Асимметричные военно-политические союзы и блоки. Региональное измерение

На днях в американском Норфолке открылся совет «NATO and regional military alliances 2018», организаторами которого выступают Консультативный комитет по оборонной политике, Командование Сил Специальных операций США и Совет по консультациям, командованию и управлению Организации Североатлантического договора. Основная повестка мероприятия посвящена векторам развития НАТО c учетом опыта текущих конфликтов в условиях растущей динамики конфликтогенных ситуаций в зонах ответственности альянса. Результатом работы площадки станет выработка концептуально-аналитической базы Совета по консультациям, командованию и управлению НАТО.

Центральным событием стала презентация специальным представителем Ближневосточного отдела Главного управления военных оценок и анализа Министерства обороны США Дэниэлом Берчем программы «США-НАТО: Глобальные вызовы и перспективы».

Документ определил статус-кво военно-политического блока как во внешней политике США, так и в «глобальном проектировании» (global design of world military alliances), т.е. в военно-политическом и геополитическом анализе, а примененная методологическая база и основные положение были приняты в качестве теоретической основы бедующего развития Североатлантического альянса. Де-факто программные положения закрепили переход отношений США-НАТО и союзников альянса на качественно новый уровень в рамках недавно принятой новой редакции американской Стратегии Национальной Безопасности.

«Современный мир мультимодален и чрезвычайно опасен, охвачен широким спектром угроз. Государства-оппоненты подрывают наши интересы. На Ближнем Востоке и Азии террористы, подконтрольные переходным не стабильным режимам, занимают значительные территории. В этих условиях наша главная задача — защита суверенных прав наших граждан и национальных интересов. Но не менее важным для нас остается безопасность наших постоянных партнеров. Современные войны, как и мир, благодаря прогрессу ушли значительно вперед. Их нельзя вести теми же методами как 25 или 10 лет назад. Конфликт асимметричен, а угрозы все более гибридные. Сегодня существует потребность в качественно новой военно-политической базе, способной защитить нашу коллективную безопасность и демократические основы. Любой потенциальный конфликт — это наш конфликт, поскольку он так или иначе несет угрозу нашим интересам» — говорится в преамбуле программы «США-НАТО: Глобальные вызовы и перспективы».

По мнению авторов документа главной проблемой для дальнейшего обеспечения глобального доминирования (через факторные системы) и одновременно для безопасности является политика-правовой статус блока, а именно статьи, ограничивающие операции вне географических зон ответственности альянса. Что при современном уровне развития транспортных, телекоммуникационных сетей и наличии «альтернативных ресурсных баз» (образовавшихся при появлении глобальных альтернатив или в следствии утери контроля над районами постоянной нестабильности) и разрастании конфликтных зон приводит к снижению оперативной гибкости задействованных сил и средств. Эта же проблема, усиленная потребностью в существовании сложной логистики как тактического, так и стратегического звена, не позволяет оперативно наладить необходимое взаимодействие сил стран-участниц НАТО со Стратегическим командованием Вооружённых сил США (STRATCOM) на региональном уровне, за исключением Сил быстрого реагирования альянса. Как результат, существенное снижение оперативно-тактической свободы. По словам Дэниэла Берча данные выводы были получены в результате качественного анализа ряда характеристик проводимых совместных операций на территории Ливии, Ирака и Сирии.

Кроме того, несогласованное применение военных, специальных, торгово-экономических и политических методов воздействия отдельных государств-членов НАТО в рамках общих целей коллективной безопасности приводит к разбалансировке отношений внутри самого альянса и к снижению доверия со стороны региональных союзников.

В частности, в качестве примера приводится конфликт за сферы влияния Франции и Италии на Ливийско-Суданской границе, где обе страны борются за контроль над суданским племенным ополчением, которое является буфером для миграционных потоков проходящих из Сахары. При этом обе стороны стремятся занять отдаленные месторождения Юго-Востока Ливии. Как итог данные процессы создают дипломатические барьеры для расширения взаимодействия США с режимом Халифа Хафтара, который контролирует ливийский восток и основные месторождения.

Аналогичный блок примеров связан с территориями Сирии и Ирака, где появились разногласия между США, Германий, Францией и Великобританией вокруг снабжения и подготовки Курдского ополчения, подконтрольного Курдским Национальным Советам, и Сирийских Демократических Сил. Как следствие, снижение влияние США на подконтрольные группировки, что потребовало дополнительных ресурсных затрат как со стороны Пентагона, так и со стороны Североатлантического альянса.

В связи с этим, по мнению аналитиков МО и специальных ведомств США, учитывая приобретённую фактическую разбалансировку внутри Организации Североатлантического договора, наиболее перспективным в современных геополитических условиях направлением является построение факторных систем международных коалиционных моделей. «Это позволит обеспечить наиболее приемлемый уровень согласования интересов стран-членов альянса и сохранить партнерские отношения с нашими региональными союзниками. При этом применение перспективных технологий позволит повысить легитимность альянса в лице мирового сообщества без ущерба военно-политической составляющей» — заявил Дэниэл Берч.

Исходя из этого, основное военно-политическое взаимодействие переходит с институционального на внеинституциональный уровень относительно Североатлантического альянса. Т.е. НАТО перестает выполнять роль внешней структуры управления и передает эту функцию в рамках геополитического моделирования различным координационным центрам и территориальным штабам STRATCOM, взаимодействуя с которыми на определенных ТВД в качестве основного актора, будет выступать «коалиция государств» и их территориальные структуры. Сам альянс выполняет роль «обеспечения территориальной неприкосновенности» стран-участниц. Т.е. используется в качестве базовой структуры для модернизации материально-технической и технологической баз, единого научного пространства, решает вопросы коллективной обороны и бюджетирования, а также выполняет политические функции по выработке коллегиальной позиции относительно существующих кризисных систем.

Применение данного подхода снимает вопросы о реформировании структуры НАТО, т.к. упраздняется военно-политическая субъектность вне зон отвественности блока. При этом жесткая вертикальная структура принятия и согласования решений сменяется более гибкой территориальной структурой. Подобное построение блоковой модели одновременно позволяет оптимизировать ресурсы, совместить управление как силами и средствами США, так стран-членов НАТО и их региональных партнёров на конкретном ТВД. Как следствие — повышение оперативной гибкости и ситуативной устойчивости всего образования.

Сама программа «США-НАТО: Глобальные вызовы и перспективы» опирается на комплексный факторный анализ потенциальных кризисных систем через закрытый «Индекс текущей и прогнозируемой динамики военно-политических конфликтов. С учетом трансграничных угроз». По словам Дэниэла Берча методологическая основа ранжирования «кризисных зон» схожа с BERI, однако полный набор переменных, как и способы их классификации, так и не были представлены.

В результате применения вышеуказанной методики страны, входящие в субрегиональную зону Большого Ближнего Востока, были разделены на 4 кластера:

1)Нестабильные зоны или стремящиеся к нестабильности — потребность во внешнем демократическом контроле: Алжир/Марокко, Ливия/Судан, Египет/Судан, Ирак/Турция, Сирия/Турция, Ирак/Сирия, Саудовская Аравия/Йемен;

2)Стабильные зоны с общим ростом внутренних угроз — системы с развитым демократическими связями: Израиль, Турция, Иордания, Саудовская Аравия;

3)Зоны, приобретающие стабильность или относительно стабильные — развитие демократических связей: Армения/Азербайджан, Афганистан/ «Ферганская зона»;

4)Контрагенты, стремящиеся к хаотизации: Иран, Пакистан.

Также в пояснительной записке к исследованию экспертами Института сухопутного командования США закреплена дополнительная категория источников угроз для стран-членов НАТО и их союзников — это «Региональные асимметричные военно-политические союзы», системным ядром которых выступают «Контрагенты» — Российская Федерация и Китай. В частности, речь идет о ОДКБ и оформляющейся политики по безопасности в рамках ШОС, а также о союзе Ирана, Пакистана и Китая. По мнению аналитиков и авторов документа данные организации не лишены противоречий и находятся на стадии своего оформления, однако именно они являются источниками «альтернативных ресурсных баз», о которых оговорилось выше.

Здесь в ходе оценки угроз наиболее эффективным методом ограничения влияние подобных субъектов является «технология замещения». Т.е. допущение альтернативных им сил в зоны геостратегических интересов стран НАТО. В качестве примера приводится успешная координация США и Индии, являющийся геополитическим оппонентом Китая в так называемой «Афганской зоне».

Переходя к выводам следует, во-первых, отметить, что программа «США-НАТО: Глобальные вызовы и перспективы» была принята в качестве теоретико-методологической основы для аналитического сопровождения Совета по консультациям, командованию и управлению НАТО, а значит описанные в ней методики будут использованы для фактической деятельности США и их союзников на указанных территориях.

Во-вторых, приведенная географическая классификация в рамках «Индекса текущей и прогнозируемой динамики военно-политических конфликтов. С учетом трансграничных угроз», даже с учетом не раскрытой методологии, де-факто обозначила страны, которые в ближайшее время подвергнутся комплексному воздействию со стороны стран-членов Организации Североатлантического договора и их союзников, что в свою очередь станет частью системного влияния на «контрагентов» — РФ, КНР, Иран и Пакистан.

В-третьих, противостоять подобному комплексному воздействию странам-контрагентам возможно через построение комплексных систем многоуровневых союзов и укрепляя интеграцию в рамках приведенных асимметричных блоковых моделей, что повысит факторную устойчивость этих стран.

Максим Александров