Проклятие космического корабля «Буран»

З0 лет назад советский космический корабль «Буран» совершил свой первый и последний полет.

Этот снимок был сделан в июне 1989 года, когда корабль привезли на аэродром в Кубинку. А в 2002 году единственный летавший в космос «Буран» был разрушен при обрушении крыши монтажно-испытательного корпуса на Байконуре, где он хранился вместе с готовыми экземплярами ракеты-носителя «Энергия».

Космический корабль «Буран» — и гордость, и проклятие советской космонавтики.

Гордость — потому что смогли, сделали. И мощнейшую ракету «Энергия», и сам челнок — умный, красивый, способный летать в отличие от американского шаттла в полностью автоматическом режиме. Да еще и умеющий спасать экипаж на любом этапе полета, чего США организовать на своих челноках не удалось.

Проклятие — потому, что этот проект иссушил и космическую программу СССР, и стал одним из наиболее болезненных ударов по экономике тогдашней страны.

На «Буран» в ценах начала 1992 года было потрачено 16,4 млрд. рублей. На БАМ немногим больше — 17,7 миллиарда. Только вот БАМ работает, оживляя сибирские и дальневосточные регионы. А деньги, вложенные в «Буран», словно испарились в безвоздушном пространстве.

Я как-то по этому поводу спорил с Игорем Волком, знаменитым летчиком-испытателем, космонавтом, командиром «Волчьей стаи» — отряда пилотов, учивших «Буран» летать (Игорь Петрович ушел из жизни в прошлом году, ему было 79 лет).

— Ты не понимаешь! — сердился Волк. — «Буран» дал возможность оснастить тысячи заводов новой современной техникой. Дал толчок развитию новых отраслей!

Все так. Но наступал конец 80-х, а за ними бедные 90-е. И новые космические технологии оказались не нужны. Помню, как в 2000-х ходил по тусклым, обветшалым коридорам знаменитого института, где придумали уникальные материалы для не боящихся плазмы плиток, которыми был обклеен «Буран»...

Космическое оружие

«Буран», понятно, — попытка ответа на американскую программу Space Shattle.

В Москве в 70-е годы ХХ века нервно наблюдали за развитием космической программы США и, конечно же, предполагали самое неприятное — использование челноков для войны. Американцы собирались строить целый флот шаттлов и хотели, чтобы они сновали на орбиту и с орбиты с частотой круизных лайнеров — до 60 стартов и приземлений в год. А зачем? Грузоподъемность шаттла — под 30 тонн. Какие такие грузы они будет возить в космос и обратно? Не ядерное ли оружие? Не будут ли они похищать советские военные аппараты?

Кстати, эти фантазии неожиданно воплотились в сюжете недавнего художественного фильма «Салют-7». Кто смотрел — помнит. Сценаристы решили, что починить советскую орбитальную станцию космонавты должны были побыстрее, потому что запущенный США шаттл уже летел, чтобы украсть «Салют», спрятав в грузовом отсеке...

Это сейчас мы знаем, что американцы построили всего шесть челноков. Два из них погибли вместе с экипажами — в 1986 году при взлете и в 2003 году при посадке. А в 2011 году программу и вовсе закрыли — слишком дорого (пуски уже обходились по 500 млн. долларов), опасно и неэффективно. У нас к концу 80-х было построено два летных корабля.

— В 1988-м, когда было решено отправить «Буран» в первый полет, у меня сложилось впечатление, что наверху очень хотели, чтобы он закончился неудачно, — рассказывал мне Игорь Волк.

— Почему? Столько денег было потрачено...

— Это тогда был наиболее простой способ закрыть программу. Я уверен, в те годы никто не собирался создавать многоразовую космическую систему. Валентин Глушко (в то время генеральный конструктор НПО «Энергия». — Ред.) делал ракету-носитель «Энергия». Глеб Лозино-Лозинский (генеральный конструктор НПО «Молния». — Ред.) — один из видов нагрузки для этой ракеты — «Буран». Авиационная концепция корабля не совпадала с концепций Глушко. Системы не было. «Буран» разрабатывался, а грузы под него — нет. Ни на один спутник, который мог бы быть выведен с борта «Бурана», не было выдано даже технического задания.

«Полет челнока был показухой»

Необходимое отступление. Сейчас многие восхищаются способностью ракет Илона Маска Falcon 9 возвращать первые ступени на Землю для повторного старта. Советская «Энергия» еще в 80-х годах прошлого века проектировалась так, чтобы была возможность ее многоразового запуска.

— Первый и единственный полет «Бурана» в 1988 году был показухой, — жестко резал Волк. — Система управления, с которой он летал, совершенно не соответствовала тому, что было необходимо для полетов человека. Он не случайно сделал только два витка, хотя поначалу планировалось, что «Буран» пробудет в космосе сутки. Боюсь, что в этом случае автоматика не смогла бы его посадить.

Впрочем, по поводу полета «Бурана» есть и другое мнение — инженеров. Американцы сажали шаттл вручную. Поэтому в экипажах всегда были по два пилота. Наша система уже в 80-х годах способна была управлять сложной техникой автоматически. Во время полета «Буран» попал в тяжелые метеоусловия, под шквальный ветер. Связь на некоторое время была потеряна, на Земле даже думали подорвать секретный объект. Но автоматика развернула корабль и потом вывела его точно к взлетно-посадочной полосе космодрома Байконур. Правда, на всякий случай приземляющийся корабль сопровождал истребитель-перехватчик МиГ-25 Магомеда Толбоева...

«Волчья стая»

Очень странными, фатальными кажутся сейчас судьбы первых пилотов, которых набрали, чтобы научить «Буран» летать. Летчиков-испытателей начали набирать в 1978 году. Командиром группы назначили Игоря Волка — он уже принимал участие в испытаниях советского крылатого космоплана «Спираль».

— Группа создавалась при Летно-исследовательском институте (ЛИИ) в Жуковском. Мой заместитель Толя Левченко согласился войти в нее без всяких оговорок, — вспоминал Волк. — Потом из ЛИИ пришел Олег Кононенко. По его поводу мне устроили разнос — он же вертолетчик, а не истребитель. А я считал: главное, что у Олега был царь в голове.

С остальными оказалось сложнее. Из 500 летчиков, подавших заявление на «Буран», медкомиссию прошли только девять. Причем некоторых претендентов вообще после нее списали с летной работы. Поэтому опытные испытатели не очень стремились проходить комиссию — можно было лишиться и того, что есть.

И вторая причина: ребята не понимали, когда «Буран» полетит, боялись, что их снимут с испытаний других типов самолетов.

— Но вы же уговорили войти в группу еще двух асов — Станкявичюса и Щукина...

— Римантас Станкявичюс был боевым летчиком, участвовал в военном конфликте с Израилем — летал на самолетах арабов. А еще был очень музыкальной натурой — играл на саксофоне, аккордеоне и кларнете. Александр Щукин был своего рода оригиналом. Он увлекался частотой звука. У него слух был такой, что он слышал любую фальшивую ноту.

Первую пятерку бурановских испытателей и в глаза, и за глаза стали называть «Волчьей стаей».

Уходили один за одним

— Первым погиб Олег Кононенко. 1980 год. Он отрабатывал взлет самолета с повышенной нагрузкой с борта авианосца. Самолет должен был взлететь не вертикально, а с разбега. В какой-то момент сопло двигателя должно было развернуться, чтобы самолет набрал высоту. Сопло не развернулось. Самолет упал в море. Олег мог катапультироваться, но этого не сделал — до последнего пытался спасти машину, — рассказывал мне Волк.

Анатолий Левченко в 1987 году летал на станцию «Мир». Этот полет был важен в первую очередь для медиков: нужно было понять, сможет ли пилот после работы в невесомости адекватно пилотировать «Буран» (хотя системы были автоматическими, предполагалась возможность и ручного управления челноком). Понятно, что испытателя врачи обследовали очень придирчиво. Но через пять месяцев после возвращения из космоса у Левченко развилась опухоль головного мозга, пилот быстро сгорел.

Через 12 дней после смерти Левченко погиб Александр Щукин. Он выполнял тренировочный полет на спортивном Су-26. Самолет вошел в почти плоский штопор и не вышел.

А в 1990-м под Венецией разбился Римантас Станкявичюс. Это был показательный полет нового Су-27 для итальянцев. Поначалу выполнять его должен был другой пилот. Но полететь не смог. Срочно вызвали Римантаса. Он вошел в петлю Нестерова на небольшой высоте, и ее не хватило, чтобы вывести самолет.

Из «стаи» остался один...

P. S. По планам того времени после еще нескольких испытательных полетов в 1994 году должен был состояться первый старт «Бурана» с космонавтами на борту. Корабль планировали состыковать со станцией «Мир». Пилотировать его должен был Игорь Волк.

Но в 1992 году Российское космическое агентство приняло решение о прекращении всех работ по программе. С «Миром» состыковался другой челнок. В 1995 году к российской станции «Мир» причалил американский шаттл «Атлантис».

ВЗГЛЯД

Их подкосила подковерная борьба

— Игорь Петрович, летчики, как и космонавты, люди суеверные. Как бы вы объяснили такой скоропостижный уход практически всех испытателей первого набора? — дважды в разные годы спрашивал я у Волка.

— В принципе нас нужно было выводить из состава ЛИИ. У нас с другими летчиками института были слишком разные условия. Обмундирование, питание, поездки в отпуск за счет государства. Испытателям ЛИИ тоже хорошо платили. Но все-таки разрыв был заметным. И это, конечно, вызывало и зависть, и обиду. В какой-то момент на нас пошло наступление — не давали полеты. Тогдашний начальник Центра подготовки космонавтов Шаталов считал, что нам не надо летать в испытательные полеты, мы и так хорошо получаем. Но мы же видели, что дело с «Бураном» отодвигается все дальше и дальше. А без неба мы не хотели оставаться.

В общем, началась подковерная борьба. По «Бурану» нас задействовали все меньше, а других полетов почти не было. Только что ты был нарасхват, а теперь ты не ко двору в своем ЛИИ. Мы чувствовали себя ненужными. Такое вот настроение. А как с таким настроением летать? Думаю, это одна из причин, почему погибли Щукин и Станкявичюс.

Наша страна всегда славилась людьми талантливыми и неординарными. Некоторым из них суждено было стать двигателями и душой своей эпохи. Циолковский, Кибальчич, Сикорский, Королев — эти фамилии каждый из нас знает со школьной скамьи. «Великие Умы России» — серия Издательского дома «Комсомольская правда», которая знакомит читателя с судьбами наших соотечественников, изменивших научную мысль, совершивших на разных этапах революцию в самых различных областях научного знания — от математики до космонавтики.

* * *