Борис Марцинкевич. Архитектура СП-2: Nord Stream-2, Royal Dutch Shell, Engie

Герхард Шрёдер

Вокруг нового российско-европейского трубопроводного газового проекта «Северный поток-2» не утихают политические страсти. Политики и руководители разных стран выступают с различными заявлениями, Конгресс США выступил с призывом к Европе отказаться от реализации СП-2, дисциплинированный Европарламент тоже выдал на-гора воззвание аналогичного содержания. Каждый такой информационный повод порождает выступления аналитиков, политологов, все это попадает на страницы новостных порталов, складывается в целые лавины слов, мнений, суждений, разобраться в которых становится все труднее. Самое удивительное, что практически никто не обращает внимания на то, что за последний год не было ни одного комментария по поводу этого ажиотажа от компании, которая непосредственно занимается строительством морского магистрального газопровода «Северный поток-2».

Больше того — многие вообще уверены, что оперативным управлением реализацией проекта занимается Газпром, а это не соответствует действительности. Для этого проекта Газпром создал отдельную структуру — компанию Nord Stream 2 AG, 100% акций которой принадлежит российскому концерну, но местом юридической регистрации является Швейцария.

Про Nord Stream 2 AG (NS2) пишут редко, сама компания в публичное пространство не выходит, она просто строит и строит, с просторов Балтийского моря слышны только лаконичные доклады, равномерные, как стук метронома:

«Уложены 100 км магистрали, уложены 200 км магистрали, 300 км..., к работе приступило третье специализированное судно-трубоукладчик, завершены работы у побережья Германии...»

Почему так, неужели руководство NS2 настолько уверенно в себе, что не видит необходимости хоть что-то высказать по поводу политических страстей? Да, так оно и есть, но это не свидетельство некой наглой самоуверенности, все несколько сложнее, особенно из-за инерционности нашего мышления.

Газпром — явление уникальное

Государственный концерн «Газпром» был создан раньше, чем начался отсчет времени нового этапа существования Российской Федерации, для нас Газпром «был всегда». Всегда Газпром был и остается вертикальной интегрированной компанией, которая самостоятельно ведет всю деятельность: Газпром сам ищет новые месторождения, сам разрабатывает и реализует проекты их освоения, проекты магистральных и распределительных сетей, сам ищет зарубежных потребителей и подписывает с ними контракты. Еще одна особенность Газпрома — то, что все время его существования контрольный пакет акций находится в руках государства, а потому распоряжения президента России компания не обсуждает, а выполняет. Для нас обе эти особенности Газпрома настолько привычны, естественны, что мы даже не задумываемся над тем, насколько эта ситуация уникальна в сравнении с тем, что происходит в Европе и в США.

Либеральная экономика Запада

Доктрина либеральной экономики исходит из основного постулата: частный собственник всегда эффективнее государства, частные компании быстрее реагируют на изменения на рынках, быстрее внедряют технические новшества, полнее и лучше удовлетворяют запросы потребителей. Поэтому государство не должно заниматься непосредственной предпринимательской деятельностью, его дело — регулировать рынок при помощи налогов, пошлин и прочих лицензий для того, чтобы обеспечивать высокую конкурентность. А дальше все произойдет «само по себе» — рынок все решит, все расставит по своим местам, неудачников вышвырнет прочь, оставит только самых лучших, самых эффективных, что принесет радость и благодать всем потребителям. Эту доктрину Запад и его единомышленники внутри нашей страны уже много лет стараются навязать России, но результаты далеко не однозначны — Россия сопротивляется.



А вот в самой Европе и в США никакого сопротивления уже давно нет, тут либеральная экономика победила просто триумфально. Мы не будем обсуждать, хорошо это или плохо, какими могут быть перспективы — это поле деятельности для профессиональных аналитиков, экономистов и политологов. Мы просто констатируем факт: в ЕС и в США в настоящее время нет государственных компаний, ведущих деятельность на газовом рынке. Исключения сделаны для польской нефтегазовой компании PGNiG и французской EDF, но для Польши исключение — временное, до приватизации осталось совсем немного. С EDF все несколько иначе — эта компания владеет и управляет всеми АЭС и ГЭС Франции, убедить французов в необходимости передать в частные руки ядерную, радиационную и экологическую безопасность страны не способен ни Евросоюз, ни Еврокомиссия. В законодательствах ЕС и США нет никаких механизмов принуждения частных компаний к действиям, которые могут привести к нарушению их экономических интересов.

Мы еще раз подчеркнем этот момент. В ЕС и в США в газовом секторе нет государственных компаний. В законодательстве ЕС и США нет механизмов принуждения частных компаний к действиям против их собственных экономических интересов. Никакой президент, никакой премьер с парламентом, конгрессом, сеймом вместе взятыми не может отдать приказ компании, к примеру, Royal Dutch Shell: «Делай так, а вот так не делай» и в качестве реакции получить беспрекословное подчинение. Из этих двух принципиальных моментов можно сразу сделать практический вывод, который позволит вам, уважаемые читатели, экономить ваше время:

(I) Если в статье, посвященной проекту СП-2, вы видите рассуждения, как на его реализацию повлияет очередное заявление премьер-министра Польши, выступление президента Литвы, комментарий министра иностранных дел Словакии — можете не дочитывать, поскольку ответ известен изначально, никак слова всей этой публики ни на что не повлияют.

Летом 2018 года Жан-Клод Юнкер, председатель Еврокомиссии (ЕК), если помните, не уставал обещать Трампу, что «Европа построит новые терминалы для приема СПГ». Реакцию европейских газовых компаний на эти слова помните? Нет, не помните — ее просто не было. «Юнкер пообещал — вот пусть Юнкер и строит, у нас существующих терминалов полно, которые задействованы только на 25%».

(II) Из всех слов по поводу СП-2 внимания заслуживают только заявления европейских газовых компаний.

Цена слов любой другой публики — как у свиста ветра за окном.

Кто строит «Северный поток-2»?

Используя вышеприведенные два принципа, давайте переведем такое привычное высказывание «Россия строит новый трубопровод для Европы» на нормальный язык — язык дела:

«Швейцарская компания Nord Stream 2 AG реализует проект морского магистрального газопровода «Северный поток-2», 50% инвестиций обеспечивают французская компания Engie, нидерладско-британская компания Royal Dutch Shell, немецкая компания Wintershall, финско-немецкая компания Uniper и австрийская компания OMV».

Только так и никак иначе! Нет в проекте СП-2 Германии, Австрии, Нидерландов, Великобритании, как государство в нем присутствует только Россия, поскольку NS2 принадлежит российскому государственному концерну Газпром. И, если мы действительно хотим понять, что происходит вокруг СП-2, мы должны изучать не речи фрау Меркель или месье Макрона, а планы перечисленных европейских газовых компаний.

Рассказ про эту «пятерку» европейских компаний не получится коротким — и компании далеко не простые, и планы у них порой друг другу противоречат, и ЕК с какими-то хотелками пытается вмешаться, да и вся обстановка на европейском газовом рынке напоминает даже не схватку пауков в банке, а драку скорпионов, у каждого из которых заряд яда способен слона с ног свалить.

Кто там громче всех про «вредность» СП-2 кричит? Даля Грибаускайте, президент Литвы? Против кого кричит? Против Shell с ее активами в 500 млрд долларов и годовыми прибылями размером в государственный бюджет Литвы? И кто-то всерьез предлагает вот этот комариный писк у уха бегемота обсуждать и анализировать? Эта «пятерка», скинувшись, способна купить ту Литву, завернуть в красивую обертку и на полочку в штаб-квартире поставить, у них общий штат сотрудников больше, чем численность населения этой страны. Так что извините, вот это мы обсуждать не будем — за неимением смысла.

А рассказ про «пятерку» Аналитическому онлайн-журналу Геоэнергетика.ru кажется полезным еще и вот с какой точки зрения. ЕС ввел дискриминационные меры против России, периодически их дополняет и продлевает, но Россия, по большому счету, чувствует себя совершенно спокойно. Одна из причин — Европа не является неким монолитом, могучим паровым катком, который выставлен против наших интересов. Европ, собственно, две — политическая и экономическая. Политическая Европа пытается подчинить себе Европу экономическую, борьба идет сложная, с переменным успехом на разных фронтах. Энергетический сектор — фронт, где борьба политиков против предпринимателей идет хуже всего по очень простой причине: победа может обернуться темнотой и холодом во всех офисах Евросоюза и Еврокомиссии, причем произойдет это быстро и просто. Нет в Европе никакого единства в борьбе с Россией, не получается его добиться — слишком велики внутренние противоречия. Можно по-разному оценивать действия руководства России в наших внутренних делах, но гроссмейстерский уровень игры внешнеэкономической — это просто факт.

Предисловие получилось довольно длинным, но концептуальным. А теперь предлагаем «познакомиться» с действующими лицами, начав не с «пятерки», а швейцарской собственности Газпрома — с компании Nord Stream 2 AG.

NORD STREAM 2 AG



Компания управляется советом директоров, во главе которого стоит Герхард Шрёдер. Нормально знакомство начинается? Вот с одной стороны, в стане противников СП-2 — руководитель украинского «Нафтогаза» Андрей Коболев в идеологическом единстве с неистовой Далей Грибаускайте, а с другой вот этот седовласый джентльмен. Без комментариев.

Непосредственной оперативной работой компании ведает исполнительный директор Маттиас Варниг, который с 2006 до 2015 вел такую же работу и с первым «Северным потоком». А до того, с 1990 по 2006, трудился на ответственных должностях в Dresdner Bank AG. На работу в этот банк Варнига, получившего высшее экономическое образование в Берлине, взяли охотно — профессионал. Ах, да, чуть не забыли — до 1990 года Маттиас работал в другой немецкой компании — в Stasi, название которой по-русски мы привыкли читать как «Штази».

Как его заприметил Газпром и почему пригласил на работу, почему герр Варниг не стал отказываться — даже не представляем. Повезло, просто повезло. Это вот ему, поддайся она на инициативы Конгресса США и Европарламента, Ангела Меркель должна была бы сказать, что проект останавливается, а он остается без работы. «Товарищ майор, ну, вот как-то так...» (Если что — звание у Варнига было именно таким).


Герхард Шрёдер, Председатель комитета акционеров Nord Stream AG, Федеральный канцлер Германии с 1998 по 2005 год

Проектный директор — Хеннинг Коте, для которого СП-2 стал естественным продолжением работы по первому «Северному потоку», при строительстве которого он выполнял схожие функции. До этого, с 1996 по 2006 годы Коте работал в крупнейшей германской энергетической компании E.ON Ruhrgas AG, в которой дослужился до поста руководителя отдела контроля инвестиционных проектов и операционной деятельности.

Финансовый директор — Пол Коркоран, за плечами которого такой же пост в первом «Северном потоке». Выпускник Ливерпульского университета, научный сотрудник Британского Института присяжных бухгалтеров по управленческому учету, бывший финансовый директор BASF Antwerpen и Wintershall AG.

Коммерческий директор — Рейнхард Онтид, дипломированный юрист, 20 лет стажа в юридической поддержке E.ON Ruhrgas.

Ну, а техническая работа, само собой — на техническом директоре Сергее Сердюкове, который работает в отрасли с 1976 года.

Вот такая команда, имена участников которой помогают понять, как удалось согласовать маршрут СП-2 с восемью странами Балтийского региона, не считая самой России. Вот эти — могут, поскольку до последней запятой знают законы, положения и директивы и ЕС, и любой из балтийских стран. Они не волнуются даже по поводу теоретически возможных санкций со стороны США. Дело в том, что соглашение о финансировании проекта европейская «пятерка», Газпром и NS2 подписали в апреле 2017, а закон США о санкциях был принят на три месяца позже. Обратная сила закона — это стопроцентный выигрыш в суде любой инстанции, а сумма такого иска может оказаться весьма и весьма.



В соответствии с соглашением о финансировании участники европейской «пятерки» скидываются по 950 млн евро — грубо, по 1 миллиарду долларов. Санкционные меры со стороны европейских правительств и правительства США к обстоятельствам непреодолимой силы не относятся. Газпром волен учесть санкции как форс-мажор, но может этого и не делать и воспринять отказ от соглашения подпадающим под штрафные санкции, объем которых может быть таким же, каким предусматривался взнос в проект. Логично, что «пятерка» инвестирует в СП-2 не из любви к искусству, а в расчете на реализацию проекта и получение в дальнейшем прибыли, потому в иске будет присутствовать и упущенная выгода. Конгресс США может делать какие угодно заявления — юридической силы они не имеют, денег не стоят. А вот практические действия могут вылиться для Америки в многомиллиардные суммы — потому Конгресс разговоры разговаривает, а NS2 спокойно работает. Аналогичные рассуждения касаются Европарламента и любых других европейских политиков: разговоры безопасны, а вот реальные действия превратятся в реальные судебные иски.

ROYAL DUTCH SHELL



Эту компанию часто именуют «голландско-британской», но при этом все 100% ее акций находятся в свободном обращении на фондовых биржах, ни о каком государственном контроле речь не идет, только о месте регистрации и расположении штаб-квартиры, находящейся в Гааге. Про эту компанию, которую Forbes в 2018 году в мировом рейтинге энергетических компаний вывел на первое место, можно написать не одну книгу в жанре технотриллера, но можно и коротко описать ее сегодняшнее положение.

За первые девять месяцев 2018 года выручка RDS превысила 285 млрд долларов, прибыль акционеров составила 17,76 млрд долларов, рыночная капитализация на июнь 2018 — 306,5 млрд долларов, почти 100 тысяч сотрудников, десятки дочерних компаний по всей планете. Более 70 стран присутствия, крупнейшая в мире сеть АЗС — более 43’000, из них в России — 300, при этом стаж сотрудничества с Россией насчитывает 126 лет. Наименование Shell и логотип компании появились в 1833 году, когда английский купец Маркус Сэмюэль открыл в Лондоне небольшой магазинчик, торговавший экзотическими заморскими безделушками. В 1891 одного из потомков Сэмюэля судьба привела в город Батуми, а в 1896 году первый танкер компании SS Murex отправился из России с грузом 4’000 тонн керосина в Сингапур и Бангкок. Официально RDS ведет отсчет существования компании с 1907 года, когда произошло объединение Royal Dutch Petroleum Company и The «Shell» Transport and Traiding Company Ltd. Впрочем, двойственное управление группой компаний сохранялось до 2005 года, когда произошло полное слияние материнских компаний.

Из значимых для России совместных проектов с RDS — первый в нашей стране завод по сжижению природного газа на «Сахалине-2» и совместное с «Газпром Нефтью» предприятия Salym Petroleum Development N.V., ведущее разработку Салымской группы нефтяных месторождений в Западной Сибири. На газовом рынке Европы RDS — более, чем просто значимая компания, поскольку именно она, на паритетных отношениях с ExxonMobil, ведет разработку старейшего и крупнейшего в Западной Европе газового месторождения Гронинген, начальные резервы которого в 1959 году оценивались в почти 2 трлн кубометров.

С учетом того, что на Гронингнене происходит стремительное снижение объемов добычи, к 2025 году правительство Нидерландов намерено прекратить добычу на своем шельфе окончательно, заинтересованность RDS в реализации проекта СП-2 совершенно логична и обоснована. Но и тут есть один тонкий момент — RDS владеет заводами по сжижению природного газа по всему миру, их совокупная мощность составляет порядка 45 млн тонн, но для газового рынка Европы RDS предпочитает инвестиции в новый магистральный газопровод. 12 декабря 2018 года руководитель российского отделения RDS Седерик Кремерс, отвечая на вопросы журналиста «Коммерсанта» о перспективах строительства СПГ-завода в Усть-Луге, назвал целевыми рынками сбыта для него Западную Африку, Ближний Восток и Южную Азию (Индию и Пакистан). То есть крупнейшая нефтегазовая компания планеты не желает вкладываться в проекты, связанные с поставками СПГ в Европу — профессионалы RDS не видят перспектив этого рынка.



Это тоже стоит иметь в виду, когда мы слышим рассказы о «пришествии в Европу американского СПГ»: не только российские политики и журналисты не видят такой перспективы, ее не видит компания, с мнением которой приходится считаться всей мировой газовой отрасли. Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru уже приводил расчеты цены СПГ, произведенного на территории США при его доставке в Европу, поэтому еще раз повторять алгоритм не будем, сайт американской национальной биржи Henry Hub известен. Резкое падение мировых цен нефти в конце 2014 года через полгода отразилось на газовых ценах, в середине 2015 года они колебались вокруг 150 долларов за 1’000 кубометров, но трубопроводные поставки Газпрома в Европу были рентабельны и при таких условиях. Поэтому в RDS прекрасно понимают, что попытки конкурировать с Газпромом на европейском газовом рынке при помощи поставок СПГ заранее обречены на провал, что значительно выгоднее принять посильное участие в организации поставок российского трубопроводного газа, и именно так и действуют.

Даже такой короткий обзор RDS показывает, насколько нелепы попытки руководителей и политиков прибалтийских государств, Польши и Украины противодействовать реализации проекта СП-2, — эти попытки похожи на некий флэшмоб по мотивам бессмертного произведения Ивана Андреевича Крылова «Слон и Моська». Чем произносить звонкие, но бесполезные речи на публику, Матеуш Моравецкий, премьер Польши, мог бы, к примеру, попробовать кулуарно встретиться с руководителем RDS Беном ван Берденом и объяснить ему, что проект СП-2 — затея вредная, а потому от участия в ней нужно взять, да и отказаться. Записался бы на прием у секретаря месяца за 2-3, да и поговорил бы тет-а-тет — если бы, конечно, у ван Бердена нашлось бы свободное время для такой встречи.

ENGIE



Эта компания официально создана в 2015 году, время ее сотрудничества с советскими и российскими государственными компаниями — 125 лет. Несколько обескураживает, но подобного рода парадоксы для европейских компаний с их бесконечными слияниями и поглощениями — в порядке вещей. Engie образована в результате слияния в 2008 году французской государственной компании GDF (Gas de France) и частной коммунальной, газовой и энергетической франко-бельгийской компании Suez S.A. История составных частей нынешней Engie — это часть истории не только Франции и Бельгии, но даже мировой. Компания Société Générale Belgique была создана в 1822, название Société d’etudes du canal de Suez она получила в 1846 году, когда именно она сначала разработала, а потом и реализовала проект строительства Суэцкого канала. GDF была создана по инициативе французского правительства в 1946 году, одновременно с компанией EDF.

Engie — это ребрендинг предыдущего названия GDF Suez S.A., и на сегодняшний день это компания №4 в мировом табеле о рангах среди энергетических компаний. В прессе принято называть Engie «французской газовой компанией», но это весьма и весьма условно, если обратить внимание на структуру компании и на ее дочерние организации. Тут все по-европейски замысловато, судите сами.

Справка: При слиянии GDF и Suez S.A. по требованию ЕК в качестве самостоятельной компании из состава Suez S.A. были выделены все подразделения, работающие в отраслях очистки воды и утилизации отходов. Эта компания в 2008 году получила название Suez Environnement, а в 2105 году произошел ребрендинг названия в Suez S.A. Именно эта компания достаточно активно сотрудничает с Росатомом, многими муниципальными предприятиями в разных странах — в России, в Азербайджане, в Латинской Америке. При этом крупнейшим акционером Suez S.A. с пакетом около 35% является компания Engie.

В 1998 году Suez завершила последовательную скупку акций целого ряда бельгийских компаний, объединив их в отдельное юридическое лицо — холдинг Suez-Tractebel. Ничего не говорящее название, однако этому холдингу принадлежат и находятся в оперативном управлении обе атомные станции Бельгии, торговлю электроэнергией холдинг ведет в Бенилюксе, Франции, Италии, Испании, Португалии, Польше, Великобритании, Венгрии и Германии. В 2008 году холдинг становится структурной единицей Engie, действует под торговой маркой Electrabel до 2016 года, когда получает современное название Engie Electrabel. В собственности холдинга электростанции атомные и угольные, ГЭС, электростанции газовые и ветровые, тепловые и солнечные, он поставляет и распределяет газ в Бельгии, владеет когенерационными станциями на мусоре и биотопливе, поставляет ядерное топливо и осуществляет операции с ОЯТ (облученным ядерным топливом). И это — только одна дочерняя компания Engie, счет которых идет на десятки.



Engie в консорциуме с Mitsubishi подписала с Турцией соглашение о строительстве АЭС «Синоп» на базе реактора АТМЕА, Engie имеет договор с Азербайджаном по разработке и реализации проектов систем водоочистки, у Engie есть собственные научные подразделения, производственные предприятия в нескольких странах, причем «несколько» — это около 70. На сегодня Engie — один из крупнейших производителей электроэнергии, она владеет и управляет электростанциями общей мощностью 103 ГВт, в числе которых все газовые станции Франции. В ее собственности около 30 тысяч км магистральных газопроводов и более 175 тысяч км газораспределительных сетей, обеспечивающих газом 76% населения Франции и около 67% населения Бельгии, миллионы пользователей по всей Европе. На территории Франции Engie через дочернюю компанию Stirengy принадлежат 14 подземных хранилищ газа общей емкостью около 13 млрд кубометров. На долю Engie приходится 15% товарооборота между Россией и Францией, и это не только природный газ, но и многое другое — от электротехнического оборудования до обогащенного урана. По официальной отчетности штат сотрудников Engie состоит из 155’000 человек, в дочерних и зависимых компаниях работают еще около 100’000 человек. Активы Engie оцениваются в 200 млрд долларов, доля французского правительства в акционерном капитале составляет 23,5%.

Engie на рынках СПГ

Разумеется, такая компания, как Engie не могла не обратить внимания на такой сектор, как сжиженный природный газ — она присутствует и в нем. Присутствие это масштабное и крайне интересное с точки зрения гипотетических санкций США против участников реализации проекта СП-2. До лета 2018 года у Engie был небольшой флот танкеров-газовозов, но в июле 2018 года он был продан Total, вместе с рядом других СПГ-активов — к примеру, с долей в 16,6% в строящемся в Луизиане, на побережье Мексиканского залива, СПГ-завода Cameron LNG, общая мощность которого должна составить почти 25 млн тонн продукции в год. Но при этом Engie оставила в своей собственности свои регазификационные терминалы на европейском побережье, общая мощность которых составляет около 17 млн тонн в год. Это наглядно показывает, что основная гипотеза о том, что санкции против СП-2, если США рискнут их ввести, будут направлены на то, чтобы нарастить объемы поставок СПГ, произведенного на территории Штатов, на европейский газовый рынок, выглядит несколько шатко. Санкции против СП-2 — это дискриминационные меры и против Engie, которая после такого шага вряд ли будет рада принимать на своих терминалах газовозы, везущие заокеанский СПГ. Ладно, на европейских терминалах Engie для Штатов свет клином не сошелся, на атлантическом побережье их хватает, однако есть и еще одна «вишенка на торте».



История о том, как ямальский СПГ, пройдя через руки нескольких посредников, поступал в США зимой и летом 2018 года, известна многим. Замерзал штат Массчусетс, куда газ не может поступить по трубопроводам ввиду их отсутствия, закон Джонса о каботажных перевозках не позволял и не позволяет перекинуть сюда СПГ из Техаса — вот и пришлось покупать все, что предлагали на спотовом рынке. А вот некоторые технические детали этих сделок каким-то образом остались в тени. Российский СПГ в Штаты прибыл на танкере, который на тот момент принадлежал Engie и был выгружен на регазификационный терминал в порту Бостона. Да, танкеров у Engie больше нет, а вот терминал в Бостоне по-прежнему остается ее собственностью, в стратегии развития компании планов по его продаже нет. Мы не комментируем, делайте выводы самостоятельно.

В истории мира крупных энергетических компаний множество случайных совпадений, непроизвольно порождающих целые цепочки последствий, есть такие и в истории Engie. Несмотря на давние взаимоотношения с Россией, Engie не представлена на российском энергетическом рынке, ей не принадлежат ни ОГК, ни ТГК (оптовые и территориальные генерирующие компании). В этом нет никакой дискриминации — просто на тот момент, когда в России заканчивалась чубайсовская реформа ЕЭС России, летом 2008 года, проходил многосложный процесс слияния EDF и Suez. Это не испортило отношений России и Engie, европейская компания является акционером «Северного потока» и финансирует «Северный поток-2», считая, что любая диверсификация поставщиков газа, как бы она ни была симпатична руководству ЕС, ЕК и другим глобалистским структурам, не должна приводить к росту цен и к снижению надежности поставок. Руководители компании не видят в трубопроводных проектах России никакой политической составляющей, Engie просто занимается бизнесом, не обращая внимания на всевозможные интриги и экзальтированность политического истеблишмента Европы и США.

Владимир Путин и руководители Газпрома не раз и не два подчеркивали, что СП-2 — проект экономический, а не политический. С этим мнением каждый имеет право спорить, возмущаться, но сам список участников реализации проекта позволяет увидеть, что точку зрения России поддерживают те, от кого зависит энергетическая обеспеченность и безопасность этой части света — крупнейшие европейские газовые компании. Они не вмешиваются в политические дискуссии и прения, не комментируют чьи-то высказывания — они просто работают, точно зная, что на их стороне действующие законы, экономическая целесообразность и здравый смысл.

Не являются исключением из этого и еще три компании, участвующие в реализации проекта СП-2, рассказом о которых мы попробуем завершить обзор ситуации вокруг новой газовой магистрали с точки зрения действующих лиц европейского газового и энергетического рынков.

Борис Марцинкевич

* * *