«The National Interest», США. Россия побеждает в игре санкций

Эти санкции должны были наказать московскую элиту, но вместо этого они стимулировали экономическое развитие и патриотизм.

Нынешний разговор о российских санкциях сосредоточен вокруг адресности и масштабов. Наказываем ли мы людей, чье поведение мы больше всего хотим изменить? Достаточно ли причиняют боль тем людям, которые несут ответственность за создание хаоса в Украине и Крыму, за безрассудные нападения на Сергея Скрипаля и других и за бессмысленное вмешательство в выборы на Западе? Можем ли мы навредить российской элите так, чтобы Путин это заметил? Достаточно ли мы сделали?

Однако, по крайней мере, в одном секторе санкции являются примером непредвиденных последствий для учебника: они привели российских фермеров в лучшую форму, какой они когда-либо были. Контрсанкции, нацеленные на импортные западные продукты питания, введенные в действие буквально через несколько дней после первоначальных санкций летом 2014 года, первоначально отправили российских потребителей в штопор, из-за отсутствия непосредственной альтернативы вкусным европейским сырам и обработанным продуктам. Но вкус быстро скорректировался, и эффекты замещения импорта позволили России к 2016 году занять лидирующие позиции в мире по экспорту пшеницы. В связи с тем, что США кровоточат на мировом рынке агробизнеса благодаря тарифам и торговым войнам эпохи Трампа, Россия активно и агрессивно восполняет этот пробел.

Санкции

В начале 2014 года после незаконной аннексии Россией Крыма и продолжения участия в сепаратистских восстаниях на востоке Украины, Соединенные Штаты, Европейский Союз и ряд других западных стран ввели санкции. В течение 2014 года эти меры переходили от дипломатических (ограничения на ранее запланированные встречи и переговоры), к ограничениям для отдельных лиц и организаций (целевые запреты на выдачу виз и замораживание активов) и, наконец, в июле и сентябре, к ограничениям на финансовую и оборонную деятельность России и энергетические сектора. Последние ограничили доступ к рынкам капитала и кредитам под низкие проценты, ввели эмбарго на поставки оружия и запрет на экспорт предметов двойного назначения военным клиентам и запретили экспорт инновационных добывающих технологий (с особым разрешением, необходимым для всех других экспортных поставок, связанных с энергетикой). С 2014 года санкции были продолжены и расширены, но они остались в этих категориях.

В августе 2014 года Россия предприняла контрсанкции, чтобы запретить определенные продукты питания, импортируемые из США и ЕС. Затрагиваемые продукты включают говядину, птицу, рыбу /морепродукты, фрукты/ овощи, орехи, молоко и молочные продукты, сыр и широкий ассортимент обработанных и приготовленных продуктов. Запрет был широким и охватывал как основные, так и предметы роскоши. Он ударил по многим продуктам, от которых Россия больше всего зависела от импорта, а ее широкий географический охват (диапазон стран, которые она охватывает) затруднил полную компенсацию дефицита за счет увеличения импорта из несанкционированных стран.

Влияние

Россия ощутила весь спектр санкций тремя непосредственными способами: возросшая волатильность на валютных рынках, что привело к значительному обесцениванию рубля и, как следствие, к инфляционному давлению; ограниченный доступ к финансовым рынкам; и снижение потребления и инвестиций. Импорт упал в третьем квартале 2014 года. Резкое падение мировых цен на нефть в четвертом квартале 2014 года, вероятно, оказало даже более серьезное влияние на российскую экономику, чем санкции и контрсанкции. В конце 2014 года и в начале 2015 года цены на нефть упали настолько (со 100 долларов за баррель во 2 квартале 2014 года до менее 60 долларов к концу 2014 года и даже далее во второй половине 2015 года), что экспортные доходы России сократились на треть. А финансовые санкции означали, что Россия не могла смягчить падение цен на нефть, занимая деньги.

С самого начала противодействие оказывало влияние на продовольствие на 9,5 млрд долларов в год, покрывая почти десятую часть общего потребления продовольствия в России и четверть импорта продовольствия. До противодействия отечественное производство покрывало менее 40 процентов российского потребления фруктов, 80 процентов молока / молочных продуктов и 90 процентов овощей; Россия уже была нетто-экспортером зерновых, картофеля и масличных культур. Противодействие запретило 60 процентов поступающего мяса и рыбы, а также половину импортных молочных продуктов, фруктов и овощей. В целом доля импорта в общем потреблении продуктов питания снизилась с более чем одной трети в 2014 году до чуть более 20 процентов во втором квартале 2017 года.

Цены сразу выросли. К февралю 2015 года инфляция продовольствия (в годовом исчислении) превысила 23 процента. Домашние хозяйства перешли от покупки и потребления продуктов питания от более дорогих, ранее импортированных продуктов питания (фрукты, молоко / молочные продукты, говядина) к менее дорогим товарам из внутренних источников (картофель, хлеб, курица), и приняли стратегии «умных покупок» для оценки приемлемого качества по более низким ценам (включая снижение аппетита к престижным брендам в пользу брендов, которым доверяют). Вскоре потребительская среда в значительной степени изменилась и восстановилась. К 2018 году рост цен на продовольствие был намного ниже, чем общая инфляция.

Некоторые запрещенные продукты питания из ЕС попали в Россию в качестве реэкспорта из других стран. Например, в последнем квартале 2014 года экспорт молочных продуктов из ЕС в Беларусь увеличился в десять раз по сравнению с предыдущим годом, а экспорт фруктов и рыбы удвоился, что вряд ли приведет к росту на внутреннем белорусском рынке. Несмотря на то, что это незначительный процент от общей торговли продуктами питания в России, эти вторичные импортозамещения усугубили торговую напряженность между Россией и Беларусью, что привело к восстановлению таможенного контроля между двумя странами в декабре 2014 года, а также к угрозе ограничений на импорт молока товары из Беларуси совсем недавно, весной 2018 года. Вероятно, справедливо, что Россия обвиняет Беларусь в том, что она является добровольным проводником запрещенных, контрафактных и некачественных или неправильно маркированных продуктов питания.

Индустрия

Противодействия были подарком российской агропродовольственной отрасли. Они узаконили и стимулировали стратегию импортозамещения, широкая цель которой была установлена с конца 2000-х годов: стать самодостаточным в продовольствии. Другими словами, санкции проложили путь для Путина, чтобы преодолеть давнишнее затруднение, возникшее еще в период краха сектора в 1990-х годах. Сроки противодействия санкциям, объявленные всего через пару дней после введения санкций, заставили многих наблюдателей задуматься о том, были ли списки запрещенных продуктов запланированы заранее, особенно в качестве меры, предназначенной в конечном итоге для увеличения внутреннего производства.

Пищевая промышленность России воспользовалась этой возможностью. Многие инвесторы, которые ранее не занимались сельским хозяйством, внезапно заинтересовались им. Высокого класса олигархи также получили сообщение, а сельскохозяйственный сектор стал для некоторых точкой национальной гордости и патриотизма. Виктор Вексельберг, например, начал инвестировать в строительство городских теплиц. Правительство выделило 242 миллиарда рублей (чуть менее 4 миллиардов долларов США) на поддержку сельского хозяйства на 2018-2020 годы, уделяя основное внимание железнодорожным перевозкам, субсидированным кредитам, блокированию грантов регионам, частичной компенсации капитальных вложений и целевой поддержке молочных фермеров. Новое юридическое требование для государственных закупок отдает предпочтение отечественным продуктам — не только для продуктов питания, но и для всех, включая такие ключевые отрасли, как программное обеспечение. Этот рост государственных закупок в сочетании с контрсанкциями принес сравнительно меньшую пользу внутренним секторам, которые не производят качественных альтернатив импорту, но пищевая промышленность значительно выиграла. Даже подсекторы, не охваченные контрсанкциями, попросили войти в игру. В июне 2015 года российские производители конфет обратились с просьбой о противодействии распространению на европейский шоколад, надеясь занять рыночную нишу в Бельгии, Франции и Германии. Министр сельского хозяйства Александр Ткачев аккуратно подвел итоги в 2015 году: «Мы благодарны нашим европейским и американским партнерам, которые заставили нас взглянуть на сельское хозяйство под новым углом и помогли нам найти новые резервы и потенциал».

Agrifood был одним из немногих ярких пятен в безвыходной экономике страны в 2014-2016 гг., имея средний рост в 3,2%. По словам Андрея Гурьева, исполнительного директора «ФосАгро», российского производителя фосфорных удобрений: «За один день российский сельскохозяйственный сектор стал чертовски прибыльным». И этот рост продолжается. В настоящее время Россия производит почти вдвое больше зерна, чем потребляет, и почти полностью обеспечивает себя сахаром и мясными продуктами. Отечественное производство полностью вытеснило импорт свинины и курицы. К 2016 году Россия стала крупнейшим в мире экспортером зерна, который обогнал продажи оружия и стал вторым по величине экспортным товаром России (после нефти / газа) на сумму почти 21 млрд долларов. Черноземный регион в центральной и южной частях России, недалеко от черноморских портов, имеет хорошие возможности для поставок крупным импортерам пшеницы, таким как Турция и Египет, и здесь были огромные инвестиции в складские помещения и экспортные терминалы. Эта турбулентность на рынке продуктов питания привлекла новую сверхдержаву; Китай быстро создает рынок для российских соевых бобов и семян подсолнечника, заменяя продукты США, на которые повлияли тарифы эпохи Трампа. И это не останавливается. У России есть около 50 миллионов все еще неиспользованных акров потенциально продуктивных земель, помимо семидесяти девяти миллионов, где пшеница была выращена в 2017 году, и ее схемы севооборота — включая озимую пшеницу, кукурузу, ячмень — хорошо застрахованы от непогоды и непредсказуемости рынков. Путинские «майские указы» прошлого года включали в себя цель удвоить к 2024 году экспорт продовольствия на 25 миллиардов долларов в 2018 году.

* * *