Михаил Хазин. Почему Путин не может уволить либеральную команду

В 1991 году в нашей стране пришла к власти не российская национальная элита, а элита компрадорская.

Суть её состояла в том, что она себя рассматривала, как часть мировой финансовой элиты, которой и передоверила написание правил и порядка реализации финансовой и экономической политики. Да, и в США, и у нас далеко не все были компрадоры (тот же Ельцин, вопреки широкому мнению, компрадором не был; другое дело, что в рамках борьбы за власть он был вынужден на компрадоров опереться, что привело к крайне негативным последствиям), но в 90-е годы, в период президентства клептоманской администрации Клинтона, ничего хорошего из такой модели выйти для России не могло.

Логика внешнего управления и собственные мечты управленческой элиты России (ещё раз повторю, управленческая элита — это не властная!) привели к тому, что либеральная парадигма приняла ряд довольно специфических форм.

Дело не только в том, что мы полностью стали зависеть от мировой долларовой системы (был внедрён системный запрет на рублёвые инвестиции), но и были реализованы бюрократические мечты о том, что чиновники ни за что не отвечают и перед обществом ответственности не несут; кроме того, всё что украдено даже в случае осуждения вора он из семьи обратно государству не возвращает.

Отметим, что ситуация, при которой такую роль в экономике страны играют так называемые частно-государственные партнерства, является следствием этой либеральной модели.

Денежные власти не дают возможности делать рублевые инвестиции в нормальной ситуации. Поэтому приходится делать «большие проекты», в рамках которых правительство по политическим причинам вынуждено (скрепя сердце) финансировать инвестиции. Вместо того, чтобы, как обычно, выводить деньги за границу, своим старшим партнерам в рамках мировой финансовой элиты.

При этом для того, чтобы обеспечить максимальную эффективность государственных (но не правительственных, поскольку правительство контролируется либералами!) инвестиций, они сильно (в разы) преувеличиваются, а через механизмы частно-государственных партнерств перераспределяются в экономике.

Это не столько коррупционный, сколько защитный механизм, который позволяет хоть как-то финансировать инвестиционный процесс в России.

Уж коли иностранные инвестиции в последние годы резко сократились, нужно что-то делать. Да, конечно, такой механизм куда более коррупционный, чем чисто бюджетные инвестиции, не говоря уже о частных, но частные у нас, спасибо либералам, тотально невыгодны, а бюджетные теми же либералами ограничиваются.

А вот теперь вопрос: а почему не убрать либералов?

А все очень просто, дело в том, что вся система экономического управления (правительство, Центробанк, все министерства и ведомства и связанная с ними экспертное сообщество, типа ВШЭ, Институт Гайдара, РАНХиГС, РЭШ и так далее) выстроена в рамках либеральной концептуальной парадигмы.

И если убирать отдельных представителей либералов, то мы получим замену «шила на мыло», в лучшем случае, как с назначением Белоусова, который просто исчез из обсуждения экономических вопросы в худшем, как с Игнатьевым или Улюкаевым, которые были заменены на Набиуллину и Орешкина.

Да, в России сформировалась национальная элита, которая уже отлично понимает, что её будущее связано только и исключительно с будущим нашей страны.

Но пока она находится в жесточайшей схваткой с элитой либеральной и пока именно последняя определяет «правила игры» в государственной управлении, ничего позитивного из конкретных «точечных» замен не получится.

Необходимо категорически менять финансово-экономическую парадигму, перестаивать под неё всю систему управления.

Беда в том, что это невозможно без решения задачи построения концептуальной конструкции существования России в мире.

А концептуальных центров, отличных от либеральных, у нас просто нет. Причем прилагаются довольно существенные усилия для того, чтобы они не появились, поскольку всех потенциальных концептуальных лидеров либеральная элита активно маргинализирует.

Можно привести несколько примеров. Были попытки сделать такой концептуальный центр в рамках Православной церкви. Начался он с написания «Русской доктрины», а затем продолжился созданием Совета по экономике и этике при Митрополите (тогда) Кирилле. Но эти попытки были вполне успешно «замылены», скорее всего, усилиями группы «зарубежников» в РПЦ, которые концептуально выводят Россию под управление Ватикана и хотят строить у нас феодализм.

Попытки сделать такой центр на базе Московского экономического форума были ликвидированы как либералами (которые активно игнорировали любые попытки поднять его уровень в рамках российского экспертного сообщества), так и рядом внутренних конфликтов в руководстве самого этого Форума (вызванных, по большому счету, конкуренцией за бюджеты).

В любом случае, сегодня альтернативных либеральным (которые глубоко вторичны по отношению к Западу) концептуальных центров в России нет, в лучшем случае, есть группы, которые могут в такие центры развиться. В случае государственной поддержки.

И вот здесь-то и таится главная проблема замены либералов.

Да, они глубоко неадекватны с точки зрения интересов России как государства. Да, они создают проблемы в отношениях с США, точнее, Трампом, с Китаем (Си), Японией (переход к конструктивному экономическому сотрудничеству), они прилагают титанические усилия для разрушения Евразийского союза. Но они «держат» управленческую систему и, в общем, они привычное зло, с которым силовики (относительно) уже умеют работать. Не говоря уже о том, что они получают свою долю от коррупционных потоков либералов.

Увольнять отдельных либералов, как я уже говорил, бессмысленно. Поскольку институциональная система управления экономикой и финансами выстроена под либеральную парадигму.

Нужно менять саму управленческую модель.

Но для этого нужны альтернативные центры концептуальной мысли, которые такую систему выстроят. Если попытаться её сделать не имея концептуальных идей, то получится то, что сделал Козак в 2003-04 годах — абсолютно неработающую и неэффективную административную реформу.

А вот если создавать структуру правительства и систему управления под концептуальные задачи — то картина может принципиально измениться.

Более того, она может, очень позитивно отразиться и на наших отношениях с некоторыми соседними странами, которые также нуждаются в концептуальных конструкциях, но самостоятельно их выстроить не могут.

Но для этого в нашей нужно восстановить концептуальные центры, без которых невозможно выстраивать управленческие институты и ставить целевые показатели.

Михаил Хазин

* * *