«Укролохотрон» и мои девять кругов ада

1) это пока не поумнеет (прозреет);

2) это пока не отнимут кормушку;

3) это надолго.

В качестве эпиграфа — один из моих «антисвідомітських афоризмів» в переводе с мёртвой «мовы» на родной язык.

Что такое «укролохотрон», надеюсь, объяснять не надо. Хотя...

Это подмена:

1) патриотизма — сепаратизмом;

2) естественного малорусского наречия родного русского языка — искусственной «рідною, материнською, калиновою, солов’їною українською мовою»;

3) Православной Церкви — «Українською церквою»;

4) русской идентичности — украинской нетрадиционной ориентацией;

5) исторической науки — лжеисторией, а исторической памяти — лжеисторическими заблуждениями;

6) демократии — т.н. национал-демократией (помесью ежа с ужом), норовящей трансформироваться в диктатуру «батька нації»;

7) государственной независимости — полной сдачей интересов государства и его народа в пользу «европейской интерграции» (или «евроатлантической»)

и так далее.

А девять кругов, помнится, насчитывалось в аду, описанном Данте в «Божественной комедии»?

Так вот: по тем же девяти кругам «укролохотрона» пришлось пройти автору этих строк — нынче русскому писателю, патриоту Руси и гражданину Русского Мира, а в прошлом «українському поету» и большому патриоту Украины.

Прозревшему и поумневшему благодаря Андрею Ваджре и Ко ещё на финише восьмого круга... но давайте по порядку. Надеюсь, рассказ о моём пути от украинства к русскости, от «мовы» к языку, от идолопоклонства к Вере и от лжи к Правде будет для кого-то поучительным, а для большинства прочитавших — интересным.

Родители мои, оба родом с Левобережья, университет и аспирантуру каждый по своей специальности окончили во Львове (не ко сну будь помянут — шутка). По распределению попали преподавать в Луцк — на ту же Западную Украину, да не ту. Мать работала на кафедре русского языка, на чистой украинской «мове» никогда в жизни не балакала, но мне, когда я в год и десять месяцев от роду (по её словам) научился читать, давала книжки не только на русском, но и на украинском. С книжками в дошкольном возрасте я проводил гораздо больше времени, чем со сверстниками и вообще людьми. А потом мама сдала меня в украинскую школу, расположенную ближе всех прочих от дома. Кстати, в Луцке в то время русских школ было всего четыре из девятнадцати (сейчас — одна из двадцати шести).

«Анскулинг» в Украине и сейчас огромная редкость, а в Стране Советов достижение гражданином семилетнего возраста однозначно наказывалось лишением свободы от восьми до десяти лет с отбыванием срока в колонии среднего режима... простите, средней школе. А коль школа была украинской, ученикам вдалбливали в голову, что они украинцы, что их «ридна мова» — «життя духовного основа» ((с) Рыльский) — украинская, что царская Россия эту «мову» преследовала валуевскими и эмскими указами, зато благодаря великому Ленину и Коммунистической партии...

Всё это было здорово, непонятной оставалась одна странная вещь. На уроках мои сверстники общались с учителями чисто по-украински, а на переменах немедленно переходили на причудливую смесь украинских слов с русскими. Т.е. на то, что чаще всего называют «суржиком».

Поскольку на такой же смеси разговаривала мама, а также из-за нежного возраста я об этой странности долго не задумывался.

Зато когда мне «чотирнадцятий минало», а на дворе был 1989 год...

Появился Рух. Туда немедленно пошли отец и старший брат. Национал-демократические взгляды проникли и в среду старшеклассников. Правда, общаться на «суржике» почти все новоиспеченные «патриоты-самостийники» почему-то продолжали...

Но только не Сашко Некрот. Я вышел из стен советской школы совершенно конченым патриотом «Нэньки-Украины», «мовнюком» (хотя это слово изобрели позже) и русофобом.

Уверенным, будто одноклассники говорят на «суржике» лишь по той простой причине, что они — необразованная городская шпана.

А я не такой. Вот поступлю в институт на украинское отделение филфака — и буду служить делу «національного відродження». Поработаю для Украины я, поработают тысячи таких же — и будет наш народ «національно свідомим», и мы всем миром «розбудуємо Українську державу» и заживем лучше всех — на зависть москалям...

Только меня ждало кое-что похлеще «суржика от городской шпаны».

А именно — мои однокурсницы, в основном девушки из глухих полесских западноукраинских сёл, где, казалось бы, должна сохраниться в девственной чистоте «ридна украйинська мова»... что?

Разговаривали точь-в-точь на таком же суржике, что городские!

Для меня тогдашнего — патриота-«мовнюка» — это стало страшным ударом.

Равно как и то, что они вообще не слушали ни Андрия Мыколайчука, ни «Братів Гадюкіних» с «сестричкою Вікою», ни «Вечірньої школи» с «Канікулами» и Олесем Зоряном... короче, никого из только что вспыхнувших звезд украиномовной поп- и рок-музыки. «Несвидомо» и «по-янычарски» отдавая предпочтение русско- и англоязычным!

Моя патриотическая душа не могла вынести такой «підлої зради свого, рідного». В результате мне пришлось вообще избегать любых контактов с этими... ну, которые типа хуже шпаны. И, сидя в стенах родительской квартиры, смотреть по «телеку» и слушать по радио, как «кляті комуняки, що залишилися при владі» разваливают народное хозяйство и раскручивают маховик супергиперинфляции...

В 1994 году, когда я перешёл на четвёртый курс, один старый знакомый предложил поучаствовать в деятельности областной организации «Молодого Руха» и создании «Волинської філії Української студентської спілки».

Самое интересное, что сначала там даже какая-то работа пошла. Даже удалось провести некоторые мероприятия, от которых толку было, правда, как с козла молока, но вреда, однако, тоже никакого. И даже начался мой путь в журналистику: в руховской областной газете появилась неплохая молодёжная страничка...

Так что через год я благополучно вступил. Не в это самое, так в партию, ага. В Рух. Тогда ещё он был при великом вожде Вьячеславе Чорновиле. Т.е., во-первых, ещё не «диванный», и, во-вторых, успешно косящий под конструктивную оппозицию (политсилу).

Но благодаря Руху-то я и увидел всю изнанку «национал-демократии» и «свидомизма», насмотрелся на «укропатов» (т.е. украинских патриотов) изнутри — из их же лагеря.

Не буду описывать, что это за кунсткамера — думаю, каждый читатель где-либо видел таких экземпляров.

Именно пройдя третий и четвёртый круги, я впервые начал подозревать, что с «национальной идеей» и «национал-демократией», а значит и с «украинским патриотизмом» вообще — что-то не так...

Пару раз выступить в разговорном жанре мне довелось ещё в школьные годы. А на первом курсе института, позже превращённого в «универ», «Олэксандр Нэкрот» на творческом вечере в актовом зале вуза впервые сорвал аплодисменты, перешедшие в бурные овации, исполнением юморески «Вотело» («Отелло») авторства львовянина Романа Солыло.

Вам это имя ни о чем не говорит?

Как я вас понимаю!

Сейчас понимаю. А пятнадцать лет тому назад я с этим «шедевром» даже стал лауреатом второй премии всеукранского фестиваля «Перлини сезону» («Жемчужины сезона») в номинации «разговорный жанр (юмор и сатира)».

В том же 1996 году лауреатами этого же фестиваля стали, тем самым круто засветившись, «Океан Ельзи», Юрко Юрченко и мой земляк Сашко Положинский — лидер группы, пардон, гурту «Тартак».

Последний, между прочим, получил первую премию тоже в разговорном жанре.

После чего наши с ним пути-дороги предсказуемо разошлись. Он стал звездой, потому что сразу, в том же году, ушёл из украиномовных разговорников (и кавээнщиков) в танцевальную музыку.

А я — двинулся в журналистику.

Диплом же лауреата фестиваля, как оказалось, надо спрятать или выбросить, а лучше сжечь. И забыть.

Потому что юморески на галицийском диалекте, как у Романа Солыло и ему подобных — для Малороссии явный неформат, а в Галичине на «волыняку-москаляку» не пойдут.

Что же касается моего собственного юмористического и сатирического художественного творчества на литературной украинской «мове» — оно для разговорного жанра неформат тоже.

Почему? Да потому что украиномовный разговорный жанр — это «спивомовки» Степана Руданского и Павла Глазового да «усмишки» Остапа Вишни. Именно они вызывают смех целевой аудитории — украинских селян и хуторян. Перед которыми мне со своими стихотворными фельетонами и памфлетами на патриотов Украины на эстраде делать нечего. Моволюбивая публика дай Бог чтоб хоть на бумаге прочла, переварила и, может быть, поняла что-то...

Фиаско с карьерой украинского юмориста-разговорника опять же заставило меня о многом задуматься. До осознания хуторянской сущности украинства оставалось уже немного...

Здесь не на чем долго останавливаться. Работая журналистом в областной прессе, которая у нас на Волыни вся на «мове», я параллельно стал читать много газет и журналов на русском. Ненависть к русскому языку сама по себе стала постепенно сходить на нет — это раз. И второе — вскоре пришло понимание, что украиноязычные издания не конкуренты русскоязычным априори.

Пока оно пришло, я ещё восторгался то газетой «День» (в её первоначальном формате), то журналом «ПіК», то... не помню, а может, это и всё.

А пока восторгался, верил в конкурентоспособность и, тем более, жизнеспособность украинской «мовы».

Этот мой круг стал приближаться к финишу, когда я стал сотрудничать как внештатный собкор с русскоязычным журналом «Футбол».

А закончился созданием в 2008 году персонального блога — собственного маленького интернет-СМИ — на... русском языке.

Раньше я верил, что обретение Украиной суверенитета — безусловное благо. И якобы то состояние, в котором оказалась Украина в 90-е гг. ХХ в., — временное. Не буду повторять бреда о «многовековой борьбе украинского народа за незалежнисть» и многого прочего, но я долгое время верил и во всё это. И даже в героев из УПА, не говоря о сторонниках Мазепы и вояках Петлюры...

Первым мощным зарядом русской Правды в мою забитую украинской ложью башку была статья Андрея Ваджры «Ukraina: от мифа к катастрофе-2».

Затем я стал запоем читать материалы сайтов «Руська Правда», «Украинские страницы», «Русская линия», интернет-версию газеты «2000», Версии.com и так далее.

Мозги встали на место.

См. «Круг седьмой». Особо хотелось бы выделить, помимо работ Ваджры, обстоятельную статью Игоря Друзя «Украинство: этнос или идеология?». После неё, а также публикации Николая Ярёменко «Я — малоросс, этим горжусь!» мне ничего другого не оставалось, как навсегда покончить с идентификацией себя как украинца. Я одной крови с Котляревским, Гоголем, Короленко, Ярёменко, Сокуровым-Величко — мы малороссы!

Правда, это сейчас я так легко и радостно об этом говорю.

А представьте, каково это — с детства точно знать, что ты украинец, всю молодость гордиться этим, и вдруг...

Но, как видите, не все «свидомые» безнадёжны. Часто «свидомизм» лечится, и лучше всего — Правдой, умноженной на убеждение, что этот мир должен стать иным!

Вот именно из этого, последнего, круга Некроту Александру Анатольевичу и оказалось выйти труднее всего.

Даже достоверно зная, что украинская литература создавалась совершенно так же искусственно и теми же врагами единства Руси, врагами русского народа, что и украинская «мова».

Уже осознавая себя малороссом, я, тем не менее, дописывал свой третий сборник юмора и сатиры на «мове».

Между прочим, первому я дал название «Юначий маразм» («Юношеский маразм») — туда вошли мои ранние, написанные в прошлом тысячелетии русофобские и антиимперские сатира и юмор.

Второй — «Вперед — на граблі!» — сатира на украинских политиков из разных лагерей, в основном на Ющенко и Тимошенко, находившихся в то время у власти. От русофобии я тогда уже отошёл, а к пониманию подлинной сущности проекта «Ukraina» и необходимости его демонтажа — ещё не пришёл.

Но третий, посвященный «великому ювилею» — 20-летию провозглашения суверенитета Украины, — называется «Незадовільна незалежність» («Неудовлетворительная независимость») и содержит насмешку уже над украинским «дэржавництвом» и украинской идеей как таковой. Именно несостоятельность украинства и Украины как руины, как европейской подворотни — главная мысль книги...

Девять кругов по сине-жёлтому «монте-карло» или «лас-вегасу», уставленном игровыми автоматами верховных «укролохотронщиков», — наконец-то позади.

Как говаривал Шерлок Холмс: «Сознаюсь, я был слеп, как крот, но лучше поумнеть поздно, чем никогда».

Я с вами, мои русские братья и сестры.

Украине — быть. Но быть Малой (Западной, Юго-Западной, Киевской — нужное подчеркнуть или дописать своё) Русью. Неотъемлемой и вечной частью Русского Мира.

Всё. Кажись, высказался — пора слезать с трибуны, надо и честь знать.