Александр Халдей. Новые приоритеты российской политики

Экспертное сообщество в России и за рубежом уже перебрало множество вариантов политических сценариев на послевыборный период. Состав правительства, сценарии экономической политики, меры обеспечения — всё это рассмотрено со всех сторон и сам Путин обозначил «основные направления развития народного хозяйства», как сказали бы в СССР, с ясностью, не оставляющей поля для сомнений.

После выборов Россия намерена сконцентрироваться на технологическом развитии, и это потребует перемен в кадровом корпусе и приоритетах управления финансами и информационной политикой, включая задачи образования. Такие задачи Россия решала в истории не раз и всегда с ними справлялась, поэтому нет никаких оснований полагать, что на это раз что-то будет иначе. Не идейные пристрастия, а сама жизнь выводит страну на мобилизационный сценарий, потому что все прочие влекут стратегическое отставание и, в конечном итоге, поражение.

Стратегической целью России является задача занять ведущее положение в мире и доминирующее положение в регионе. Для этого необходимо набрать темпы экономического развития. Период с 2000-го по 2014 годы ушёл у России на то, чтобы прийти в себя после сокрушительного поражения в холодной войне и это стало возможным благодаря тому «внешнеполитическому зонтику», которым Путин её прикрывал, маневрируя между непреодолимыми угрозами и создавая видимость лояльного США наместника. И пока США были увлечены Ближним Востоком, и о России все немного забыли, Путин, не теряя времени зря, сосредоточился на компромиссе элит и восстановлении армии.

Теперь, когда армия достигла требуемого состояния, срочно потребовалось изменить компромисс элит. Мягко, но не затягивая, потому что «Око Саурона» уже заметило «хранителя кольца Всевластия», подбирающегося к жерлу «Огненной горы» с целью это кольцо уничтожить. И все орки «Средиземья» оказались подняты по тревоге. Спрятаться больше не получится. Предстоит битва. Приграничные сражения уже начались и стороны подтягивают главные силы для начала полномасштабной войны. Договориться не получится.

Внешнеполитическое прикрытие для начала технологической и кадровой революции Путин сумел создать. На Ближнем Востоке создан фронт, в котором Запад стал стороной конфликта и находится в невыгодном положении. Таким же невыгодным положением для Запада обернулась его украинская кампания. В Средиземном и Чёрном море ключевой опорный пункт — Крым — России удалось занять первой и не допустить врага на близкое расстояние. Более того — теперь Россия имеет «длинную руку», чтобы враг был остановлен на дальних подступах. Он теперь огрызается, дразнит Россию демонстративными кораблями в Чёрном море, но это сражение он проиграл. Все демарши являются акцией по спасению престижа.

Противник увяз в целой серии конфликтов, и его силы распылены. Созданы условия для формирования своего «Братства Кольца» — структуры, как известно, неустойчивой, как все ситуативные союзы, но, тем не менее, позволяющей изменить расклад сил и создать некий переток силового ресурса в свою пользу. США пока невозможно победить никому в прямом столкновении, но раздёргать и измотать, погрузить во внутренние распри и тем самым ослабить — возможно.

И новая коалиция это делает охотно, ибо в ней стороны решают свои амбициозные задачи, решить которые им мешают амбиции США. В этом стремлении союзников усилить свои царства и использовать для этого все возможности, самая главная угроза для американского господства. Рим всегда следил, чтобы варвары не объединились за его спиной и не вступили в сговор. Как только это произошло — Рим пал. Британско-американская империя ничего нового к этой технологии добавить не в состоянии.

Задачи обеспечения технологического рывка потребуют сложной системы мер во внешней и внутренней политике. Будет изменено информационное поле — идеологическое обеспечение новой политики потребует другой пропаганды. Первейшей задачей для этого должно стать радикальное изменение партийного ландшафта — существующие политические партии более не отвечают запросам основной массы населения и это чревато острейшим политическим кризисом. Нет обратной связи между элитами и обществом. Управление в таком состоянии невозможно. Из старой партийной коалиции выжали всё возможное и невозможное, обеспечили Думские и президентские выборы, но их результаты показали, что ситуацию срочно надо менять. Ресурс прежнего расклада сил исчерпан полностью.

Ни одна существующая политическая партия, ни парламентская, ни внепарламентская, не способна обеспечить адекватное отражение общественного мнения. Это плодит критически опасную массу недовольных граждан, которую ловит управляемая Западом несистемная оппозиция. Ни партия власти, ни левые, ни правые партии, складывавшиеся под воздействием мелкой конъюнктуры ушедшего времени, не могут быть основой широкой социальной поддержки курсу на модернизацию. Россыпь левых и националистических партий хронически маргинальна и не может служить базой для устойчивости социальной конструкции. В России нет ни нормальной праволиберальной партии, ни социал-демократической, ни правоконсервативной. А электорат для них есть, и его интересы не выражают ни ЕР, ни КПРФ, ни СР, ни ЛДПР. Он пытаются это сделать, но это лишь размывает их социальную базу и в итоге ещё больше увиливает политический кризис.

Особенно опасна для России катастрофа утратившей широкую социальную базу КПРФ — при доминирующих в обществе левых настроениях разной окрашенности в стране нет партии, способной пользоваться доверием и популярностью у такого избирателя. Партия же власти настолько надоела и утратила популярность, что Путин даже не решился идти на выборы от неё. Предпочёл самовыдвижение. Это одно уже служит приговором нынешней политической системе.

Надо сказать, что в администрации президента это прекрасно понимают и озабочены этим очень серьёзно. После выборов процесс формирования новой партийной картинки имеет реальные шансы быть начатым.

Со сменой системы партийного представительства будет происходить смена расклада сил в элите и формирование нового консенсуса. То, что получится в итоге, должно суметь надёжно подавить сопротивление несогласных и обеспечить ресурс поддержки для своего курса. В России существует иллюзия бесполезности попыток изменить политический ландшафт, потому что не произойдёт смены правящего класса, что сделает декоративными любые новые партии и силы. Власть останется в руках сложившихся кланов, сосредоточивших в своих руках власть и собственность.

Такой вульгарно-классовый подход грешит излишне упрощённой схематичностью и не имеет отношения к реальности, поскольку исходит из идеи неких монолитных в своём интересе классов. Это абстракция для науки, к жизни отношения не имеющая. За рамками внимания остаются многие центры силы внутри страны — сообщества госчиновников, военных, разведчиков, функционеров СМИ.

Они не только обслуживают правящий класс, который при ближайшем рассмотрении окажется не классом, а сложным и неустойчивым сообществом множества игроков, раздираемых конфликтом интересов до такой степени, что это грозит им взаимоуничтожением, если они не придут к согласию по вопросу о фигуре арбитра. Какой же тут единый классовый интерес? Это уже интерес намного шире классового.

Следовательно, использование классовой теории тут неуместно. Это не работает. Внутри существующей системы, при господстве класса буржуазии вполне возможны такие радикальные политические трансформации, которые способны как усилить капитализм, сделав его ультралиберальным, так и радикально его ослабить, подведя к границе между госкапитализмом и социализмом. И все эти оттенки достигаются при определённом раскладе политических сил, являющихся в действительности множеством элементов, способных складываться в самые разнообразные комбинации. В этом и состоит возможность развития сложных социальных систем путём превращения конфликта интересов из деструктивного в конструктивный. Так противоречия становятся катализатором развития.

Все политические трансформации, так или иначе, будут проходить с прицелом на формирование консенсуса элит по кандидатуре преемника. Понятно — Путин как стабилизирующая фигура и далее останется в политике, но, во-первых, система должна быть способной устойчиво жить и самонастраиваться без него, во-вторых, необходимость его постоянного присутствия означает незавершённость его работы по созданию устойчивых институтов власти, что для Путина является неприемлемым. Он не хочет оставлять историческую работу недоделанной.

Поэтому все догадки о том, что для Путина Медведев является самым приемлемым премьером в силу своей привычности и отсутствию президентских амбиций, а также, что Путин-де станет «хромой уткой» и под премьера с президентскими перспективами будут заранее выстраиваться элиты и это уменьшит власть президента — такие догадки не представляются обоснованными.

Ситуация в тот момент времени будет выглядеть совершенно иначе. Путин не боится сильного премьера — он, наоборот, в нём заинтересован. Пока премьер набирает опыт и известность, он входит в процесс, а значит, передача власти пройдёт гладко и вхождение во власть нового преемника будет стабильно ровным. Это Путину и нужно. Он не собирается идти опять на выборы, его цель — надёжные руки того, кто поведёт Россию дальше по намеченному пути исторического возрождения.

В мире, управляемом США, возникла ситуация, когда американские протектораты одновременно в экономике стали державами мирового значения. Это Япония, Германия, Франция. Китай, развиваясь за счёт притока западного капитала, сумел не стать протекторатом США, как Япония. Это случилось потому, что Китай не потерпел военного поражения во Второй мировой войне и относится к числу стран-победительниц. Но Россия не может опираться ни на капитал Запада, ни на положение протектората. В этом её положение уникально. Все предыдущие модернизации Россия, так или иначе, решала с участием Запада. Нынешняя не будет исключением.

Однако для этого сначала придётся решить задачу раскола в лагере Запада по вопросу санкций. Это замедлит модернизацию, но не отменит её. Внешняя политика России такому расколу способствует, понимание чего ярко демонстрируют американские конгрессмены, руководители Германии и Франции и руководители НАТО. Однако от их осознания ничего не зависит — у раскола совершенно объективные причины несовпадения и конфликта их собственных интересов. Россия просто пользуется этим, но не создаёт этот конфликт. И потому ничего с этим поделать Запад не может.

Для технологического рывка в России требуется период политического затишья. Россия выжидает появления возможностей во внешней политике — и использует их в политике внутренней. Однако ожидание не пассивное — есть целый ряд внутренних резервов, задействование которых вносит вклад в модернизацию. Это, прежде всего, усиление государственного вмешательства в экономику. А это требует создания более сильного и компетентного сегмента государственной бюрократии — не связанной коррупционной пуповиной с корпорациями группы управленцев, чей долгосрочный интерес состоит именно в усилении государства. Включая плановые и программно-целевые методы управления.

Пока в России не созреет качественно другой класс государственных управленцев, страна не сможет двинуться по пути технической модернизации. То есть в основе каждой экономической задачи лежат политические инструменты их решения. И решены эти задачи должные быть до окончания последнего президентского срока Путина.

Александр Халдей

* * *