Александр Халдей. Почему Путин не копирует Генсеков КПСС

Владимир Путин не намерен использовать уязвимые системы политического управления в ситуациях угрозы национальной безопасности, но в России создаётся другая адекватная новым вызовам модель развития.

В последние годы в патриотическом сегменте СМИ очень часто сравнивают СССР и Россию, ставя в пример Путину систему советского политического устройства как наиболее способную эффективно действовать в условиях международной изоляции и внешнего давления. Говорят о необходимости Госплана, слившейся с государством руководящей и направляющей партии, единой официальной идеологии, о заимствовании финансовых институтов типа Госбанка, об объединении спецслужб в КГБ-2.

Авторы уверены, что все проблемы России — от несоответствия организационной структуры существующих властных институтов и их функций. Вот если структуру изменить, скопировав советскую, то исполнение функций станет намного эффективнее.

Патриоты устали ждать, когда Путин услышит их требования и пойдёт, наконец, навстречу. То есть они ждут, когда Путин из Президента России превратится в Генерального секретаря некой партии власти, руководящее и направляющее положение которой останется зафиксировать в Конституции. И тогда все процессы пойдут в обратную сторону.

Но без ответа остаётся вопрос — а почему, когда у СССР всё это было, он оказался настолько неэффективен, что не только всё это потерял, но и докатился до нынешнего состояния? Почему в самом ядре КПСС сложилась пятая колонна и смогла осуществить развал государства? Почему советскую экономику никто не считал способной удовлетворить требования населения? Почему ни Госплан, ни КПСС не спасли нас от распада СССР и превращения в осаждённую крепость, которую забрасывают требованиями о капитуляции?

Действия Путина необходимо понять, чтобы перестать выдвигать утопичные требования и ожидать невыигрышных управленческих решений. Но для этого нужно немного попытаться взглянуть на мир глазами Путина. Как уже говорилось, это не глаза партийного функционера, а глаза офицера разведки. А разведчики видят мир иначе, чем политики.

Прежде всего надо отметить, что спецслужбы всегда являются наиболее информированными организациями в государстве. В советской истории, которую Путину так любят приводить в пример патриоты, глава КГБ всегда был вторым человеком в государстве после Генсека КПСС. Когда менялся руководитель КПСС, всегда следом менялся и глава КГБ. В других странах ситуация практически похожая. С небольшим исключением, когда Даллес находился на своём посту при двух президентах США. Но и в России П.Ивашутин бессменно возглавлял ГРУ от Хрущёва до Горбачёва. Такие и исключения лишь подтверждают общее правило. Глава спецслужб — второе по ключевому значению в государстве лицо после главы государства.

Очень часто в истории спецслужбы видят и понимают неадекватность политиков, возглавляющих государство. Выражается эта неадекватность в отсутствии реагирования руководителей страны на информацию спецслужб. Никто лучше них не понимает, какая беда может от этого приключиться, если на предупреждение не реагировать. Когда Николай II не реагировал на донесения разведки, России не стало. Когда Сталин не поверил разведке, он прозевал сроки начала войны. Когда ГРУ предупреждало о губительности высадки военных в Афганистане, их не услышали и это вылилось в тяжелейший политический кризис в СССР. Когда у Крючкова не хватило решимости защитить ГКЧП, Советский Союз рухнул и теперь в каждого из нас нацелены ракеты НАТО по нашим бывшим советским границам. Ситуация так критична, как никогда ранее не было. Казахстан, встав на путь открытия доступа США к Каспийскому морю, по сути сделал возможным процесс создания на Каспии позиций американских ПВО, добивающих нам в глубокий тыл, в Сибирь и на Урал, те места. которые помогли нам выстоять в Великой Отечественной, где у нас стратегический тыл. Мы в кольце нацеленных на нас ракет и это кольцо сужается. Невоенных выходов из этого окружения нет. О сдаче Прибалтики, Украины и Грузии, Азербайджана и Армении я уже не говорю. Вот что произошло от того, что глава спецслужбы один раз оказался без нужных качеств.

Понимая эти угрозы, спецслужбы часто пытаются вмешаться в политику. Но почти всегда это заканчивается для них плачевно. Несогласованные с высшим политическим руководством действия спецслужб обречены на провал и заканчиваются физическим уничтожением решившихся на такое дело офицеров и разгромом самих спецслужб. Но знание этой закономерности и опасности не могут перевесить страданий специалистов разведки и контрразведки, наблюдающих своими глазами, как бессилие и ничтожность политиков убивает государственность народа.

Смотреть на такое спокойно эти люди не могут — их воспитывали и отбирали по критериям долга. И поэтому спецслужбы всегда в критических ситуациях с маниакальным упорством стремятся если не перехватить власть, то повлиять на неё. Спецслужбы не могут смотреть спокойно, как бестолочи и предатели разваливают страну. Этим вызван конфликт русской разведки и Временного правительства, когда старые спецы по сути воссоздали большевикам в России структуры армии и разведки, потому что видели в них единственную силу, способную спасти государство от Англии. Этим вызвана обида КГБ на Сталина, зачистившего в НКВД старые кадры. Ведь разведка как никто другой понимает, что преемственность — самое главное в любом государственном деле, что стоять можно лишь на плечах предшественников. Этим вызван внутренний бунт бывшего КГБ против Ельцина и его назначенцев, вылившийся в первый удачный перехват власти — приведение подполковника ПГУ КГБ СССР Владимира Путина к высшей государственной должности в России. Первый раз такие действия спецслужб оказались удачными.

Придя к политической власти, то есть перейдя из спецслужб в политическую элиту, Путин принёс с собой и знание причин той государственной катастрофы, в которую спецслужбы вынуждены были вмешаться для предотвращения её развития. И причины эти были как раз в той политической структуре СССР, которую теперь патриоты нам вменяют в качестве образца для подражания. Все помнят времена расцвета советской империи, но никто не помнит времён её упадка и не ищет их причин именно в этой структуре. А в истории СССР это самый важный период. Иначе не понять, как стало возможным потерять всё, имея перед этим это же всё.

Крах СССР был вызван той политической формой, в которой сложился и созрел заговор. Структурированная внутри КПСС элита не встретила противодействия, когда решилась на предательство. Через кадровый фильтр в лице отдела административных органов ЦК КПСС подбирались кадры для спецслужб, а сам ЦК по Уставу подчинялся Политбюро во главе с Генсеком, и не решившись на государственный переворот, отстранить предателей от власти было никак невозможно. Но так как для переворота требовались решительные кадры, а деградация КПСС выразилась прежде всего в том, что там уже много десятилетий шёл отрицательный кадровый отбор, когда наверх пробивались хитрецы и трусливые ничтожества, а не волевые и решительные профессионалы, то возглавить ГКЧП фактически оказалось некому И СССР пал со всеми вытекавшими из этого кровавыми последствиями. Старая политическая система, формировавшая старую политическую элиту, не только обанкротилась, но и оказалась опасной для применения её опыта в новой России.

Номенклатурный принцип подбора и расстановки кадров был разрушен. Все попытки создать какой-то вариант партии власти неизменно приводил к появлению КПСС со всеми её пороками, но неизмеримо возросшими амбициями и аппетитами. Всё это сделало невозможным строить политическую систему с опорой на огосударствленную партию, через партийные механизмы и институты. Воспроизводился тип партии, где карьеристы, конформисты и угодники неизменно выводили наверх очередную реинкарнацию Горбачёва. В таком состоянии все прежние модели выращивания элиты не годились и должны были быть отброшены. И они были отброшены.

Но повседневные нужды страны требовали откуда-то брать кадры для политического и хозяйственного управления. Черпать их приходилось из того же самого загаженного кадрового источника, откуда их черпала КПСС. Других просто не было — попытки поставить во главе власти демократических соловьёв перестройки типа Анатолия Собчака, Гаврила Попова и Аркадия Мурашова (МУР) провалились с треском. Они просто не могли управлять ничем, кроме своего языка. Во власть вернули старые кадры. И возникла проблема — где брать новых?

В таких условиях, когда правящая элита вышла из недр спецслужб, столкнувшись во власти с враждебными группами из пятой колонны, с которыми власть пришлось разделить, создав в стране, по сути, двоевластие, никакого другого способа формирования состава власти, кроме личной унии, не существовало. Кроме противостояния либералам, Путину так же необходимо было поставить спецслужбы под контроль, сделав для них более невозможным то, что они сделали для самого Путина. Это не чёрная неблагодарность, это острейшая государственная необходимость. Заговоры в спецслужбах не должны иметь возможность отстранить от власти главу государства. Для этого спецслужбы нужно поставить под контроль так же, как спецслужбы поставили под контроль оппозицию. Но как?

Прокурорский и парламентский надзоры не в состоянии проникнуть в глубину замыслов спецслужб, которые всегда отгорожены конспирацией и корпоративными интересами. Именно для нейтрализации аппетитов спецслужб Путин вынужден использовать систему сдержек и противовесов, сохраняя во власти позиции либералов. Вышедшая из баланса политическая система приведёт к диктатуре и краху государства. Необходимость наличия арбитра, способного настраивать равновесное состояние системы, стремящейся к динамическому неравновесию, позволяет Путину уцелеть как политически самостоятельной фигуре, способной быть над схваткой и тем самым видеть общенациональные интересы, а не только интересы клановые, как бы благородно они ни оформлялись.

Личная уния — это принцип такого формирования власти, когда во главу угла ставится прежде всего принцип личной преданности назначаемого лица назначившему его руководителю. В основе такой преданности могут лежать интересы картеры, родственные узы, совпадение долгосрочных интересов, личное полное доверие — детали не важны. Компетентность и профессионализм при этом становятся второстепенными критериями. Не нужен профессионал управления, если он является неуправляемым врагом.

По свидетельствам ветеранов госуправления, вышедший из недр Госплана Михаил Касьянов являлся вполне компетентным и профессиональным чиновником. Лучшим из тех, кто были до него и вокруг него. И брал немного — всего 2%. Но он обладал такими политическими взглядами, что его профессионализм становился оружием против действующей власти. Профессионализм Касьянова работал на врагов России. Именно за это он был уволен из власти, а не за то, что был непрофессионалом. Зачем президенту профессиональные враги? Именно по такому критерию Медведев возглавлял правительство намного дольше Касьянова. А перед этим и вовсе 4 года был президентом России. Нужен прежде всего друг, соратник, а профессионалов найти не проблема. Бывает и так, что соратник является лояльным профессионалом, но начать использовать его советы невозможно по политическим мотивам. Именно такова драма Сергея Глазьева, который остается советником Путина, но его советы не находят применения. И прежде всего потому, что риск сопротивления грозит совершенно обрушить управление страной.

Как разведчик Путин понимает главное: сила страны — это не танки и ракеты, а всё видящие и всё знающие спецслужбы. Когда начинают говорить пушки, это означает, что разведка провалилась. И для страны наступает катастрофа, как в декабре 41-го или в августе 91-го. Чтобы не допустить такой катастрофы, нужно иметь сильные спецслужбы. А сильные спецслужбы бывают только у государств в сильной экономикой, поскольку разведка — это дело очень дорогое. Но экономить на разведке — это как экономить на своём здоровье. История показывает, что рост силы спецслужб всегда прямо пропорционален росту экономического могущества государства. Ибо разведка и контрразведка — это сложные технологии, привлечённые интеллектуалы, большие финансовые возможности. На нищей экономике это невозможно.

Раньше до экономики не доходили руки. Деньги поступали извне и можно было решать вопросы армии и вертикали власти. Но теперь совершенно понятно — пришёл такой исторический этап, когда само время поставило во главу угла повестку экоминокики и всего, что с этим связано. Путин вынужден перейти к росту экономики как к первейшему приоритету выживания страны в новых критических условиях. Политическое обеспечение нового курса неизбежно. Но для этого не будут проводиться репрессии по принципу «либерал или патриот». Эту глупая дилемма с точки зрения прагматизма разведки. В основу будет положен только критерий «полезный — вредный». Кто что придумал — не важно. Если это можно встроить в систему и оно будет работать — это возьмут. Что-то возьмут от Кудрина, что-то от Глазьева. К Медведеву поставят ответственных вице-премьеров. Оставят Набиуллину, но заставят делать скрытую эмиссию по рецептам Глазьева, не объявляя об этом вслух — конспирация остаётся главным инструментом политики Путина.

А откуда ещё возьмутся триллионы в инфраструктуру и здравоохранение, как это недавно объявил Путин? Он действительно найдёт эти триллионы, это не пропаганда — ведь он уже избран президентом. Понятно, что этому источнику финансирования придумали прикрытие — повышение НДС и ввод налога с оборота. Двойное налогообложение. Неприятно. Но не смертельно. Однако ясно, это вовсе не триллионы рублей, которые придут в экономику. Откуда же дровишки? От Набиуллиной, вестимо. Привет Глазьеву. Но опять никто не узнает, откуда у денег ноги выросли. Не нужно создавать ажиотаж в либеральных СМИ.

В общем, нас не ждёт новый Госплан, хотя планирование будут использовать, просто в другом виде. Нас не ждёт новое издание КПСС с идеологией, закреплённой в Конституции. Но это не значит, что планировать не будут. Будут. Уже планируют. Это не значит, что идеологи нет. Она есть. И выражается в одном единственном слове: «Выстоять». За ценой, как всегда, не постоим.

Александр Халдей

* * *