Русский язык и его роль в современной Украине

Единственное, на чем остановлюсь, — на советском этапе истории. Юридически украинский язык был государственным в УССР, а русский считался лишь языком межнационального общения. Что касается реальной ситуации, то, например, в Харькове и области до 80-х годов издавалась одна-единственная русскоязычная газета — «Красное знамя». Дикторы радио и телевидения, что областного, что республиканского, использовали исключительно украинский язык (причем, прошу отметить, грамотно использовали правильный украинский, а не через пень-колоду тот суррогат, который сегодня продвигают «1+1», «СТБ» или ТРК «Эра»). Все официальные документы были минимум двуязычными (даже комсомольские и партийные билеты), а ряд юридических документов был исключительно украиноязычным (посмотрите, например, завещание). И очень любопытно, что этикетки на продуктах питания — тоже всегда двуязычные — демонстрировали своеобразную политкорректность, потому что украинский текст располагался вверху или слева, то есть, был первичным по отношению к русскому (см. Смирнов А.Р. Опыт многоязычия современных политических наций и Украина // Университеты. 1999. Вып. 2). Я уже не говорю о вывесках — что на магазинах, что на учреждениях. Кое-где советские вывески еще сохранились, можете попробовать сравнить количество русскоязычных и украиноязычных.

А научные журналы? Возьмите хотя бы ту же филологию. А до определенного момента (до начала 70-х гг.) и естественнонаучные журналы в УССР в обязательном порядке, по распоряжению партии, издавались на украинском. Что делало их абсолютно недоступными для зарубежных специалистов. Потом сделали двуязычными... И уж совсем катастрофической была ситуация с переводной литературой. Катастрофической для русского языка, потому что найти в том же Харькове русскоязычное издание Сэлинджера, Фолкнера или, например, Уоррена было просто невозможно! А украинские переводы даже в тот период не всегда были хорошими. Сэлинджеру, например, повезло («Над прірвою у житі», например, на украинском читается идеально), а вот сквозь Фолкнера или Кортасара приходилось продираться с боем.

Все националисты любят вспоминать сусловские «гонения» на украинский язык, но очень не любят вспоминать украинизацию под предводительством Кагановича, когда на советскую службу можно было поступить, только сдав экзамен по украинскому языку. Русский язык, между прочим, был запрещен и в административной, и в культурной, и в образовательной деятельности. Вплоть до увольнения. Вот когда был рай для украинских националистов — в тридцатых годах, при Иосифе Виссарионовиче! Все-таки большевики виноваты перед русскоязычными украинцами, очень виноваты...

Любят забывать, что в УССР украинский в обязательном порядке учили в школах — и язык, и литературу. Причем в курс литературы запихивали ну совсем уж невразумительных авторов, лишь бы показать, что в Украине литературы не меньше, чем в России. Однако читать можно было далеко не все, и тем не менее, можно вспоминать Котляревского, Коцюбинского, Украинку, Карпенко-Карого и Нечуй-Левицкого, Яновского. Хорошие, черт возьми, авторы. Но это же не повод включать в программу Стефаника или Стельмаха! Хотя, конечно, на чей вкус... Факт в том, что изучали в обязательном порядке. Вот ведь какое советское угнетение!

А массовые отказы от украинского с переходом на русский в сфере украинской партноменклатуры — это следствие извечного отечественного пресмыкательства. В данном случае — перед столицей (не Киевом, настоящей столицей, Москвой), в которую ну очень хотелось перебраться нашим местным руководителям. Ради этого готовы были отказаться от чего угодно, в том числе и от языка. Ну и кто в этом виноват? Советское правительство? Так никого не неволило, зачем родину-то покидать, работали бы в Киеве...

Теперь — что касается изменения статуса русского языка. Сентенция «одна страна — одна нация — один язык!» совершенно бессмысленна. Во-первых, нацию следует понимать как политическую общность, а не этническую. Во-вторых, один язык не обязателен для того, чтобы иметь единое государство. Швейцарию и Канаду даже не буду упоминать (тем, кто начнет визг по поводу отсутствия швейцарской и канадской наций, рекомендую не беспокоиться: отсутствие этносов не означает отсутствия наций, смотрите официальные документы этих государств). Вспомню лишь Финляндию (шведов — бывших оккупантов, кстати, — менее десяти процентов, а шведский — второй государственный), Бельгию (фламандский и французский — государственные), ЮАР (одиннадцать языков, между прочим! Ах да, я забыл, что Африка для наших гордых вислоусых арийцев — не авторитет!), Индия (хинди и английский), Норвегия («датский» норвежский — рискмол и «родной» норвежский — лансмол, оба — государственные). По-моему, предостаточно.

Опасения, что украинский язык моментально начнет утрачивать популярность в связи с государственным статусом русского, совершенно безосновательны и оскорбительны по отношению к украинскому языку. Он что, настолько слаб, несовершенен, что не может сосуществовать с другими языками? Его обязательно надо внедрять повсеместно официальным образом? Тогда грош ему цена как языку, значит, людям он абсолютно не нужен, если даже при государственном своем статусе его приходится изолировать от русского языка.

И, наконец, самое главное — отношение людей к вопросу государственного статуса русского языка. По исследованиям Института социологии НАН Украины, организаций «Социс» и «Демократические инициативы» в период с 1995 по 2004 год (ежегодные всеукраинские исследования) количество сторонников официального (не совсем уместный термин в силу унитарности государства) или государственного статуса русского языка колебалось от минимума 44% (1997 и 2000 годы) до 52%. В 2004 — на фоне активнейшей контропропаганды — этих сторонников было 47,5%. При этом активных противников было не более 36%, остальные затруднялись ответить на этот вопрос. Само собой, восточные области давали иное распределение — до 75% сторонников. А вот в западных областях контртенденции наблюдались далеко не всегда, и по крайней мере 30% сторонников там набиралось. Как там у нас с демократией и волей народа? Кстати, последнее известное на сегодня такое исследование показывает, что сторонников госстатуса снова становится больше — за 50%.

Но здесь есть несколько подводных камней. Во-первых, референдум, предлагаемый Партией регионов, даст что-нибудь только при наличии в парламенте все тех же 300 голосов «за». Так что сам референдум тут, скорее, для плезиру. Тем более, что результаты его можно будет толковать как угодно, и в любом случае они будут ненужным дублированием уже имеющихся исследований.

Во-вторых, есть Европейская хартия. С трактовкой которой тоже не все чисто. Поэтому всегда можно повернуть ее наличие в любую сторону. Каким же образом разбираться с этой ситуацией? Сейчас это трудно сказать, слишком многое зависит от выборов. Но то, что статус русского языка в Украине необходимо повышать — это очевидно.