Александр Халдей. Как мушкетеры гоняли по Сирии гвардейцев кардинала

Однажды кардинал, устав повсюду в мире натыкаться на мушкетёров, вызвал к себе Д`Артаньяна и поговорил с ним напрямую...

Как верно заметил ещё Экклезиаст, нет ничего нового под солнцем, и что было, то и будет...

Однажды кардинал, устав повсюду в мире натыкаться на мушкетёров, вызвал к себе Д’Артаньяна и поговорил с ним напрямую.

— Кого вы защищаете, Д’Артаньян? Слабые фигуры на доске. Безумцев, чья судьба предрешена. Что вам даёт ваша служба? Я предложу вам гораздо больше. Ваша храбрость стоит моего покровительства.

— Ваше преосвященство — сказал Д’Артаньян, — я солдат, а не игрок. Так случилось, что по какому-то ужасному недоразумению все мои друзья и всё, что мне дорого, оказалось на стороне, которой я служу, а все другие оказались в рядах вашей гвардии. Меня не поняли бы там и дурно приняли бы здесь, прими я ваше предложение.

— Пусть вас не волнуют эти глупости. Я положу вам столько, что все завистники прикусят языки.

— Благодарю вас, мсье, но я служу не за деньги.

— Д’Артаньян, что значат действия ваших людей против моих гвардейцев в Сирии? Ваши головорезы убивают мою гвардию, я сам отдавал приказ их вооружить и призвать на службу. Дошло до того, что мои гвардейцы тысячами покидают Сирию и отказываются мне служить. Вы решили объявить мне войну, уничтожая моих слуг? Я знаю, что мушкетёров в Сирии мало, не боитесь ли вы, что мы вас разоружим?

— Очень боюсь, Ваше преосвященство. И не раз говорил об этой угрозе своим мушкетёрам.

— Благоразумно с вашей стороны. И что они отвечают?

— Они отвечают: «А разоружалка не треснет?»

— Фи как грубо, — поморщился кардинал.

— Совершенно с вами согласен, Ваше преосвященство! — не моргнул глазом Д’Артаньян.

— Поймите, Д’Артаньян, ваши действия наносят оскорбление большой группе уважаемых персон. Тех, на ком стоит этот мир. Что будет, если они окажутся посмешищем? Мир потеряет опору и погрузится в хаос!

— Мы в Сирии как раз для того, чтобы этого не допустить, Ваше преосвященство! — сверкнул глазами Д’Артаньян.

— Вы могли бы не нападать на наших гвардейцев и ограничиться чисткой местных дикарей?

— Мы не можем их отличить друг от друга, мсье! Они все ездят на таких зелёных лошадях, что мои люди падают от смеха. Кстати, зелёные лошади ваших гвардейцев — это в честь ислама?

— Д’Артаньян! Кто смеётся над лошадью, смеётся не только над всадником, но и над его сеньором!

— Прошу прощения, Ваше преосвященство! — склонил голову Д’Артаньян, пряча улыбку.

— Подумайте над моим предложением, я второй раз не предлагаю, — сказал кардинал, вставая и давая понять, что встреча окончена.

— Боюсь, я не скажу Его преосвященству ничего нового, — Д’Артаньян снова склонился в поклоне.

— Ну что же, вы поступаете достойно, но кто знает, возможно, Вы совершаете ошибку, — сказал кардинал.

— Всегда к Вашим услугам, Ваше преосвященство! — слегка склонил голову Д’Артаньян и у кардинала похолодело между лопатками. Он знал, что означают такие слова у мушкетёров.

...Когда Д’Артаньян вышел к покрытым пылью пустыни мушкетёрам, они встретили его тревожным молчанием.

— Мы уже и не ожидали увидеть вас живым, Д’Артаньян — сказал задумчиво подошедший Атос. Мушкетёры смотрели на него, ожидая, что он скажет. Д’Артаньян с удовольствием заметил среди своих мушкетёров смуглые лица бойцов из Сирии, Ирана, Ирака, Ливана. Они ждали слов своего капитана.

— Друзья мои! — воскликнул Д’Артаньян, обнимая за плечи Атоса и лейтенанта сирийцев. — Всё хорошо! Мы будем делать то, что делали!

Вздох облегчения пронёсся по рядам мушкетёров.

— ОДИН ЗА ВСЕХ! — крикнул Д’Артаньян, поднимая руку в пыльной перчатке.

— И ВСЕ ЗА ОДНОГО! — рёвом ответило ему мушкетёрское войско.

Мрачно, с почерневшим лицом наблюдал эту картину кардинал, стоя у окна. Ничего хорошего для его гвардейцев будущее не обещало.

Александр Халдей

* * *