Александр Роджерс. Отсечь всё лишнее

Когда Микеланджело Буонарроти спрашивали, «Как вы создаёте свои скульптуры?», он отвечал «Я беру камень, и отсекаю всё лишнее».

В данном случае, перед тем, как описывать те формы общественного устройства, которые я считаю правильными и передовыми, нужно чётко определить, что таковыми точно не является.

Опыт Венесуэлы

В последние годы среди либеральной/рыночной пропаганды принято приводить плачевное состояние современной Венесуэлы в качестве примера «того, к чему приводит социализм».

Но фишка в том, что в Венесуэле нет социализма (там даже госкапитализма нет). Без обид, но и Чавес, и тем более Мадуро — это левые популисты.

Чавеса хватило только на то, чтобы национализировать нефтяную отрасль. Мадуро пока вообще не сделал ничего настолько же радикального.

Но одной нефтяной отрасли мало. Они не национализировали землю, не отобрали её у латифундистов. Они не национализировали промышленность, она остаётся в руках у крупного капитала (в значительной части иностранного, и даже американского). Они не национализировали крупные торговые сети, что позволяет капиталистам создавать искусственный дефицит товаров и рукотворные кризисы, чтобы «шатать режим».

Если вы не владеете и не контролируете основные отрасли экономики, то вы и не можете отвечать за её эффективность и успешность.

Совершенно аналогично в своё время Альенде в Чили тоже не национализировал стратегические отрасли экономики, в результате чего проамериканские элиты также несколько раз устраивали искусственные кризисы, чтобы на их волне в конце концов привести к власти диктатора Пиночета.

Самое смешное, что как раз в венесуэльской нефтянке всё относительно нормально. А штормит конкретно те сектора экономики, которые остались частными/рыночными.

Собственно, и в России значительная часть проблем в экономике вызвана низким качеством менеджмента в частном секторе экономики, а львиная доля «профессиональных шатателей» — это наёмники олигархов, вступивших в конфликт интересов с государством.

Компрадорские элиты такие компрадорские (но, к счастью, в России есть и патриотические элиты).

Это лишний раз доказывает нам, что:

а) нельзя быть «наполовину беременным»;

б) нельзя управлять экономикой, если ты не контролируешь её значительную часть (стратегически отрасли целиком и полностью);

в) любая элита будет патриотической только в том случае, если её личное благосостояние напрямую зависит от благополучия государства.

Французский опыт

Сразу скажу, что в выражении «французские социалисты» слово «социалисты» можно писать исключительно в кавычках. И/или добавлять «так называемые».

Потому что, например, какой к чёрту Олланд социалист, если он осуществлял абсолютно империалистическую политику, поддерживая вторжение экспедиционных корпусов в ЦАР, Мали и другие африканские страны, чтобы потом грабить их в качестве французских колоний? Правильно, никакой.

Вообще, нужно всегда помнить, что не всегда слово/название тождественно сути. Если девушку зовут Вирджиния, это вовсе не означает, что она обязательно девственница. А если кто-то называет себя коммунистом и даже использует марксистскую риторику, это вовсе не значит, что он на самом деле таковым является.

Во Франции нет социализма, потому что нет госсобственности на стратегические производства. Крупный капитал владеет большей частью промышленности, а высокие налоги (прогрессивная шкала налогообложения, которую у нас тоже некоторые предлагают) приводят только к тому, что владельцы или перерегистрируют бизнес в соседней Бельгии, или вовсе переносят производство в другие страны.

Wellfare немецкого и французского образца — это не социализм, а подачки капитализма. Которые к тому же сплошь и рядом достаются не тем, кто трудится, а различным паразитирующим прослойкам. То есть это не социальная справедливость, а имитация гуманизма. А всякая имитация лишена внутреннего смысла, и оттого вырождается.

Даже подачка в сто евро, которую Макрон кинул протестующим, ничего не решит. Потому что эта подачка будет съедена ростом налогов, цен и тарифов.

Аналогично и с попытками ввести во Франции сокращённый рабочий день. В условиях, когда большинство предприятий находится в частной собственности, принятие подобных законов приводит только к снижению зарплат, переведению людей на частичную занятость или даже к сокращению числа рабочих мест.

Выводы примерно такие же, как и в случае Венесуэлы:

а) когда государство не владеет стратегическими отраслями, оно не может осуществлять полноценную экономическую политику;

б) для влияния на экономику у государства должны быть свои, государственные корпорации, которые будут контролировать значительную долю как производства, так и внутреннего рынка;

в) левые партии должны быть такими не по названию (как во Франции), а по сути.

Государство, в моём понимании, должно быть не просто «регулятором», а мощным игроком в экономике, владеющим и/или управляющим значительной частью производств.

Потому что иначе все его попытки на что-то повлиять приводят только к тому, что частные корпорации или уходят под иностранную юрисдикцию, или противодействуют изменениям другими способами. Вплоть до объединения с внешними игроками с целью смены власти в стране.

Александр Роджерс

* * *