является гораздо более социалистическим, чем в СССР после реформы Косыгина и еще кого-то там.»

Ну так я приведу пример такого планирования «нормальных фирм», и в чем разница между ним и планированием в СССР до реформы Косыгина.

А пример наисвежайший — топливный кризис в России. Казалось бы, какой может быть топливный кризис в «стране — бензоколонке»? Ан нет, еще как произошел.

Как проблема с бензином и другими горючими решалась в СССР в описываемое время? Рассчитывалась потребность страны в горючем, соответствующей отрасли спускались директивы на производство такого-то количества горючего, заинтересованным ведомствам рассылались разнарядки на него, по согласованию между нефтяниками и Госкомцен устанавливались цены. Все это оформлялось соответствующим образом — и никто не имел права отступить от установленного права, как бы не менялись цены на нефть на международном рынке. Первоочередной задачей было — обеспечение внутреннего спроса в заданных размерах по заданной цене.

Теперь посмотрим, что случилось сейчас. В России цена на бензин — квазирыночная, почему «квази» — на самом деле здесь неявный сговор между продавцами горючего. Нет, официально они не договариваются, картельных соглашений не заключают — но стоит только одному поднять цену, как тут же за ним следуют все остальные в этом регионе — неважно, Лукойл ли это, Роснефть или вообще независимые продавцы.

Пока цены на нефть были низкие, цены худо-бедно держались стабильно, хотя попытки поднять их были, правительство уговаривало нефтянников «потерпеть». Но цена на нефть рванула вверх — и стало выгодно не перерабатывать ее внутри страны, а гнать на экспорт. Не потому, что нефтяники, продавая бензин на внутреннем рынке, были в убытках — нет, потому что таким образом они ТЕРЯЛИ ЧАСТЬ ВОЗМОЖНОЙ ПРИБЫЛИ.

То есть, образно говоря, перерабатывая нефть в бензин и продавая его на внутреннем рынке, они с каждого барреля нефти имеют прибыль 15 долларов, а если будут ту же нефть продавать на внешнем рынке, получат 30.

В результате стали больше гнать нефти на экспорт, возник дефицит ее для внутренней переработки, а раз дефицит — цены поползли вверх. Правительство спросило — что за дела?

Нефтяники ответили — а нам на внешнем рынке выгоднее продавать, вот если повысите цены внутри страны на 5 рублей за литр, тогда подумаем. Они надеялись, что, раз правительство заинтересовано в получении налогов от нефтянки, оно пойдет им навстречу.

Вот так выглядит «планирование НОРМАЛЬНОЙ фирмы», когда «доходность не ставится во главу угла».

Как там говорил основоположник марксизма в отношении преступлений, которые может совершить капиталист, чтобы получить максимальную прибыль?

Справедливости ради нужно сказать, что в этот раз, слава богу, правительство не пошло на поводу у вымогателей, и поставило жесткие условия — не обеспечите внутренний рынок, поднимем экспортные пошлины так, чтобы вам экспорт был невыгоден.

Что-то я не вижу здесь «рыночного « механизма, когда «заинтересованы пять сторон» — явный жесткий контроль за оборзевшими хапугами.

Если бы наше правительство всегда так действовало...

На этом прекратим обсуждение данного коммента.

Следующим заявлением было — раз пришлось проводить такую реформу, значит, что то в экономике было не так, вот для улучшения этих проблем и сделали реформу.

На самом деле необходимость проведения этой реформы была спорной. На тот момент экономика СССР действовала вполне нормально, производство росло, расширялся перечень производимой продукции. Были изжиты — частично — глупости, которые натворил Хрущев.

Однако с развитием экономики возникла проблема с планированием. До этого план составлялся в натуральных показателях, и в нем конкретно указывалось, сколько нужно произвести того же кирпича в штуках, автомашин — тоже в штуках, молока — в литрах, и так далее. Однако в связи с развитием страны росло число показателей, которые нужно было планировать, что требовало увеличения количества занятых людей и повышение расходов на составление плана.

При этом увеличилось и время, необходимое для получения результатов работы — по разным позициям отчетность велась в разное время, и результат исполнения плана становился ясным через 6-9 месяцев после завершения периода. Это давало возможность проводить разные «коррекции» выполнения плана, которые на деле являлись обычными подтасовками показателей под нужные результаты.

Преодолеть эти негативные тенденции, используя обычное «ручное» планирование, было невозможно, и поэтому была затеяна данная реформа.

При этом изначально путей было два — провести компьютеризацию экономики, либо применить рыночные методы регулирования. Было принято решение, предложенное киевским экономистом Либерманом о внедрении рыночных механизмов.

Что получилось в результате реформы по Либерману, мы видели своими глазами.

Остановлюсь на альтернативном пути. Он был впервые предложен еще в 1958 (!) году. Тогда военный программист и разработчик Анатолий Китов предложил создать Единую государственную сеть вычислительных центров (ЕГСВЦ), с помощью которой можно было бы одновременно управлять вооружёнными силами и экономикой. Сеть предполагалось развернуть на базе вычислительных центров Минобороны.

В мирное время эти центры должны были решать хозяйственные и научно-технические задачи предприятий. В случае военных конфликтов систему можно было перенастроить под соответствующие нужды. Обслуживать эти мощные вычислительные центры должны были военнослужащие, а доступ к центрам предполагалось сделать дистанционным.

Ничего не напоминает?

Китов предложил свою идею руководству страны, Хрущев, бывший тогда у власти, поддержал его в части увеличения разработки и выпуска вычислительной техники, но идею внедрения Единой системы не поддержал.

Идея Китова стала известна академику Виктору Глушкову, который на тот момент был ведущим специалистом СССР в области кибернетики.

За плечами Глушкова был опыт руководства крупным вычислительным центром и Институтом кибернетики при Академии наук УССР, а также участие в разработке цифровой вычислительной машины «Днепр» и первой в СССР персональной ЭВМ «Мир-1». К слову, «Днепр» появился почти одновременно со своими американскими аналогами и мог совершать до 35 тысяч операций в секунду.

Он назвал свой проект ОГАС — ОбщеГосударственная Автоматизированная Система.

Система должна была представлять из себя единую сеть, состоящую из 100 региональных вычислительных центров, к которым по линиям связи подключались «потребители» — 10 тысяч вычислительных центров различных предприятий и организаций, которые таким образом получали возможность (после идентификации — т.е, логин, пароль и так далее) обмениваться напрямую друг с другом информацией, и передавать необходимые сведения напрямую в Госплан и другие госучреждения.

Сеть должна была обеспечить полную автоматизацию процесса сбора, передачи и обработки первичных данных. В Советском Союзе в то время действовали правила сбора информации по четырём параллельным каналам, контролировавшимся независимыми друг от друга органами планирования, снабжения, статистики и финансов. Авторы проекта предложили вводить экономические данные в систему только один раз. Всю информацию предполагалось хранить в центральных банках данных с удаленным доступом к ним из любой точки системы после автоматической верификации пользователя.

Глушков и его единомышленники надеялись с помощью компьютеров полностью устранить распространенную практику подтасовки данных, передаваемых наверх. Реализовать проект в условиях частной собственности было невозможно, так как наличие коммерческой тайны лишало возможности сбора необходимых данных для проведения расчётов.

Первоначальный замысел Глушкова включал ещё одно положение. Кибернетик считал, что новая автоматизированная система управления будет контролировать и производство, и выплату зарплат, и розничную торговлю. Он предложил исключить из обращения бумажные деньги и полностью перейти на электронные платежи. Кроме того, система должна была собирать и анализировать данные о существенных покупках граждан.

Сеть должна была вступить в строй в 1975 году. Главными противниками проекта оказались экономисты. Несмотря на то, что система предполагала окупаемость и прибыль до 100 млрд рублей за 15 лет за счёт решения экономических и инженерно-технических задач, затраты на запуск ОГАС перевесили ожидания. По разным оценкам, для запуска ОГАС требовалось найти до 20 млрд рублей и обучить 300 тысяч новых специалистов.

Сведения о разработке подобной системы в СССР были совершенно секретны, так как она затрагивала весь народно-хозяйственный комплекс СССР. Однако, кое— какие утечки все таки произошли, и в западных СМИ началась компания, направленная на дискредитацию самой идеи единой системы с использованием ЭВМ.

В частности, писалось, что передать такой объем информации по линиям связи — невозможно, скорость передачи будет очень маленькой, нет средств хранения информации нужной емкости и так далее, и что все это — непреодолимое препятствие для создания ОГАС.

Кроме того, в журналах стали печататься разные статьи о возможном контроле машин над человеком, о недопустимости тотальной компьютеризации, о том, что человек таким образом лишится возможности творческого мышления, перепоручит его ЭВМ и в конце концов деградирует.

В результате проект сначала был сильно урезан, а затем и совсем похерен, и вместо него проведена пресловутая реформа Косыгина-Либермана.

Александр Рабин

* * *