Джон Глабб. Судьба империй и как выжить

Принято говорить, что человек никогда не учит истории, которая — девка-потаскуха по вызову. Но вот попалось в Интернете нечто потрясающее (даже не знаю как называть — программа, декларация, проект, исследование, заявка) от сэра Джона Глабба, который большую часть жизни провел на Ближнем Востоке и даже напинал израильским гопникам в первую арабо-израильскую войну своими арабскими отрядами.

Вот его материал (26 страниц, но очень рекомендую прочитать подробно) — http://people.uncw.edu/kozloffm/glubb.pdf, опубликован он в 1977 году. Для тех, кто пока не может это прочитать, краткое изложение

Во Введении он рассуждает о том, что жизненный опыт говорит нам о повторяемости событий и явлений, о цикличности и всеобщности их. Между тем у них в школах мусолят сказки про борьбу Тюдоров со Стюартами и мелкие битвы на этом острове Британия, где всё родное — бравое и смелое, а всё пришлое — мерзкое и темное. Джон Глабб же уверен, что следует изучать историю человечества, а не отдельной страны или периода.

И вот что у него получилось.

Судьба империй.

Для начала он рассмотрел срок существования империй, по большей части находившихся в регионе, где он провел свою жизнь и достаточно много собирал информации:



Автор поясняет, что многие даты достаточно условны, так как (кроме мамлюков) точную дату возникновения и исчезновения империй назвать сложно, однако именно в эти сроки — примерно 10 человеческих поколений по 25 лет — они прошли все описываемые ниже стадии. История Рима разделена на республику, когда город стал властелином Италии, и империей от Августа до смерти Марка Аврелия — хотя после этого дня империя существовала номинально еще не менее столетия, но уже при постоянном раздрае, восстаниях, гражданских войнах и нападениях варваров. Некоторые империи ушли раньше — Вавилонское царство Навуходоносора прожило лет 70, т.к. было разрушено Киром.

Стадии.

Все империи проходят следующие стадии в своем развитии — Взрыв (первопоходцы), Завоевания, Коммерция, Благоденствие, Разум, Упадок.

Взрыв (Эра первопроходцев).

Толпы голодных неграмотных и авантюрных диких племен внезапно получают откуда-то большой толчок и лезут на соседей. (Гумилев это называл пассионарностью, но скорее похоже на то, что у них просто гвоздь в ж*пе застрял). Для иллюстрации Джон Глабб сначала говорит о Филиппе Македонском, а потом о том, что в 600 году нашей эры еврозиатский мир был поделен между двумя сверхдержавами — Византией и Персией, которые разделили Ближний Восток — Сирия, Палестина, Египет и Северная Африка были византийскими, а Ирак — персидским. Пророк Мухаммед проповедовал в Аравии с 613 по 632 год. На следующий год арабы вырвались из своей пустыни на полуострове и одновременно набросились на обе империи. Через 20 лет прекратила существование Персидская империя, а спустя 70 лет после смерти пророка арабы создали империю от Атлантики до равнин северной Индии и границ с Китаем.

Причины необыкновенной энергии, смелости, самопожертвования, авантюризма, инициативы трудно объяснить, но эти люди готовы штурмовать джунгли, горы и моря, двигаясь все дальше и дальше. Так, в 711 году арабы в составе 12-тысячного войска переправились через Гибралтар и нанесли поражение готской армии, которая превосходила их вдвое по численности, затем продвинулись еще 250 миль по незнакомой вражеской территории и захватили столицу готов Толедо. Примеров можно приводить немерено.

Вторая стадия — эпоха завоеваний. Тот же гвоздь в одном месте побуждает новое государственное образование к расширению территорий, при этом старые империи уже давно находятся в оборонительной парадигме, а новые завоеватели — ушлые ученики и быстро усваивают методы военных действий и вооружение старых империй, успешно их применяют и находят новые способы, что неизменно приводит их к победе.

2. Эпоха коммерции. Когда огромные территории оказываются объединены под одной властью, то исчезают торговые барьеры в виде госграниц, пошлин, разбойников и пр., что приводит к расцвету торговли. Империя Чингиз-хана обеспечила беспрепятственный доступ товаров от Китая до Европы, и потоки товаров хлынули в обоих направлениях.

Текущее в империю богатство делает торговцев очень богатыми, и проблемой для них становится, куда потратить свое богатство. У искусства и архитектуры появляются состоятельные покровители. Торговцы строят дворцы, деньги вкладываются в коммуникации, дороги, мосты, отели — в зависимости от эпохи. При этом старые добродетели такие как храбрость, патриотизм и верность долгу еще не пропали

3. Эпоха благоденствия. Именно деньги в эту эпоху обесценивают старые добродетели. Однако эти изменения происходят постепенно. В это время происходит изменения в психологии коренного населения основателей империи — если раньше они готовы были к самопожертвованию, превыше всего ценилась храбрость, отвага, инициатива; юношей воспитывали в строгости и трудностях, готовя к тяжелой и славной доле воина, то теперь приоритетом становится богатство — деньги и прочие средства. Деньги заменяют честь и подвиг, и мужчины стремятся к деньгам не ради своего сообщества или страны, а исключительно для себя. Медленно и незаметно эпоха благоденствия полностью стирает понятие долга и служения стране. Также медленно и постепенно меняется образование. Школа уже не стремится воспитать патриотов, которые будут безоглядно служить отчизне. Родители и ученики хотят получить такое образование, которое обеспечит высокие оклады. «Арабский моралист Газали (1058-1111 гг.) жалуется теми же словами на снижение жизненных целей в арабском мире его времени. Студенты, говорит он, учатся не ради приобретения знаний и добродетелей, а для получения квалификации, которая обеспечит им богатство. Такая же ситуация очевидна сегодня и у нас на Западе».

Джон Глабб выделил переходный период от эпохи завоеваний к эпохе благоденствия и назвал его High Noon (зенит, поворотный пункт, точка высшего развития) — это период правления императора Августа в Риме, Гаруна аль-Рашида в Багдаде, Сулеймана Великолепного в Османской империи и королевы Виктории в Великобритании. Во всех станах этот период имел сходные характеристики. Наблюдателя ослепляет накопленное страной богатство. Еще остается достаточно добродетелей мужества, энергии и патриотизма, чтобы защитить ее границы. Но под этой поверхностью жадность к деньгам постепенно заменяет чувство долга и служения родине. По существу, это переход можно назвать переходом от служения к эгоизму.

Еще одной чертой перехода к эпохи благоденствия является распространение оборонительного поведения. Страна уже не нуждается в славе и подвигах, а лишь желает сохранить свое богатство и роскошь. В этот период строятся стены — Великая китайская стена, Адрианов вал на границе с Шотландией, линия Мажино во Франции в 1939 году. Поскольку денег у страны больше, чем мужества, то вместо оружия используют субсидии, чтобы отгонять врагов. Для этого тут же придумывают оправдание — цивилизованным народам воевать не позволяет гордость. Завоевание одной страны другой объявляется аморальным. «Мы не боимся воевать, — говорим мы, — но мы считаем это аморальным».

5. Пятую эпоху Джон Глабб назвал эпоха разума. Принцы-торгаши стремятся к славе и признанию, не только спонсируя музыку и литературу. Они также основывают и содержат университеты. Это происходит на удивление регулярно от одной империи к другой, несмотря на столетия между ними. «В 11-м веке находившаяся в полнейшем политическом упадке Арабская империя находилась под управлением сельджукского султана Малик-Шаха. Арабы уже не были первыми среди воинов, но все еще оставались интеллектуальными лидерами мира. Во время правления этого султана строительство университетов превратилось в одержимость. Если во времена расцвета арабского халифата хватало небольшого числа университетов в крупных городах, то теперь университет появился в каждом городе. В наше время мы наблюдаем то же самое в США и Англии. Когда эти страны находились на вершине славы, им хватало Гарварда, Йеля, Оксфорда и Кембриджа. Сейчас же почти в каждом городе есть свой университет».

Последствия интеллектуализма довольно неожиданны. Казалось бы, распространение знаний безусловно полезно, однако в каждой империи период упадка сопровождался расширением интеллектуальной деятельности. В эпоху разума наука достигает удивительных успехов, но это все равно не спасает империи от распада. Например, в 9-ом веке во время правления Мамуна арабы с поразительной точностью измерили длину окружности Земли (западноевропейцам понадобилось еще семь веков, чтобы догадаться о том, что Земля не плоская), однако это не спасло арабскую империю от хаоса. В Деяниях Апостолов (17:16) говорится: «все афиняне и даже живущие в их городе иностранцы ни в чем так охотно не проводили время, как в том, чтобы слушать или обсуждать что-нибудь новое». Пустопорожние споры и рассуждения не приводят к согласию, поскольку каждый человек имеет свое мнение. Однако дискуссии продолжаются, несмотря на то, что корабль общества уже напрямую гонит на скалы. Одним из опасных побочных продуктов эпохи разума является углубляющаяся вера в то, что человеческий мозг может решить все проблемы мира. Однако это невозможно без самопожертвования и альтруизма.

В эту же эпоху возникает общественное брожение и распри. Последние 50 лет существования Византии ее граждане бодались между собой, пока османы не пришли и не покончили с этим.

Приток иностранцев — еще одна характерная черта империй накануне их упадка. Собственно, иностранцы начинают прибывать в эпоху коммерции и благоденствия. Тянутся, они, естественно, к высокому уровню жизни и богатству. Римские историки часто жаловались на большое число азиатов и африканцев в Риме. В период расцвета в 9-м веке на улицах Багдада бродил настоящий интернационал — персы, турки, арабы, армяне, египтяне, африканцы и греки. В сегодняшнем Лондоне (1977 г.) в автобусах и метро толкаются киприоты, греки, итальянцы, русские, африканцы, немцы, индийцы, так что британца порой и не увидишь. В Нью-Йорке ситуация даже похуже.

Джон Глабб видит несколько опасностей от иммигрантов: 1) их присутствие в столице империи может оказывать большее влияние на политику по сравнению с их числом; 2) во втором и третьем поколении они кажутся ассимилировавшимися, но они по-прежнему будут отличаться от коренного населения, что может приводить к расколам и трениям при кажущейся лояльности; в чрезвычайных случаях с меньшим желанием готовы жертвовать своими жизнями или имуществом; 3) иммигранты часто создают свои сообщества и защищают прежде всего свои интересы; 4) многие из иммигрантов — потомки покоренных народов, во время благоденствия они гордятся тем, что являются частью империи. Но на ее закате удивительно, как память о древних войнах и сражениях внезапно оживает и местные или провинциальные жители начинают требовать независимости. Просто поразительно, насколько долго могут существовать такие настроения.

Здесь Джон Глабб (1977г.) добавляет провидческие слова о судьбе СССР: «Когда-нибудь это явление, несомненно, появится в ныне монолитной и авторитарной советской империи».

Распущенность — еще одна черта эпохи упадка. По мере уменьшения богатства и силы людьми овладевает пессимизм, что еще более ускоряет упадок. Пессимизм часто сопровождается распущенностью и фривольностью — давайте есть, пить и веселиться, ибо завтра мы все умрем. Римская толпа требовала бесплатной еды и игрищ. Битвы гладиаторов, гонки колесниц и соревнования атлетов были ее страстью. В Византии противостояние синих и зеленых на ипподроме имело значимость важнейших событий. В США и Англии, судя по уделяемому времени и материалам в прессе и на ТВ, народ больше всего интересует соответственно бейсбол и футбол. Героями находящихся в упадке стран всегда являются одни и те же — спортсмены, певцы или актеры.

В первой половине 9-го века Багдад находился в зените и был самым великим и богатым городом мира. Однако в 861 году турецкие наемники убили правящего халифа Мутаваккиля, различные регионы и доминионы стали преследовать свои местные интересы и добиваться независимости, а Багдад остался столицей одного лишь Ирака. Нам доступны работы историков начала десятого века. Они с глубокой горечью описывают разврат того времени, в которое им довелось жить, особенно подчеркивая безразличие к религии, возросший материализм, сексуальную распущенность, коррупцию властей и правительства, а также то, что политики умудрялись накапливать огромные состояния, пока находились у власти. Историки с горечью описывали, как популярные певцы завоевывали огромную популярность у молодежи, что приводило к полной половой аморальности. Багдадские «поп» музыканты при исполнении своих эротических песен подыгрывали себе на лютне — инструменте, напоминающем гитару. В результате много оскорбительных сексуальных слов вошло в обиход, что ранее было немыслимо. Несколько халифов издавали указы, изгоняя «поп»-певцов из Багдада, но они неизменно возвращались через несколько лет.

Усиление влияния женщин часто также было связан с упадком страны. Древние римляне в конце существования империи с горечью говорили, что Рим правит миром, а Римом управляют женщины. В десятом веке подобная тенденция наблюдалась и в арабской империи, где женщины добивались профессий, которые ранее принадлежали мужчинам.

Интересная цитата из Джона Глабба: «Беспорядки, последовавшие после переворота 861 года и развал империи привели экономику к хаосу. Можно было ожидать, что в этот момент каждый предпримет еще большие усилия, чтобы спасти страну от банкротства, но ничего подобного не произошло. В этот момент обрушившейся торговли и нехватки финансов жители Багдада проголосовали за введение пятидневной рабочей недели. Когда я читаю описания Багдада в 10-м веке, я с трудом верю своим глазам. Я говорю себе — это наверняка шутка! Поскольку эти описания могли быть взяты из сегодняшнего номера газеты Таймс. От сходства деталей перехватывает дыхание — развал империи, сексуальная аморальность, «поп» исполнители с гитарами, женщины на новых профессиях, пятидневная неделя. Я даже не буду пытаться объяснить это!»

Собес (Государство всеобщего благоденствия). Когда в Британии ввели в действие программу соцобеспечения, это назвали новым достижением в развитии человечества. Однако история показывает, что в период упадка великие страны нередко демонстрируют стремление к филантропии и симпатии к иноплеменникам. Эта фаза не противоречит описанному выше, так как доминирующая нация должна править миром, и она готова быть щедрой к другим, хотя и с некоторым снисхождением. Через эту фазу прошла Римская империя, когда гражданство давалось любому, и они даже становились сенаторами и императорами. Багдадский халифат был еще более щедрым. Господдержка молодым была очень значительной, и не только арабам. Студенты университетов получали гранты на время обучения. Государство также предлагало бесплатное лечение бедным. Первая бесплатная больница открылась в Багдаде в годы правления Гаруна ар-Рашида (786-809), а в правление его сына Мамуна бесплатные больницы появились на всей территории империи от Испании до нынешнего Пакистана. Вероятно, это одна из обязательных стадий упадка империй, когда они вовсю тратят средства на свое благосостояние, пока экономика не придет в полный упадок.

Если приводить весь текст Джона Глабба, то материал получится слишком большим. На самом деле у него очень здравые мысли. После развала империй их судьбы могу быть очень различными — распад на множество мелких государств (арабский халифат) или же сохранение своего ядра как независимое государство (Испания, Британия). Он также говорит, что упадок империи не означает упадка отдельных личностей, и при перемещении в другое окружение декаденствующий житель империи может получить тот же пистон в нужное место и стать человеком.

Главное, что автор призывает сделать предметом истории историю человечества, а не отдельных периодов или народов. Вывод будет изывестный — ничто не ново под луной, но по кранйей мере будет ясно, куда катимся и на каком месте этой трассы с обрыва находимся.

Мне кажется, Джон Глабб с его версией этногеза Гумилёв-лайт на самом деле напоминает Менделеева — он выстроил систему, которая объединяет элементы при их многочисленных различиях на основе одинаковых законов развития. Она на стыке истории, этнопсихологии, просто психологии и социологии. Его работа очень просвещает, и я еще раз настоятельно рекомендую ознакомиться с ней подробнее.

Интересно, что выводы Глабба выпукло показывает крайнюю стадию упадка, в которой находится империя США (официально им 243 года), но его систему также можно попробовать применить к истории/развитию отдельных национальных государств и их консервации на определенных стадиях/эпохах.

Его социальные маркеры развития общества очень интересны и для анализа текущей ситуации в нашей стране. Как, впрочем, и возможный внешний инжиниринг.

В общем, губит империи бабло, ох губит.

* * *