В Афганистане СССР первым принял натиск международного терроризма

30 лет назад, 15 февраля 1989 года, линию государственной границы, разделявшую Советский Союз и Афганистан на мосту через реку Амударью у небольшого узбекского города Термез, пересекла колонна боевой техники. Роль символического последнего советского солдата, уходящего из Афганистана, взял на себя командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б.В. Громов. Символического потому, что за его спиной на афганской территории ещё какое-то время оставались военные советники, пограничники, не говоря уже о тех, кто пропал без вести и оказался в плену (таких на тот момент было 417 человек).

С выводом последней колонны 40-й армии участие СССР в «необъявленной», но многолетней и кровавой войне в Афганистане завершилось.

Последствия советского вмешательства во внутренний конфликт в соседней стране оказались катастрофическими. Геополитическим противникам СССР удалась хорошо организованная глобальная операция, имевшая целью серьёзно ослабить СССР за счёт втягивания его в затяжные и изнурительные боевые действия. Особенно зловещую роль в этом сыграл тогдашний помощник президента США по национальной безопасности З. Бжезинский, много сделавший для того, чтобы «обеспечить Советскому Союзу его собственную вьетнамскую войну».



Наша страна попала в международную изоляцию, её акцию отказались поддержать даже некоторые союзники по социалистическому содружеству, ведущие коммунистические партии стран Запада и многочисленные члены Движения неприсоединения. Советский Союз не только утратил какое-либо влияние на Афганистан, но вынужден был вообще уйти из этого региона, в то время как позиции его главного геополитического противника — Соединённых Штатов — значительно укрепились.

Разумеется, спустя годы, зная последствия содеянного, значительно легче судить о минувшем. Однако возможный ущерб от этой военной акции был виден многим ещё до того, как узкий круг высших советских руководителей во главе с тяжело больным Л.И. Брежневым принял роковое решение. Против вмешательства в афганские дела возражали начальник Генштаба Маршал Советского Союза Н.В. Огарков, его заместитель маршал С.Ф. Ахромеев, главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И.Г. Павловский, дипломаты, учёные-востоковеды. Однако в Политбюро к ним не прислушались. В Москве поверили, что утвердившийся в Кабуле режим твердо встал на путь социалистического развития, хотя, как писал позднее знаток вопроса, тогдашний первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС К.Н. Брутенц, «на самом деле это была своеобразная, даже странная смесь пуштунского национализма с марксистской идеологией в её догматической упаковке».

За девять с лишним лет было спланировано и осуществлено почти 420 операций, большинство из которых носили крупномасштабный характер. Было проведено более двух сотен частных операций и рейдов по уничтожению отрядов моджахедов, устройству засад на караванных путях, разведке сил и средств противника, оказанию помощи своим подразделениям, попавшим в окружение. Советские солдаты и офицеры проявили высокие боевые качества, хотя действовать приходилось в самых тяжёлых условиях, на высоте 2,5-4,5 км, при температуре плюс 45-50 градусов и остром дефиците воды. Однако с приобретением опыта выучка советских воинов позволила успешно противостоять профессиональным кадрам моджахедов, подготовленным в учебных лагерях на территории Пакистана и других стран.

Нелегко было принять решение о вводе Ограниченного контингента советских войск, но не менее трудным оказалось решиться на вывод. Однако каждый новый год требовал — надо уходить. К этому побуждал провал первоначальных расчётов советского руководства расположить войска гарнизонами, не воевать против антиправительственных формирований, а лишь взять под охрану важнейшие административные, промышленные и военные объекты. Уже 9 января 1980 г. (ввод советских войск осуществлён 25 декабря 1979 г.) части Советской армии по приказу из Москвы вступили в боевые действия и понесли первые потери. К 15 февраля 1989 г. потери насчитывали 15051 человек.

Всё более непосильным становился груз военных расходов для советской экономики. А афганские руководители всё больше проникались иждивенчеством, полагая, что «шурави» для того и пришли в их страну, чтобы обеспечить им пребывание у власти.

На заседании Политбюро ЦК КПСС 13 ноября 1986 г. невозможность решить проблему военными средствами подтвердил начальник Генерального штаба ВС СССР маршал С.Ф. Ахромеев:

«Нет ни одной военной задачи, которая ставилась бы, но не решалась, а результата нет. Всё дело в том, что военные результаты не закрепляются политическими. В центре власть есть, а в провинциях ее нет. Мы контролируем Кабул и провинциальные центры, но на захваченной территории не можем установить власть. Мы проиграли борьбу за афганский народ. Правительство поддерживает меньшинство народа. Наша армия воевала пять лет. Она и сейчас в состоянии удержать обстановку на том уровне, который существует. Но в этих условиях война будет продолжаться долго».

Советская сторона способствовала активизации шедших с 1982 г. в Женеве переговоров между Афганистаном и Пакистаном, гарантами которых выступали СССР и США. 14 апреля 1988 г. министры иностранных дел четырёх стран подписали пакет документов по политическому урегулированию положения в Афганистане. В соответствии с ними вывод советских войск должен был осуществиться до 15 февраля 1989 г. При этом другими участниками переговоров были даны гарантии невмешательства во внутренние дела Афганистана извне.

Процедуру вывода осуществили в два этапа. С 15 мая по 15 августа 1988 г. части ОКСВ покинули западные и южные районы Афганистана. Начиная с декабря 1988 г. и до 15 февраля 1989 г. включительно страну покинули все части 40-й армии, дислоцированные в Кабуле и других районах центрального Афганистана. Возвратились на родину и большинство военных советников, более 1 тысячи человек.

Дистанция в 30 лет, отделяющая нас от февраля 1989-го, позволяет заново, с учётом опыта войн и военных конфликтов последних десятилетий, посмотреть на пребывание ОКСВ в Афганистане. Во имя истины необходимо навсегда расстаться со старыми идеологическими штампами вроде «выполнения интернационального долга». На самом деле советского солдата заставили встать на сторону одной из враждующих сторон, что в условиях гражданской войны при любом исходе делает иностранного военного интервентом, повинным в лишениях земли, на которую он пришёл.

Ещё один штамп мешает исторически точному восприятию афганских событий. Мы воевали не с декханами, лишь вчера сменившими мотыгу на автомат, а с настоящей армией, по крайней мере, тогда, когда ОКСВ уже основательно засел в Афганистане, а с территории Пакистана пошёл мощный поток хорошо обученных боевиков и самого современного оружия из США, Саудовской Аравии, Китая. Только Вашингтон ежемесячно расходовал до 100 млн. долларов на обучение и снабжение афганских боевиков. Вооружённые силы СССР впервые столкнулись здесь с прообразом международного терроризма.

Именно тогда закладывались основы гибридной войны с массовым применением вооружённых формирований, нерегулярных по форме, но регулярных по существу, управляемых из единого центра террористических ячеек с экономическим изнурением противостоящей стороны, информационно-психологическими атаками, мобилизацией религиозных символов и т. п.

Крайне прискорбно, что те же командиры, которые воевали в Афганистане, вроде объявленного Б. Ельциным «лучшим министром обороны» генерала П. Грачёва, за редким исключением выводов не сделали. Вышли из Афганистана в 1989-м, а уже через пять лет похожая война, обернувшаяся большой кровью, развернулась на Кавказе.

30 лет назад советский солдат покинул афганскую землю, но и по сей день она не знает покоя. Во внутриафганский конфликт вмешалась армия США и международные силы НАТО. 17 лет назад они вошли сюда под предлогом борьбы с международным терроризмом и запрещённым в России движением «Талибан», но только туже завязали конфликт и многократно увеличили идущий из Афганистана наркопоток. Сегодня на севере этой страны, по многочисленным свидетельствам, концентрируются боевики запрещённого в России террористического «Исламского государства», перебазированные из Сирии.

А мы, вспоминая участие советских войск в Афганистане тридцать лет спустя, можем теперь сказать, что наш солдат первым принял натиск международного терроризма — мирового зла, о котором мир ещё не подозревал.

Юрий Рубцов

* * *