Как говорят о Майдане и Крыме на уроках истории в России

Российским сенаторам не понравилось, как в школьном учебнике истории описываются события на Украине, предшествовавшие аннексии Крыма. В частности, сенаторов возмутило, что авторы пособия называют случившееся на Евромайдане революцией. Русская служба Би-би-си спросила учителей московских школ, как они говорят со своими учениками о совсем недавних и противоречивых событиях.

Учебник «История России: начало XX — начало XXI века» (авторы О.В. Волобуев, С.П. Карпачев, П.Н. Романов) был одобрен Российским историческим обществом и в 2015-м году включён в перечень рекомендованных министерством образования и науки России пособий для школьной программы 10 класса.

Осенью прошлого года сенатор от Крыма Сергей Цеков возмутился обнаруженной в книге фразой: «Так, революция, начавшаяся в Киеве, стала явлением международной политики и на революционной волне выплеснула поплывший в другом направлении Крымский полуостров».

«Как кровавый путч в Киеве можно называть революцией, как предлагается в этом учебнике?» — возмутился Цеков.



Его поддержала спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, назвавшая это предложение «провокационным». После возмущения сенаторов экспертный совет при министерстве образования отправил учебник на повторную экспертизу.

При этом вся остальная часть главы, посвященной событиям на Украине, написана в полном соответствии с официальной точкой зрения российских властей на события 2014 года.

Свержение президента Януковича в учебнике описывается так: «В Киеве незаконно было сформировано новое правительство. Создание незаконной власти сопровождалось нарушением конституционных процедур и даже роспуском Конституционного суда».

«Когда возникла опасность грозящих кровопролитием столкновений между полноценной крымской автономией и сторонниками Майдана, Россия приняла решение временно взять на себя сохранение мира на преимущественно русскоязычном полуострове», — пишут авторы о российских войсках в форме без опознавательных знаков, которые в марте 2014 года вытеснили с полуострова украинские военные силы.

«В этой обстановке у здания парламента, в аэропорту и на некоторых других объектах появилась охрана, состоящая из российских военнослужащих. Они ни во что не вмешивались и тесно сотрудничали с крымской милицией», — добавляют они.

ДНР и ЛНР в учебнике называются народными республиками: «Многие россияне начали добровольно оказывать помощь повстанцам, которые в борьбе за признание государственного статуса русского языка и самоопределения опирались на сочувствие российского общества. Дело дошло до вооруженной борьбы, новый президент Украины П.А. Порошенко и Рада прибегли к развертыванию карательной операции с применением артиллерии, минометов и авиации».

Алексей Кузнецов, учитель истории московской гимназии №1543:

Я горячий сторонник той мысли, что история как школьный предмет должна заканчиваться предыдущей эпохой. Какая эпоха для нас с вами предыдущая, вопрос открытый. Я бы заканчивал 1991 годом. Допускаю, что можно заканчивать 1999-м. Но дальше я на уроках не двигаюсь. Преподавать то, что нам предлагают все три линейки учебников по событиям двухтысячных годов, я не буду, потому что это все полуправда.

Это мое решение, я готов за него отвечать. Меня могут поймать, могут наказать, ну и что же — я человек, гражданин, у меня есть своя позиция, я не собираюсь быть механическим исполнителем решений министерства или департамента.

Что касается вопросов [учеников о современных событиях] — они, разумеется, возникают. И не только на уроках истории. В данном случае учитель как специалист заканчивается. Начинается учитель как гражданин. Я могу в ответ на вопросы ребят сформулировать свою гражданскую позицию, оговорив, что я в данном случае просто более опытный человек, но не носитель учебного материала.

По этому поводу периодически вспыхивают обострения. В свое время премьер-министр [Михаил] Касьянов возмутился, не обнаружив себя в учебнике истории. Эти люди, независимо от того, считаются ли они либералами, консерваторами, державниками, — все они страстно хотят при жизни увидеть себя в учебнике истории.

И не понимают, что учебники все равно будут переписываться. И подавляющего большинства из них — включая инициатора нынешнего фонтана Валентину Матвиенко — в учебниках просто не будет, потому что не за что.

Андрей Союстов, бывший преподаватель истории в школе:

Можно много говорить, что история старается абстрагироваться от идеологии, от политических реалий. Но мы же понимаем, что это не так. Если мы официально считаем, что Майдан — это был военный переворот, а у власти в Киеве находится некая хунта, давайте именно так и будем говорить детям. Давайте не будем разбивать эти явления — нашу идеологию, наши реалии и историю.



Мы в 90-е и в начале двухтысячных нахлебались разницы во взглядах, преподаваемых учащимся. Тогда у нас было много учебников, которые под разными углами зрения освещали разные события. Во-первых, страдал стандарт образования, во-вторых, у учеников отсутствовала цельная картина происходившего. На мой взгляд, нам нужны стандартные установки, прописанные в педстандарте.

В этой ситуации преподаватель оказывается крайним. Он сам должен выбирать, под каким углом описывать ситуацию. Это допустимо, может быть, в вузе, но в не в школе. Школе не нужны идеологические диспуты, школе нужны базовые знания. Потом он [школьник] может составить свое мнение, но для этого ему нужна база.

Откуда мы возьмем этот промежуток времени, по прошествии которого мы можем сказать: «Ну, теперь давайте об этом поговорим»? Это неправильно по отношению к подрастающему поколению. Оно же видит, что происходит вокруг. И приходит в школу с вопросом. Нужна актуальная информация сейчас, а не через 10 лет. Иначе это оставляет в мировоззрении ученика пустоту, которая заполняется странными вещами. Она заставляет ученика искать ответы самому. Что он там найдет? А может, он нацизм найдет, потому что ему другое в голову не вложили.

Сергей Цыбульский, учитель истории московской школы №1409:

Сейчас учителя поставлены в особые рамки, потому что родители учеников имеют большое влияние на школу. Соответственно, приходится учитывать не только какие-то традиционные взгляды на исторические события, но иногда и учитывать пожелания родителей.

Например, я с детьми изучал ислам и пытался, следуя современным задачам, показать ислам не только в прошлом, но и в настоящем. В том числе мы затронули разные течения в исламе и поговорили про Коран и суд шариата. Я показал детям небольшой сюжет, который касался не издевательств, а формального исполнения наказаний в шариате — мужчину ударили шнурком по спине. Было большое возмущение со стороны родителей: «Это запрещено, мы не хотим, чтобы это показывали». То есть родители не всегда готовы к объективной информации. Люди привыкли, что школа дает знания, отвлеченные от реальности.

Мы в этом случае выходим на проблему одной позиции, но есть события, по которым официальная историческая позиция еще не сформирована. Но школа не должна давать однобокий официальный взгляд на вещи, потому что школа должна развивать у детей критическое мышление.

Моя позиция — события должны представляться со всех сторон. [В ситуации с Майданом] — для одних это революция, для других — переворот, для кого-то — влияние извне, для третьих — национальный подъем, для других — удар по семье и раскол в обществе. Такие события нельзя трактовать однобоко. Так же как и гражданская война в России, о которой мы любим так легко говорить, — это раскол в обществе.



Когда были события на Украине и спустя год после них, мои ученики поднимали эти вопросы на уроках. Они хотели посмотреть, что я скажу: «Он авторитетный для нас человек, учитель истории, мы столько лет верили всему, что он говорит. А что он сейчас скажет?» И мы с ними это обсуждали.

Я не боюсь обсуждать с учениками такие сложные вопросы, нельзя убегать в сторону или давить своим дешевым авторитетом, тогда ты не историк. И мы с ними обсуждали на уроках истории разные позиции. Моей задачей не было убедить или доказать что-то, моей задачей было показать ребенку, что события неоднозначны, вот и все.

Мне кажется, в школе не должно быть двух вещей: религии и политики. В школе должны быть разные позиции, и они должны быть представлены.

По идее, программа по истории рассчитана на то, что мы должны доходить до последних исторических событий. Но многие учителя, так или иначе, могут допускать ошибки в планировании и какие-то темы опускать. Кто-то успевает пройти курс до Второй мировой войны, но это неправильно. Ребенок должен иметь представление о полном развитии своей страны. Если учитель истории дойдет до 2014 года — это будет круто, потому что часов для изучения достаточно, но событий становится все больше.