«Наш Китай»: новые основы геополитики и новый взгляд на национальный вопрос

Отдельная личность, понятие «я» является отправной точкой для формирования картины мира на западе, где политические работы озаглавливают «Моя борьба» или «Моя мечта», однако в китайском сознании существует иная картина мира, центром в которой является понятие «мы».

В последней работе историка Ли Лина, историческом четырехтомнике «Наш Китай», предпринята попытка провести ревизию политического прошлого Поднебесной, выводя ее сакральное и идеологическое начало из истории империи Цинь, мечом и беспощадными законами сковавшей разрозненные китайские государства и народы в единое государство: «В древности Поднебесной добивались из Шэньси», — такими словами увенчиваются исторические построения Ли Лина, который прозрачно намекает на родную провинцию нынешнего лидера и его политическую группу.

Работа историка была презентована в центральных вузах Пекина и Шанхая в июне 2016 года и широко освещалась в прессе, открывая новую, возможно, страницу не столько в исторической науке, сколько в современной идеологии потомков Цинь Шихуана.

В политической элите Китая идет активный спор, какую модель развития прошлых династий должен реализовать нынешний Китай: «шанхайский путь» океанической державы Мин или военное правление континентальной династии Цин? Стоит ли следовать более «демократическим», нравственным принципам госуправления династии Хань или, может быть, прийти к балансу сил и конфедерации китайских государств в рамках модели Троецарствия? С публикацией «Нашего Китая» голоса поддержки модели внутренней политики и геополитики Китая раздались из гигантского древнего захоронения «терракотовой армии» Цинь Шихуана.

Сакральные истоки власти: инь-ян внутренней и внешней политики

Внешне четверокнижие историка Ли Лина носит историко-географический характер, однако центральной осью исследования являются не этнические процессы формирования китайской нации, а ее мистические основания — мистические центры зарождения единого государства и центры силы — священные пики и пределы, которыми императоры, исполняющие роль верховых жрецов, очерчивают сакральные границы Поднебесной, и по данному принципу выстраивают иерархию распределения власти, а также внутреннюю и внешнюю политику страны.

Задача подобной политической географии, которая словно разрабатывается не в новейших «мозговых центрах» КНР, а институте Аненербе, найти всекитайский мистический центр зарождения китайской государственной власти, и доказать историческую состоятельность данной концепции.

Согласно построениям Ли Лина, центр мистической силы китайской власти, в том числе и императорской, находится в Северо-Западном Китае, на границе провинций Шэньси, Шаньси и Хэнань — уезде Шань (陕).

При этом «импульс власти», приведший к зарождению Китайского государства возникает в гористом и пустынном северо-западном районе Китай — нынешней провинции Шэньси, родной для генерального секретаря Компартии Китая Си Цзиньпина.

В основе такого вывода — наложение пространства современного и древнего Китая на «карту Великого предела» — Тайцзи ту (太极图), в которой пустынные и горные районы Северо-Западного и Юго-Западного Китая относятся к территории «инь» — темной силы, а густонаселенные районы Китая — к активной, светлой силе «ян». Границей в такой мистической географии служит, например, линия «Айхунь (瑷珲，провинция Хэйлунцзян) — Тэнчун (腾冲，провинция Юньнань)», которая делит Китай на две части — в одной из них проживает лишь 4% китайского населения.

Центр формирования активной силы «ян» происходит из районов Шэньси, начиная круговое движение в истории и пространстве. Три государственных образования — Ся, Инь-Шан и Западная Чжоу — находятся на одной географической широте к северу от Хуанхэ, но по мнению автора, зарождаются именно силами, пришедшими с Северо-Западного Китая.

Идея «Великого единства» как коренная идея китайского государства

Неустойчивые государственные образования, еще не отождествляющие себя с «Срединным государством» получают окончательное формирование государственной идеи «Великого единства» (大一统) в династию Западная Чжоу (西周), для которой прещедшая ей на смену династия Цинь (秦) «была задним двором».

Ли Лин отождествляет принципы нынешнего единства пяти основных наций современного Китая (五族共和) с принципами единства Китая, выдвинутых Цинь Шихуаном — первым императором единой Поднебесной, однако уже на иных, мистических основаниях: «пять священных пиков совместно усиливают (течение силы) друг друга» (五岳共济). По мнению, историка географии Ли Лина, великий китайский революционер Сунь Ят-сен лишь реинкарнировал старые принципы Цинь Шихуана, а не изобрел новые принципы решения национального вопроса в Китае.

Доказательства наличия «источника силы», формирующего единство китайской нации, лежащего в горах Шэньси, Ли Лин находит и в истории гражданской войны Компартии Китая, начавшей свое победоносное шествие по Китаю именно с баз горных пещер в шэньсийской Яньнани, после более десяти лет безуспешной войны в Южном Китае.

Исторические аналогии дают читателю возможность для самостоятельных выводов о нынешней «династии» во главе с генеральным секретарем Си Цзиньпином. Не указывая на прямые логические связи между своими историческими построениями и нынешним Китаем, в своей презентации автор упоминает об участии Лю Чжиданя, соратника отца Си Цзиньпина Си Чжунсюня и зампредседателя КНР Гао Гана, в боевых действиях в Ганьсу-Шэньсийском пограничном районе, указывая на их прямое участие в важном историческом процессе созидания единого Китая.

Сакральные принципы региональной политики и геополитики

Согласно Ли Лину, мистическое пространство Китая — лишь часть большого Евроазиатского пространства, в которой Средней Азии и Ближнему Востоку, а также Северной Евразии, отводится роль пассивного, генерирующего силу темного и женского начала «инь», а Китай, его основная масса предстает активной, действующей, формирующей мужской силой «ян». Такое новое позиционирование фиксирует новую активную внешнеполитическую геополитическую доктрину на идеологическом и даже религиозном уровне сознания политической элиты Китая.

Западной доктрине внешней экспансии в труде Ли Лина противопоставляется идея активного притяжения внешних народов к «центральному государству», их добровольной инкорпорации в тело «единого Китая»: «Дать пограничным народам завидовать и ревновать успехам Китая, притягивая их». В геополитике этнический фактор уходит на второй план, подчиняясь фактору близости к мистическому центру Поднебесной: неважно, потомком каких племен является «житель срединного государства», важно в каком территориальном отношении он находится к географическому центру. Более подробно доктрина раскрывается при попытке анализа национального вопроса.

Мистическая природа политической географии подчиняет сакральным принципам этнические, экономические и географические факторы, в очередной раз демонстрируя наметившийся тренд на сакрализацию институтов современной власти в КНР и ее концентрацию в руках потомственной «красной элиты» страны.

Сегодня сакрализация принципов распределения власти активно вытесняет или соперничает с принципами электоральной демократии или, в примитивном виде, который существует в Китае, поддержки властей со стороны населения. Процесс «феодализации» политики тесно связан со сменой парадигмы экономического развития — источник благосостояние вновь концентрируется вокруг контроля над природной рентой или госресурса, и все меньше связан с получением прибыли через увеличение производительности труда кризисной рыночной экономикой.

Основы такой сакральной географии автор находит в первом географическом труде Китая «Юй гун» (禹贡), который очерчивает границы центральной части Китая или места концентрации его «мест власти» пятью священными пиками, расположенных по сторонам света, а также центральным пиком Суншань (嵩山, также 岳山), который также находится по соседству с местом зарождения китайского государства. В свойственной для китайской картины мира эклектичной манере на систему «пяти пиков» накладывается «крест» из «пяти гор», четырех «морей» и четырех «водных порогов» (五岳、五镇、四海、四渎). Естественные природные объекты признаются центрами формирования сакральной силы (власти), а император является жрецом, инициирующий импульсы власти через ритуалы в этих местах. Общее число таких объектов — 18, что совпадает с административным делением династии Цин из 18 коренных провинций Китая (本部十八省), а также флагом Китая после Синьхайской революции, получивший название «Звездный флаг».

Базовым членением территорий Китая с точки зрения управлениями им императором является система девяти областей (九州). Структура девяти исторических областей, которые покрывают значительную часть современного Китая, также имеет циклический характер «Тай цзи ту».



Сакральный центр и национальный вопрос

В решении сложного для Китая вопроса иерархии власти центра и регионов Ли Лин вводит традиционную для Китая схему управления Китаем и распределения власти по феодальному принципу в виде «пяти сфер подчинения» или «служб» (五服) династии Чжоу. Квадратный многоступенчатый зиккурат власти формируется вокруг или пределов «царcкого удела» (王国畿服) и вводит систему властной иерархии, привязанную к степени близости или удаленности от мистического центра — места нахождения императора.



Ли Лин вводит термин «водоворот цивилизаций» (文明漩涡), который также носит циклический и центростремительный характер. Этим термином автор постулирует существование этнической и этногенетической неоднородности собственно китайской, ханьской нации, что в серьезной степени ломает выстраиваемый на протяжении последних 50-60 лет концепт «Китайской нации» (中华民族), пытающийся игнорировать или нивелировать антропологические различия внутри так называемой национальности хань.

Как отмечалось, в интерпретации Ли Лина этническая принадлежность играет вторичную роль по отношению к близости к центру источника власти. Тем не менее, Ли Лин отказывает значительной части китайского населения, самим ханьцам, в их исконном древнекитайском происхождении.

В концепции автора, к центру формирования китайской нации этнически не относятся жители западного Шаньдуна и Северо-Восточного Китая, бывший народ Лайи (莱夷), «вовлеченные» в единое Срединное государство, подвергнувшись китаизации (汉化). Население пояса Янцзы провинции Аньхой и провинции Цзянсу (Шанхайский регион) — также не является исконными китайцами, а принадлежит к «южным племенам» Нань-и (南夷) и племенам Хуай-и (淮夷). Население Сычуаньского региона — относится к потомкам цянов (羌) или тангутов, население провинции Хубэй — к потомкам племен Северных Жунов (北戎). Все это, вторая, подчиненная мистическому центру ступень людей, прошедших процесс китаизации и вовлеченных в «силовое поле» Срединного государства. Из такого построения, можно сделать вывод, что все эти племена получили культурное влияние центра и соответственно должны носить подчиненный ему характер.

«Китайская мечта» Конфуция

В свою сакральную концепцию автор пытается включить и важный элемент китайской идеологии — Конфуция, однако, на совсем новых, неожиданных основаниях. Оказывается, Конфуций видел свою основную цель не в построении государства на осуществлении нравственного правления, как это доказывала китайская идеология последние около 20 лет, а стремился возродить «единый Китай» династии Чжоу. «Всю жизнь Конфуция преследовала мечта, мечта властителя Чжоу... это и есть самая раняя «китайская мечта»«. Так Конфуций стал невольным соучастником пропаганды идеологического мема о «Великой китайской мечте возрождения китайской нации», заявленной Си Цзиньпином в октябре 2012 года. Ли Лин игнорирует конфуцианскую концепцию легализации власти через «мандат неба» для праведного правителя, заменяя ее, судя по всему, системой более древних культов, связанных с возвышенностями и понятием «земли».

Провал «Шанхайской модели» и «восстания юга против севера» в конкуренции за власть в Китае

Ли Лин многократно отмечает провал попыток управления Китаем из Шанхайского региона — провал правления главы Тайпинского государства Хун Сюцюаня и главы Китайской Республики Чан Кайши — организовавших свои столицы в Нанкине. Ли Лин отмечает, что поддерживаемые тайными организациями Шанхайского региона и Южного Китая Чан Кайши и Сунь Ятсен, руководствовались по сути принципом тайпинского восстания «уничтожить династию Цин и возродить династию Мин» с возрождеием предполагаемрнр центра Китая в Нанкине, однако в конечном счете им не удалось завоевать Китай, разгромив «северян».


Ли Лин

Уроженец провинции Шаньси, профессор Пекинского университета Ли Лин является специалистом по древнекитайскому военному искусству, в частности по трактату Сунь-цзы «Искусство войны», а также истории династии Цинь и магическим практикам древнего Китая.

Николай Владимиров