Когда патриоты наступают, не всем предателям находится место в американских вертолётах

...В ночь на 29 апреля бойцы подразделений специального назначения захватили на дороге №1 мосты Бонг и Шанг, благодаря чему группа захвата объектов в городе на этом направлении быстро прошла через Хокмон, окружила и вынудила капитулировать противника, удерживавшего учебный центр Куангчунг.

Затем эта группа быстро выдвинулась к Бакуео. По дороге севернее Кути, у моста Бонг и в Хокмоне бойцы уничтожили множество танков, бронетранспортеров и солдат пехоты противника.

Услышав взрывы артиллерийских снарядов на аэродроме Таншоннят, колонна группы в соответствии с планом взаимодействия войск временно приостановила продвижение и приступила к подготовке к бою за аэродром Таншоннят.

На юго-западном направлении Вьетнамские войска заняли город Хаунгиа и уездный центр Дыкхоа, вынудили противника отступить из Дыкхуе и Чаку, заняли большой участок по берегу реки Вамкодонг. Остатки гарнизона Хуангиа бежали в Кути. Вышедшие наперерез им Вьетнамские войска взяли в плен свыше 1000 солдат.

Группа захвата объектов в Сайгоне из состава войск юго-западного направления, оснащенная тяжелой техникой, перешла через реку Вамкодонг и прибыла в район сосредоточения в Михане. Один из ее полков подошел к району Бахом.

Местные формирования, партизанские отряды и подразделения войск специального назначения захватили мосты, атаковали радиотехническую базу Фулам и обстреляли ракетными снарядами аэродром Таншоннят, готовя условия для наступления регулярных войск на Сайгон.

На многих направлениях силы безопасности вместе с населением вылавливали и уничтожали предателей, вместе с местными формированиями преследовали и брали в плен остатки разгромленных частей противника, штурмовали вражеские объекты и готовили силы и средства для того, чтобы обеспечить продвижение регулярных войск в центр города.

Продолжая блокировать дорогу №4, вьетнамцы отбили целый ряд контратак противника, предпринятых с целью вновь овладеть этой стратегической магистралью.

Начальник генерального штаба марионеточной армии генерал армии Као Ван Вьен, подписав приказ о «сражении не на жизнь, а на смерть за оставшуюся территорию», тут же улетел за границу. Его сменил на этом посту генерал-лейтенант Винь Лок.

Вечером 29 апреля во время совещания в генеральном штабе марионеточной армии, видя, что дезертирство генералов и офицеров приняло катастрофические размеры, было решено по радио призвать их возвратиться и явиться с повинной.

В ответ командир 18-й марионеточной дивизии сообщил, что его соединение понесло слишком большие потери, в подразделениях царят хаос и неразбериха, поэтому дивизия вряд ли продержится до 8 часов утра следующего дня.

Командир 3-й бронекавалерийской бригады сказал, что его часть не имеет боеприпасов и горючего для ведения боевых действий. Командующий 3-м корпусным районом и командир 22-й дивизии бросили свои войска и бежали.

Только войска 4-го корпусного района еще не понесли больших потерь и сохранили систему управления. В Сайгоне остались только два боеспособных парашютных батальона, которые удерживали перекресток Байхиен. Марионеточный «президент» приказал войскам оборонять радиоцентры Фулам и Куанче, но у них на это уже не хватало сил.

29 апреля 1975 года в 24.00 все силы, участвовавшие в наступлении на Сайгон, были подобны поднятому мечу. Противник в ожидании смерти с ужасом смотрел на этот карающий меч. В назначенный час по всему фронту загремели артиллерийские залпы.

При виде сполохов огня, озарявших ночной горизонт в местах, где наступали войска, при виде зарева, объявшего военные базы противника вокруг Сайгона, каждому вьетнамцу казалось, что перед ним заря Дня Победы.

Войска 3-го армейского корпуса достигли Бакуео, войска 2-го армейского корпуса — моста через Донгнай, войска 4-го армейского корпуса — окраин Бьенхоа, войска 232-й группы — района Бахом. Таким образом, ударные силы уже находились на расстоянии всего 10-20 км от центра Сайгона.

Перед рассветом американские информационные агентства сообщили: посол США Мартин на вертолете бежал из осажденного Сайгона. Последний негласный генерал-губернатор покинул Южный Вьетнам поспешно и без всяких церемоний, подобающих его «высокому сану».

Дело в том, что до последнего своего дня в Сайгоне Мартин пребывал в уверенности, что опекаемая им марионеточная республика может выжить, что еще можно «уладить конфликт», добиться перемирия. Поэтому он медлил с отъездом, все ожидая какого-то внезапного поворота событий, отвечающего его желаниям.

Чтобы быть в курсе дел, американский наместник сам пожаловал на аэродром Таншоннят.

Там он увидел, что в результате ураганных атак нашей артиллерии важнейшая авиабаза почти полностью парализована, что самолеты, предназначенные для эвакуации людей, выведены из строя. Кольцо окружения неумолимо сжималось вокруг Сайгона.

Эвакуируясь, спасаясь бегством, агрессоры одновременно пускали в ход все приемы психологической войны: обман, фальсификацию, террор, для того чтобы увлечь за собой десятки тысяч так называемых беженцев.

Это самое коварное преступление, усиливающее боль разлуки многочисленных семей. Эвакуация, которую проводили США, преследовала следующие цели: показать, что население Юга не идет за революцией, увлечь за океан некоторую часть интеллигенции и технических специалистов, воспользоваться в будущем услугами работающих на них вьетнамцев для претворения в жизнь черных замыслов против нашей страны.

Сколько жалости вызывали обманутые и сколько ненависти те, кто умышленно бежал вслед за интервентами, забыв моральные заповеди своего народа, забыв свою Родину!

Газета марионеточной армии «Тиен туен» («Фронт») опубликовала большую статью под заголовком «Республика Вьетнам никогда не сдастся коммунистам». Однако уже 21 апреля Уианд жаловался: «Военное положение совершенно безнадежно».

А в речи в Нью-Орлеанском университете 23 апреля Форд с горечью отмечал: «Для американцев война уже закончилась. Нет никакой возможности оказать помощь вьетнамцам. Они должны приготовиться к любой участи, которая их ожидает».

В среде «наставников» царили настроения безнадежности, неразбериха, а в лагере сайгонских лакеев назревал острейший кризис.

Жителям Сайгона все было ясно. Правительственные чиновники, крупные бизнесмены и многие из тех, кто работал на американцев, столпились у закрытых ворот посольства, которое охраняли морские пехотинцы.

Началась эвакуация. Посол США Грэхэм Мартин запретил рубить огромный тамаринд, росший во дворе посольства: если дерево упадет, объяснял он, вместе с ним рухнет и престиж США. Тамаринд мешал приземлению вертолетов, но посла это не волновало.

По плану, на автобусах необходимо было вывезти около восьми тысяч граждан США и «третьих» стран, маршрут — аэропорт Таншоннят, оттуда военными и пассажирскими самолетами и вертолетами — на авиабазу Кларк на Филиппины или корабли 7-го флота, стоявшие у побережья.

Но никто толком не знал, сколько «дружественных вьетнамцев» следует эвакуировать.

В списках посольства числилось 17 тысяч человек, работавших в самых различных организациях или же трудившихся прислугой. Эту цифру умножили на семь, среднюю численность семьи, получилось — 119 тысяч. Потом накинули еще — в итоге общее число составило 200 тысяч.

Так что можно представить себе размеры толпы, напиравшей в последние дни апреля на закрытые ворота посольства. Каждый размахивал документами и письмами, подтверждавшими «сопричастность» к американцам.

Пожилой вьетнамец показывал всем письмо, написанное 5 июня 1967-го американским сержантом. Он встретил его в баре для офицеров ВВС в Плейку, где работал мойщиком посуды. «Господин Нха, предъявитель данного письма, преданно служил делу свободы в Республике Вьетнам».

Нха также демонстрировал морским пехотинцам игрушечную звезду шерифа, подаренную ему американским летчиком. Затем попытался протиснуться в щель между створок, но морской пехотинец его оттолкнул.

Вторая попытка проникнуть на территорию посольства закончилась еще хуже: пехотинец врезал ему прикладом винтовки и зашвырнул звезду шерифа в толпу.

Сверившись со списком, цербер пропустил южновьетнамского генерала Данг Ван Куанга, которого и соотечественники, и американцы считали самым богатым в Южном Вьетнаме человеком, сумевшим нажиться на войне. Он тащил с собой три больших чемодана, а из нагрудных карманов пиджака торчали две пачки долларов.

Многие отъявленные предатели, запятнавшие себя кровью народа, также упаковали чемоданы и убежали, не забыв прихватить с собой аттестаты, дипломы и ордена, выданные американцами.

Отделения банков в Сайгоне были запружены толпой, требовавшей возвращения денежных вкладов. В течение 48 часов было изъято 40 миллиардов пиастров, что равно примерно 60 миллионам долларов.

Почти все международные авиационные компании прекратили полеты в Сайгон. Сайгонская телефонная станция испытывала перегрузку из-за того, что слишком много людей расспрашивали друг друга о положении в городе. Некоторые летчики сайгонских ВВС улетали на самолетах в Таиланд или перегоняли свои машины в освобожденные районы Вьетнама.

Вернувшись на родину, Грэхэм Мартин в своих показаниях конгрессу заверил, что под его руководством удалось вывезти 22 294 верных союзника и членов их семей. Никто никогда не узнал, что случилось с оставшимися информаторами Центрального разведывательного управления, вьетнамцами, работавшими на американскую армию и военнослужащими армии Южного Вьетнама. Да и не сильно это кого-либо в Америке интересовало.

В 2:30 по сайгонскому времени 30 апреля государственный секретарь США Генри Киссинджер передал послу распоряжение президента Форда: в 3:45 эвакуация южновьетнамцев должна была быть прекращена. Дело было за оставшимся персоналом посольства.

По распоряжению резидента Тома Полгара, группу сотрудников ЦРУ снарядили спилить тамаринд. Все было готово к приему вертолета.

О просьбе срочно выделить 700 миллионов долларов уже никто не вспоминал. Наоборот, деньги оказались лишними.

Из сжигателя, установленного на крыше посольства, летели в воздух и падали на землю полуобгоревшие и целехонькие банкноты достоинством в 20, 50 и 100 долларов.

Уничтожали посольскую наличность — более чем пять миллионов долларов.

Тамаринд окончательно распилили, Грэхэм Мартин покинул посольство, погрузившись в вертолет с крыши здания в 4:58.

На крыше посольства оставались 11 морских пехотинцев, последним был эвакуирован мастер-канонир-сержант Джон Вальдез.

В кульминационный момент агрессивной войны против Вьетнама Соединенные Штаты использовали 60% своей пехоты, 58% сил морской пехоты, 32% тактической и 50% стратегической авиации, 15 из 18 авианосцев, 800 тыс. солдат (включая и войска, размещенные в странах-сателлитах, принимавших участие во вьетнамской войне), более миллиона солдат марионеточной армии. 6 миллионов американцев были мобилизованы на войну, сброшено свыше 10 млн. тонн бомб, израсходовано более 300 млрд. долларов...

И все-таки в конце концов американскому послу пришлось взобраться на крышу своего посольства и спасаться бегством.

Часы показывали 7:58. В Сайгон, грозно рыча дизелями и подминая гусеницами колючую проволоку, вошли Т-54 победно по — хозяйски рассредоточиваясь по городским районам.

Запыленный майор в танковом шлеме спрыгнул с брони, развернул карту города и на ломанном вьетнамском, добавляя непонятные русские слова, обратился к горожанам: «Пожалуйста, покажите дорогу к президентскому дворцу. Мы не знаем Сайгона, нас некоторое время здесь не было!».

Очевидцы говорят, что северовьетнамские солдаты, многие из них босоногие подростки, навели порядок в Сайгоне уже к вечеру, быстро остановив грабежи и мародерство, свирепствовавшие в городе предшествовавшие 24 часа.

Это означало, что война закончилась. В ней погибло 58 148 американских военнослужащих, 304 тысячи получили ранения. Американцы знают имена ее последних жертв, это младшие капралы Дарвин Джадж и Чарльз Макмэхон, их накрыло ракетным обстрелом в 4:03 тридцатого апреля в аэропорту Таншоннят.

Пропаганда неоколонизаторов создавала вокруг столицы — Сайгона «миф процветания», а на деле он погибал. Погибал от наркомании, разврата, воровства, коррупции.

Представьте себе, какое «наследие» оставил сайгонский режим: трудно и вообразить, что в одном только этом городе около четырехсот тысяч человек больны туберкулезом, лепрой и другими социальными болезнями, сто тысяч наркоманов, триста тысяч проституток и других деклассированных элементов, огромная масса безработных, около миллиона бывших солдат и офицеров...

Рикша в оборванной рубашке, мальчуган с культями рук и буржуа в белоснежном костюме и галстуке-бабочке... Их можно было видеть на каждом перекрестке бывшей улицы Катина, на которой сохранялись все 63 бара, переполненные уголовниками и наркоманами.

Рядом с фешенебельными кварталами, зелеными широкими бульварами пролегали словно зажатые в тиски из камня и гофрированного железа закоулки, в которых нелегко разминуться и двум прохожим. К топким берегам каналов и зловонных проток прилипли хижины бедняков, над которыми никогда не шумела крона деревьев. Здесь безгранично властвовали болезни и нищета, голод и антисанитария.

Утро 30 апреля 1975 года перевернула старый Сайгон.

Аэродром Таншоннят всего через несколько часов после бегства из Сайгона главарей марионеточного режима выглядел так: повсюду разбросаны бутылки из-под пива, джина и виски. То здесь, то там валялись на земле офицерские мундиры, воинские нашивки, медали, ордена.

Сайгон долго пребывал под властью колонизаторов, империалистов, марионеточного режима... При колонизаторах улицы, бульвары, мосты носили имена французских генералов, маршалов, губернаторов.

При Нго Динь Зьеме названия устанавливались по личному усмотрению диктатора. При Тхиеу возводились воинственные монументы, якобы превозносившие силу и власть сайгонского оружия.

Сайгон буквально обрушился на своих освободителей посетителей шумом тысяч мчащихся с бешеной скоростью мотоциклов, криками рикш, пронзительным скрипом тормозов автомобилей. Перед почтой, мэрией, бывшим президентским дворцом, каждым административным зданием еще не были разобраны заграждения из колючей проволоки.

По центральным улицам Сайгона, громыхая траками, двигались грозные танковые колонны, могучие артиллерийские дивизионы, сжимая в руках русские автоматы, маршировали воины Народной армии и вчерашние партизаны.

От парламента улица Тызо-Катина устремлялась к небольшой площади с главным кафедральным собором, построенным еще в конце прошлого века.

Отсюда до Дворца независимости, где свыше двух десятилетий властвовали марионеточные «президенты», всего несколько сот метров.

Колючая проволока перед входом уже раздавлена гусеницами русских танков. Дом этот называли «Дворцом вина и опавших листьев». Здесь заседали главные казнокрады и прочие предатели интересов народа. Диктатор Нго Динь Зьем решил превратить дворец в ультрасовременное здание. Оно должно было стать «символом нерушимой сайгонской буржуазной диктатуры».

Но пока архитектор Нго ВьетТху вынашивал проекты «нерушимого здания», был сброшен во время путча генералов первого ноября 1963 года и убит сам диктатор Зьем. Но дворец все-таки построили и открыли в феврале 1966 года. Девятнадцать месяцев спустя президентское кресло занял Нгуен Ван Тхиеу, получивший прозвище «сморчка в брюках галифе, набитых долларами».

Уже в марте и начале апреля, в ходе всеобщего народного восстания и наступления патриотов, стал рушиться военно-административный аппарат Сайгона. Один за другим реакционеры оставляли города, в паническом бегстве устремлялись они в дельту Меконга.

Последняя ставка делалась на Сайгон. Но сгрудившаяся здесь армия, хотя и насчитывала сотни тысяч солдат и офицеров, уже не представляла боевой силы. Заговоры вспыхивали даже против самого «сморчка-президента».

8 апреля 1975 года сайгонский летчик с базы Бьенхоа поднял в воздух «Фантом Ф-5» и в 8 часов 30 минут пытался бомбить резиденцию Тхиеу — Дворец независимости, расположенный в первом сайгонском округе на площади 12 гектаров.

Этот район города всегда считался самым фешенебельным. Здесь располагались основные министерства, дипломатический квартал. Утром 8 апреля чиновники и западные дипломаты стали свидетелями оглушительного взрыва. Черные клубы дыма окутали дворец.

Это покушение на Тхиеу стало четвертым по счету за конец марта — начало апреля 1975 года. Телефонная связь с президентским дворцом была прервана. Только через полчаса после налета полицейская машина марки «додж», на которой был установлен громкоговоритель, пронеслась по центральным улицам южновьетнамской столицы и диктор сообщил, что Тхиеу жив.

Один из журналистов, оказавшийся в зоне «резиденции президента», был арестован. Разговаривая со своим коллегой, он неосмотрительно сказал, что «прошло всего десять дней, как Тхиеу превратил свой дворец в осажденную крепость, повсюду установил пулеметные точки. Но он не догадался защитить свое логово с воздуха».

С 8 апреля в Сайгоне было объявлено о введении чрезвычайного положения и круглосуточного «комендантского часа». Но все эти меры уже были бесполезны. В понедельник, 21 апреля, в 18 часов диктатор объявил о своей отставке.

В предшествовавшие дни он буквально обрывал телефоны, связывавшие дворец со столицами 13 государств мира. Во всех четырех парадных залах «madame» — президентша давала приемы для иностранцев в надежде выгоднее оговорить условия и место будущего прибежища.

Но торг был прерван неумолимо быстрым развитием событий. Тхиеу столь поспешно бежал из Сайгона, что даже забыл во дворце свою любимую трость и генеральскую фуражку...

21 апреля в Сайгоне власть перешла в руки вице-президента Чан Ван Хыонга, который уже около десяти лет с помощью Тхиеу не сходил с политической арены. Но не передачи власти одним временщиком в руки другого, а безоговорочной капитуляции требовал восставший народ Юга Вьетнама.

Радиостанция «Освобождение» открыла в те дни специальные передачи для солдат и офицеров, полицейских и моряков сайгонского режима.

Им предлагалось переходить на сторону народа, обуславливались пароли и позывные. Например, корабли сайгонского флота должны были поднимать зеленые флаги, зачехлять орудия и каждые 15 минут выпускать в воздух зеленые ракеты. В ночное время каждые 15 секунд корабли должны подавать сигналы светом прожекторов.

Многие сайгонские военные откликнулись на призыв, и перешли с оружием в руках на сторону патриотов. Примечательно, что так называемая отставка Тхиеу практически совпала с падением последнего опорного пункта сайгонского режима — города Суанлок. Путь на Сайгон был открыт.

В это же время военные корабли патриотов заняли маленький атолл Сонгтутай в группе островов Спратли, расположенных в Южно-Китайском море, и подняли на нем флаг Временного революционного правительства. Острова Спратли входили в состав французского Индокитая с 1933 года, но на этот архипелаг претендовал еще и красный Китай.

...24 апреля части армии освобождения находились уже на подступах к Сайгону. 26 апреля подал в отставку и Чан Ван Хыонг. Ночью 27 апреля так называемое сайгонское Национальное собрание 134 голосами приняло его отставку, 71 -летний Чан Ван Хыонг, которого называли «мрачной тенью черного диктатора Тхиеу», получил еще одно прозвище — «неудачливый пятидневный президент».

28 апреля власть была передана генералу Зыонг Ван Миню — «Большому Миню». Один из советников генерала сказал новому президенту: «Чем быстрее в Сайгон войдут войска Временного революционного правительства, тем лучше будет для нашей страны».

Минь лишь взглянул на советника и ничего не ответил. Через несколько часов стало известно, что президент предложил американскому посольству вывезти в 24 часа весь свой персонал из Южного Вьетнама.

Соединенные Штаты ускоренными темпами вели эвакуацию своих сотрудников и приближенных к ним южновьетнамцев. С аэродрома Таншоннят каждые 45 минут взлетали самолеты, переполненные заокеанскими «советниками» и марионетками.

К двадцать девятому апреля Южный Вьетнам уже покинули многие бывшие лидеры сайгонского режима. Более тонны золота и драгоценностей успел переправить только на Тайвань бывший диктатор Нгуен Ван Тхиеу. Разведка Фронта пыталась этому воспрепятствовать, но не смогла.

Поданным приближенных к «президенту», он награбил около шестнадцати тонн различных ценностей. Бежали из Вьетнама и бывшие «премьеры» Нгуен Као Ки, Чан Тхиен Кхием и другие. В три часа тридцать минут утра тридцатого апреля с крыши посольства США покинули Сайгон на вертолетах посол Мартин и еще сто двадцать четыре американца.

Это был безславный конец старого Сайгона. Один американский вертолет, получив прямое попадание в двигатель упал, разбившись вдребезги, разбрасывая вокруг своего горящего остова ошмётки тел колонизаторов.

В город со всех сторон входили части патриотов. В 9 часов 25 минут утра во дворец пришло сообщение, что 5, 18, 22 и 25-я дивизии сайгонского режима разгромлены, атакован аэродром Таншоннят, танки приближаются к центру города...

После этого Большой Минь объявил по радио о сдаче столицы. Он обратился с призывом к сайгонский войскам прекратить сопротивление и сложить оружие. 30 апреля в 12 часов 30 минут в президентском дворце собрались фактически все члены сайгонского правительства.

И вот, громыхая траками и победно ревя движком, Т-54Б с опознавательными знаками Народной армии Вьетнама, сверкая белым номером 879 взломал чугунные ворота президентского дворца. С грохотом, поднимая пыль, обрушилась под уральскую броню последняя цитадель американцев в Индокитае.

В Белом зале в глубоких креслах, стоявших на огромном ковре ручной работы, на котором было выткано слово «тхо» — «долголетие», сидели дрожа мелкой постыдной дрожью, 44 последних сайгонских министра, возглавляемых Зыонг Ван Минем.

Распахнулись двери зала. Гремя добротными русскими юфтевыми сапогами, в помещение входили рослые офицеры в танковых шлемах и комбинезонах. Деревянные кобуры ПС покачивались в такт их шагам.

Весь сжавшись, генерал Зыонг Ван Минь, или Большой Минь, так называли его в западной печати, поднялся навстречу и, заикаясь от внутренней дрожи, быстро заговорил: «С самого утра мы с нетерпением ждем вас, чтобы выполнить процедуру передачи власти».

Офицер в советском танкистском комбинезоне ответил ему: «Вся полнота власти перешла к восставшему народу. Прежней администрации больше не существует. Поэтому невозможно передать то, чего уже нет» И добавил несколько своеобразных выражений. Во всех ста залах и сорока подземельях дворца уже находились солдаты Народной армии.

В 14 часов 30 апреля 1975 года официальный представитель революционных властей принял безоговорочную капитуляцию марионеточной армии и администрации. С этого момента началась новая страница в истории Дворца независимости, ставшего главной резиденцией военно-административного комитета, штаб-квартирой революции в Сайгоне.

Сайгон быстро переименовали в Хошимин, и Вьетнам стал единым. В советских газетах совершенно справедливо писали, что агрессор получил по заслугам, а свободолюбивый народ одержал победу после долгих лет войны.

Первый праздник и парад Победы состоялись в городе Хошимин, как и во всем Вьетнаме, 15 мая 1975 года. В течение нескольких часов по площади перед дворцом, по проспекту 30 апреля шли танковые и ракетные дивизионы, зенитные и артиллерийские части, пехотинцы и партизаны.

С раннего утра на площадь перед Дворцом независимости и к проспекту 30 апреля, названному так в честь дня освобождения Сайгона, потянулись сотни тысяч людей. На лицах — счастье, радость обретенной новой жизни.

А.Н. Крылов

* * *