Андрей Фурсов. Сталинский букварь

Об исторической роли Сталина беседуют историк Андрей ФУРСОВ и руководитель проектов «Завтра.ру» и «День ТВ» Андрей ФЕФЕЛОВ.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Андрей Ильич, сегодня мы будем говорить о Сталине.

Андрей ФУРСОВ. В условиях, с одной стороны, ухудшающегося экономического положения, с другой — фокусов, которые у нас идут в управленческой системе, советизм становится стихийной идеологией. А центральная фигура советизма — это Сталин.

Андрей ФЕФЕЛОВ. У нас в стране чуть ли не большинство — сталинисты. Это люди, которые интеллектуально, эмоционально поддерживают сталинскую эпоху, симпатизируют ей. Есть и сталинцы, которые сегодня на практике следуют героическим принципам, повсеместно принятым в 1930-х — 1940-х годах. При этом фигура Сталина является замковым камнем всех идеологических споров, поскольку в России существует некий слой, который ни при каких обстоятельствах не примет Сталина.

Андрей ФУРСОВ. Есть еще одна фигура, которая идёт в паре со Сталиным — Иван Грозный.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Да, эти две фигуры — лакмусовая бумажка проверки на идеологию.

Андрей ФУРСОВ. Человек забудет о том, что при Петре I демографические потери были намного больше, что он разрушил экономику страны, что он действительно, реально ответственен за смерть сына. Тем не менее, Пётр у нас на памятнике «Тысячелетие России». Причем это не только сейчас, не только в советское время, это было и в XIX веке. Фигуры Ивана Грозного стеснялись, а Петра не стеснялись.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Интересно, что многие люди, которые симпатизируют коммунизму, даже Советской России в целом, вдруг, когда речь заходит о Сталине, замолкают и отворачиваются. На Западе этот феномен особенно заметен. Потому что, как-никак, Троцкого принимают, несмотря на весь его радикализм. Даже столетие революции в России «отметили» фильмом о Троцком. А Сталин в изображении этих поденщиков от искусства — всегда преступник.

За всем этим стоит некая тайна самой фигуры Сталина, его синтетическое свойство. Как фокус русской истории, как фокус истории XX века, он вобрал в себя слишком много. И поэтому бьют по нему, чтобы сразу накрыть всё.

Андрей ФУРСОВ. Фигура Сталина принципиально отличается от фигуры Троцкого. Это отличие нарастало по мере эволюции. Государственником Сталин стал не сразу, и от идеи мировой революции он отказался далеко не сразу. Эволюция эта была обусловлена совершенно объективными системными факторами и логикой противостояния с тем же Троцким. Момент истины наступил в 1923 году, когда провалилась революция в Германии. Стало понятно, что мировой революции не будет.

Сталин выражал интересы госпартаппарата, и вместе с госпартаппаратом он выражал интересы большой системы «Россия». И с момента образования СССР начинается борьба за построение социализма в одной отдельно взятой стране. Сталин понимал, что «земшарной республики» уже не будет, что Запад стабилизируется. Нужно здесь создавать государство, в союзе с крестьянством, как это было провозглашено НЭПом.

Острая борьба с «земшарцами» продолжалась до 1927 года. 7 ноября 1927 года Троцкий попытался устроить путч в трёх городах: Москве, Харькове и Ленинграде. Но нигде ничего не получилось. Особенно интересно было в Москве, поскольку ОГПУ работало хорошо. Для того чтобы отбить охоту выходить у большей части путчистов, утром конные части Буденного с шашками наголо проехали по Москве. Поэтому народу вышло значительно меньше. С теми, кто вышел, ОГПУ справилось. Об этом мало кто знает, но существует хроника.

Через два года из страны был выслан Троцкий, и началось реальное строительство социализма в одной отдельно взятой стране. И к 1937 году, всего за 10 лет, Советский Союз достиг военно-промышленной автаркии от капиталистического мира. Не просто промышленной, а военно-промышленной. То есть Сталин восстановил историческую Россию в виде Красной империи социалистического государства. Причем он переиграл при этом и правых глобалистов (буржуинов) и левых глобалистов (коминтерновцев, кардиналов мировой революции, троцкистов). И вот этого ему не могут простить как левые, так и правые глобалисты. Для них Сталин — воплощение русской традиции.

Я помню, как саркастически комментировали некоторые наши либеральные историки отрывок из воспоминаний генерала Игнатьева «50 лет в строю». Игнатьев описывает парад 1937 года: «На рысях проходит артиллерия в конных запряжках: первая батарея на рыжих. Неужели вторая пройдет на вороных? Так и есть. А третья — на гнедых? И радостно становится, что русские военные традиции сохранены». То есть, этот парад воспроизводит парады царской России. И, естественно, Сталин воспринимается как человек, который восстановил Россию, нарушив все планы глобалистов.

Историческая Россия была восстановлена в виде Красной империи. Символ этой Красной империи — Сталин. Ненависть к Сталину — это ненависть к исторической России. Вдобавок ко всему, со Сталиным победили в Великой Отечественной войне.

Андрей ФЕФЕЛОВ. И сегодняшняя Россия со своим ядерным потенциалом может противопоставить что-то Западу.

Андрей ФУРСОВ. Это сталинский фундамент. Именно в 1930-е, 1940-е, 1950-е годы на фундаменте русской гимназии, русского образования был заложен ещё один фундамент — фундамент советского образования. И в этом плане я не могу не приветствовать инициативу молодых людей, которые на свои средства публикуют, реанимируют советские учебники конца 1940-х — начала 1950-х годов. Эти учебники были очень хорошими. Вот «Букварь» Воскресенской А.И., издание 9-е, «Москва», 1952 год. А на очереди — издание «Арифметики» 1957 года, «Родной речи». Важно, что у нас нашлись люди, которые это возрождают.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А мне бы хотелось, чтобы вышел немного другой букварь — Сталинский. Букварь для действующих политиков, где вместо упражнений были бы ключевые сталинские цитаты. Чтобы нашелся такой исследователь, мыслитель, поскольку выбрать из всего сталинского наследия ключевые фразы — это огромная интеллектуальная и архивная работа.

Андрей ФУРСОВ. Нужно, чтобы был получатель такого букваря. Кроме того, в истории ничего нельзя реанимировать полностью, реставрировать. Нужно нечто совершенно новое. Потому что сталинский режим начал испытывать трудности уже в конце 1940-х годов. И сам Сталин это прекрасно понимал, у него времени не хватило на то, чтобы что-то изменить. Он уже тогда столкнулся с превращением номенклатуры в квазикласс. И это нашло четкое отражение. В 1952 году на XIX съезде ВКП(б) стала называться КПСС («б» — большевиков, было выброшено). Там есть и другая интересная вещь: на XVII и XVIII съездах, в 1934 и 1939 годах соответственно, номенклатура была в полувоенных френчах, как и Сталин. А на XIX съезде во френчах были только два человека: Сталин и Маленков, все остальные были в гражданских костюмах. Это была не сознательная демонстрация, а просто номенклатура себя чувствовала по-другому и одета была по-другому, чем вождь. Безусловно, номенклатура тогда уже Сталина переиграла. Сталин ведь не хотел созывать съезд, он хотел чистку провести, а потом съезд созвать. Но номенклатура, превращавшаяся в квазикласс, смогла его переиграть.

Восстановление сталинской системы невозможно. Нужно другое. Как Жорес говорил: «Взять из прошлого не пепел, а огонь». Суть сталинской системы с точки зрения русской истории в том, что это была, прежде всего, мобилизация русского народа, как державообразующего, и всех остальных коренных народов России в борьбе за выживание. Без этой системы невозможно было бы победить в Великой Отечественной войне.

Сейчас у нас такая же проблема, речь идет об элементарном выживании, физическом и метафизическом. Естественно, мобилизация сталинского типа сейчас не сработает, потому что сталинская система — это диктатура. Если говорить политэкономическим языком, форма диктатуры работников раннеиндустриального труда. Уже в развитой индустриальной системе эти формы не работают. Нужно творческое развитие, а для этого нужна теория. Не случайно Сталин говорил: «Без теории нам смерть, смерть, смерть». И прежде всего нам нужна теория, которая ответила бы на целый ряд важнейших вопросов: что такое русский вариант развития, как устроена глобальная система, как работает современный мир? Но эта теория должна быть заточена на победу, бросок должен завершаться болевым приемом.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Фраза Сталина «Без теории нам смерть, смерть, смерть» и будет первой строчкой Сталинского букваря. Я очень люблю фотографию, где Сталин, прищурившись, смотрит куда-то, и взгляд его устремлен в будущее, за пределы сегодняшнего дня.

Андрей ФУРСОВ. Шарль де Голль сказал: «Сталин не ушел в прошлое, он растворился в будущем».

Андрей ФЕФЕЛОВ. На XIX съезде Сталин собирался или каким-то образом обсуждал возможность уменьшения рабочего дня до 5-ти часов. По сути дела, речь идет о той проблеме незанятости людей, которая в XXI веке в связи с новой роботизацией и цифровизацией скоро волной накроет нас всех. Может быть, нам даже удастся как-то обеспечить, прокормить «лишних» людей. Но рано или поздно наступит период деградации, момент какого-то социального коллапса, сбоя. Например, люди начнут безудержно развлекаться.

Андрей ФУРСОВ. Это при некатастрофическом развитии современного мира. Я думаю, что всё пойдет совсем по-другому, и будет не до того, чтобы развлекаться, придётся бороться за ресурсы, за выживание. В конечном итоге в Риме относительно спокойный период «хлеба и зрелищ» длился всего 90 лет, во II веке. И закончилось всё на Марке Аврелии. Поэтому, я думаю, что нас это не ждет, проблема отпадет сама собой.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Изначально этот посыл — советский, сталинский, социалистический, что люди могут раскрыть свои творческие силы и возможности. И на это направлена система образования и система социального обеспечения, а непосредственная работа в поле, около станка является в этом смысле лишь дополнением.

Андрей ФУРСОВ. Трудно сказать, что здесь от утопии, а что от реальности. Но повторяю, может быть, к счастью, а может, к сожалению, нам в ближайшие десятилетия это не грозит.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Второй момент — это таинственная фраза Сталина на мирной конференции в Потсдаме. Сталин спросил у Трумэна: «Как мы будем делить территорию Луны?». Я историков спрашиваю, каждый имеет свою версию. Как вы интерпретируете? Это такая мощная футурология? Вот недавно американцы объявили о том, что они составят некий кодекс пользования космическими природными ресурсами.

Андрей ФУРСОВ. Здесь можно только гадать. Я думаю, что это был асимметричный ответ Сталина на то, что Трумэн ему сообщил об испытании атомной бомбы. Сталин решил его поставить в тупик. Но, может, все было по-другому. Нужно помнить о том, что у Сталина было особое чувство юмора.

Тем не менее, я хочу подчеркнуть: реставрировать ничего не нужно. Кстати, в этом отношении Людовик XVIII, когда оказался на троне, на вопрос: «Вы будете реставрировать старый порядок?», ответил: «Мы восстановим монархию, реставрировать ничего нельзя». Нужно думать о будущем, а не о прошлом. И, прежде всего, разрабатывать теорию развития нашего общества. Андропов когда-то сказал: «Мы не знаем общества, в котором живем». То же можно сказать о нынешнем обществе.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Андропов это сказал, решив препарировать общество и посмотреть, что там внутри. Результат мы получили.

Андрей ФУРСОВ. Сегодня в нашем обществе есть целый слой людей, которых с легкой руки можно назвать «спящими». Кто такие «спящие», у которых голова свернута на Запад? Это новые мещане, у них все ценности укладываются в вульгарный материалистический набор: колбаса хорошего сорта, яхта и далее по списку. И если у слоя, оторванного от народа в США, еще есть какая-то перспектива, он может существовать, то в более слабых странах слои, оторванные от народа, просто не просуществуют — их срежут.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Так что Сталин для нас — предводитель бодрствующих. Надеюсь, он и дальше будет играть свою историческую роль.

Андрей ФУРСОВ. Символически он ее уже играет, потому что опрос среди молодежи от 18-ти до 24-х лет показал, что более 70% положительно относятся к фигуре Сталина. Это было невозможно ни в 1980-е, ни в 1990-е годы.

* * *