Михаил Хазин. Noblesse oblige-18

Этот текст представляет собой ответ на статью Андрея Школьникова «Утрата образа Катехона — главный итог 2018 года» и расширяет мой комментарий к этому тексту. Но поскольку тема показалась мне крайне важной, в том числе, с точки зрения теории Власти, я его довольно сильно расширил.

Начну я с того, что те, кто внимательно читал «Лестницу в небо» мог обратить внимание на то, что мы довольно много места уделили, если так можно выразиться, архетипичному представлению общества об устройстве власти. То есть если общество хочет «царя», то все попытки олигархии сделать реально коллективное управление и предъявить народу фиктивную (как сейчас говорят, «фейковую») фигуру царя заканчиваются плохо: как только на посту «царя» оказывается хотя бы минимально сообразительная персона, она довольно быстро перехватывает реальные рычаги власти. При полной поддержке общества. И тогда далеко не всем олигархам удается выпутаться.

Собственно, именно так сделал Путин. И удалось это ему не только потому, что он оказался менее марионеточной фигурой, чем это хотелось олигархам, но и потому, что общество требовало Царя. И оно царя получило. К слову, Медведеву тот же фокус не удался. Прежде всего потому, что он пытался стать «первым среди равных» чиновников, а русское общество традиционно к чиновникам относится весьма и весьма скептически. А вот сакральную, царскую составляющую, Медведев демонстративно игнорировал.

Так вот, Путин получил у народа сакральный, царский статус. Оставим в стороне технологии, важно то, что для сохранения этого статуса необходимо было обеспечивать архетипические образы Власти для России. И главный из них — образ Катехона, охранителя. Прежде всего, народа, от произвола бояр и олигархов. Сегодня совершенно неважно, как такая модель царской власти появилась в России, важно, что она воспроизводится из раза в раз, уже много веков. И, в общем, Путин соответствовал. Что хорошо показал Крым.

А вот в 2018 году произошел сбой. Очень серьёзный сбой. Начался он с того, что еще много лет назад мировая финансовая элита, финансисты-глобалисты, решили, что Путина (с той системой власти, которую он выстроил) нужно убирать. Почему — вопрос отдельный, мне кажется, что главной причиной тут стало то, что глобалистам крайне не нравилось, что у Путина по любому вопросу есть свое мнение. И он даже позволяет себе высказывать соображения о том, что у глобалистов есть перед кем-то (Россией) какие-то обязательства, которые они, якобы обязаны соблюдать (а как нам не так давно объяснил президент Франции Макрон, в реальности не соблюли). Но на самом деле причины такого вывода совершенно неважны, главное — было принято решение, Путин, с его моделью власти в России, должен уйти.

Для реализации этой задачи были выбраны, естественно, проверенные агенты-олигархи и либеральные чиновники. Ну, партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть!», однако, как обычно, появились определенные тонкости. Дело в том, что участники конфликта (либерально-компрадорское крыло российской элиты, которое получило задание путинскую модель власти ликвидировать и противостоящее ему, которое естественно назвали «патриотическим») рассматривают его как корпоративный конфликт, поражение в котором грозит некоторой потерей доходов, возможно, некоторым снижением социального статуса, но ни в коем случае это не грозит потерей основных капиталов и, тем более, он не представляет собой угрозы жизни.

С точки зрения Путина, который в рамках своего «сакрального» статуса стоит над этой схваткой, она даже удобна. Поскольку позволяет и ограничивать «патриотический» лагерь, чтобы он не зарывался, и истреблять наиболее одиозные либеральные фигуры. Без какой-либо угрозы собственному статусу.

В некотором смысле, этот конфликт рассматривается участниками в рамках той модели/парадигмы, которая была «завоевана» в результате «революции» 91 года, главный смысл которой состоял в том, что нужно было обеспечить передачу полномочий по наследству и избавиться от ответственности перед обществом. Довольны все, даже те, кто потерял власть и статус, поскольку они остаются с наворованными деньгами (совсем не маленькими), которые можно в такой ситуации спокойно легализовывать. И даже такой персонаж, как Улюкаев, может, в общем, быть довольным, поскольку деньги его конфискованы не были, а как мы знаем, с деньгами даже в колонии можно жить вполне успешно.

Отметим, что альтернативой этой позиции «номенклатурной безопасности» является ситуация 90-х годов для тех, кто к приватизации отношения не имел и/или выбил себе соответствующие возможности силой. «Бригады» 90-х воевали друг с другом — но кто-нибудь слышал, чтобы они «наезжали» на «птенцов гнезда» Чубайса? Скорее, наоборот, последние использовали свои приватизационные возможности для того, чтобы получить силовое прикрытие. И нынешние чиновники и олигархи (а схватка идёт между ними) рисковать жизнью совершенно не хотят.

Именно в этом состояла главная проблема тех международных финансистов, которые натравливают российских олигархов и чиновников на Путина. В их понимании, граждане России занимают такое низкое положение в международном статусе (что хорошо видно потому, что с ними происходит, когда за них даже не всерьёз берутся, а просто берутся), что просто обязаны не за страх, а за совесть выполнять полученные указания. Но те рисковать жизнью не хотят, а потому начинают играть в корпоративные игры, которые настроение Путину испортить могут, а вот стать угрозой для его положения — нет.

Я думаю, что именно по этой причине координаторы элиты «Западного» проекта начали разрабатывать стратегию сноса нынешнего режима самостоятельно. Я за последние месяцы написал несколько текстов на тему заговора, направленного на свержение нынешней власти. Фокус в том, что успешным этот заговор (который, в отличие от всех предыдущих попыток явно координируется извне России) может стать только в том случае, если в его процессе будет разрушен архетипический образ Власти. Или, иными словами, народ решит, что «Царь — ненастоящий!»

К слову, никто не задумывался, а откуда взялся этот лозунг в известном фильме? Что такого сделал этот самый царь, чтобы народ (в лице стрельцов) принял такое решение? Абсолютно очевидно, что он принял какое-то решение, которое вызвало народное возмущение. Нам даже был дан вариант такого решения, попытка отдать «Кемску волость». В этом конкретном варианте Милославский попытку управдома взять на себя царскую ответственность предотвратил, но, весьма возможно, что в другом варианте она прошла.

Кстати, в исходной пьесе Булгакова есть только одно отличие от фильма Гайдая: в пьесе «Кемску волость» хотел отдать как раз Милославский. Но вариант Гайдая куда более адекватен и, тем самым, достоверен, с точки зрения теории Власти: он более чем понятно объяснил, почему этот «царь» не является настоящим, почему он каптёрщик, а не глава государства. И фильм очень хорошо показывает, как одно, но принципиально не царское решение, может стоить очень дорого!

Отметим ещё один важный момент. Не нужно разбирать реального Путина, насколько он соответствует статусу Катехона, насколько он сам понимает этот свой статус. Архетипический образ политика может не иметь никакого отношения к самому политику, я про это много раз писал. К слову, то, что Путин так долго этот статус держал, говорит как раз о том, что какое-то понимания этого момента у него есть, но это, опять-таки не столь принципиально.

К слову, эффективность менеджера не имеет никакого отношения к сакральному статусу. Фёдор Иоаннович, Федор Алексеевич или, скажем Ельцин, были людьми болезненными и их эффективность была весьма и весьма относительна (что все понимали). И, тем не менее их сакральный статус особому сомнению не подвергался. А вот у куда более эффективного, быть может, самого эффективного управленца в истории России, Бориса Годунова случился конфуз... Да, он в нём не был виноват (три года без урожая — это тотальная катастрофа для любого государства), но пока он был под «прикрытием» Фёдора Иоанновича, всё у него получалось. А как только «шапка Мономаха» легла на его голову, начались проблемы.

Для нас важно то, что народ этот статус Путина признавал, а потому, схватка на корпоративном уровне ему вообще ничем не грозила. И у элиты «Западного» проекта в такой ситуации было два базовых варианта: либо «поднять» конфликт элит в России на уровень «не на жизнь, а насмерть», либо «опустить» Путина до уровня корпоративного конфликта. То есть из Катехона сделать его чиновником. К которому уже применимы термины «эффективный», «неэффективный», «слабый» и так далее. В общем, чтобы царь стал не настоящим.

Судя по результатам был выбран второй вариант и он, по итогам пенсионной реформы, получился. Кто это придумал — отдельный вопрос, либо там нашелся какой-то гениальный специалист по России (который, к тому же сумел эту свою позицию довести до «сильных мира сего»), либо же это произошло случайно (что тоже вполне возможно). Важно, что ошибка была сделана, «Кемска волость» отдана. И народ решил, что царь — ненастоящий.

Отметим, что объяснить это чиновникам администрации Президента невозможно. Кириенко — технократ, он мыслит в терминах цифр и показателей, для него рейтинг Путина, пусть он и упал, достаточно высок, чтобы проводить какие-то «активные операции». А то, что это уже рейтинг чиновника, а не Катехона, для Кириенко тайна за семью печатями. Это ни в коем случае не критика, каждый человек решает задачи в рамках своего уровня, этот не масштаб замглавы администрации Президента, тут нужны другие фигуры. А вот они почему-то себя в нужный момент не проявили.

Но в любом случае Путин либо поймёт, что он потерял в 18 году, и тогда у него есть шанс продолжить свою деятельность на посту Президента, либо же нет. И тогда его шансы проиграть на уровне корпоративной войны в новом году резко растут. Я бы сказал — критически растут. Даже не так, корпоративную войну Путин проиграет точно, поскольку эффективную бюрократию не создал, а если начнёт ее создавать сейчас, то столкнется с активным противодействием всей номенклатуры, которая не хочет ни ответственности, ни конкуренции.

Выиграть он может единственным образом — вернуть себе статус Катехона. Это пока возможно. Но действовать нужно быстро, поскольку, судя по всему, активная стадия антипутинского заговора намечена на апрель — май нового, 2019 года. И когда она начнётся, будет уже поздно.

Михаил Хазин

* * *