В Россию пожалует один из идеологов недавних «твиттер-революций»

Тунис, Египет, Ливия, Сирия и далее по списку. Народные волнения в этих странах начинались одинаково неожиданно, пусть и имели — в каждой стране свою — предтечу. Тем не менее «детонатором», чего решительно не скрывают и в самих США, послужил Интернет. Главное изобретение века рискует стать главным могильщиком мировой стабильности. Почти не возникают сомнения и в том, что если и возникнет глобальная мировая ядерная война, как ее живописуют фантасты, то и здесь не обойдется без той самой единственной записи в «Твиттере».

А ниточки от этой адовой машины находятся, в том числе как раз и в руках у «дорогого гостя», который пожалует в Москву в конце этой недели. У господина Росса в Госдепартаменте США должность ответственная, он — старший советник госсекретаря по инновациям. Саму Хиллари Клинтон вообще за глаза называют «крестной мамой цифровой дипломатии», которая во всей красе явила себя на Ближнем Востоке. Однако миссия Алека Росса — быть проповедникам этого тренда, убеждать мир во всех его прелестях. А они декларируются и правда очень вкусно. Кто же против того, чтобы американские послы максимально открыто информировали тех, кому это интересно, о своей работе — со всеми наглядными прибамбасами вроде каналов на популярных видеоресурсах? А странички того же Госдепа на том же «Твиттере» или на «Фейсбуке» — весьма любопытное и определенно полезное начинание.

Да вот только приведенные примеры информирования граждан — лишь мизерная вершина гигантского айсберга, коим и управляет Алек Росс. Очень сомневаюсь, что на предстоящей его встрече со студентами МГИМО он станет, например, рассказывать о принципах преодоления ограничительных барьеров или о методике организации массовых флеш-мобов. Не то место, не то время, да и аудитория не совсем та: учащиеся ведущих вузов, за редкими-редкими исключениями, социально пассивны, сосредоточены на карьере и скорее не готовы к потрясениям, которые поставят ее под сомнения. О в целом высоком статусе среднестатистического студента конкретно МГИМО можно и не упоминать лишний раз.

Видимо, именно такую аудиторию для своего выступления Алек Росс выбрал не случайно: нужно показать российским властям «абсолютную безвредность» миссии тех, кто пришел не с мечом, но со стильным нетбуком или планшетом. «Мы не собираемся свергать какие-то режимы или устраивать революции! Речь идет лишь о том, чтобы сделать дипломатию более современной и эффективной. Свобода интернета — одна из главных задач американской дипломатии. Но, борясь с цензурой, мы не добиваемся каких-то скрытых целей, а всего лишь хотим помочь людям по всему миру свободно общаться друг с другом», — заявил «Коммерсанту» источник в американском Госдепартаменте, пожелавший сохранить инкогнито.

И все мы ему охотно поверили.

О значении «цифровой дипломатии» в международной политике и о ее истоках в беседе с обозревателем KM.RU рассказал заместитель директора Института США и Канады РАН, президент Фонда поддержки военной реформы Павел Золотарев:

— Можно называть это информационными технологиями, можно цифровыми, но суть их своими корнями уходит на многие сотни лет до нашей эры. Достаточно посмотреть теоретические труды Сунь Цзы (см. Справку KM.RU) — китайского военного теоретика, его изложение сути военных операций как обретения победы без применения военной силы. Но в его времена еще не было такого фундамента, что появился в наше время. И неслучайно, если мы посмотрим труды американских военных теоретиков, вышедшие за последнее десятилетие, мы увидим, что они все обращаются к разработкам этого китайского теоретика.

Поставив цель информационного превосходства надо всем миром (которое по факту сейчас имеют) американцы теперь на фундаменте новейших технологий отрабатывают методы глобального управления миром без применения военной силы, хотя, разумеется, и от нее тоже не отказываются. Но все же ориентированы на изучение достижения целей без применения вооружений. США реализует свои теоретические разработки по обеспечению так называемой внутренней безопасности — есть у них такой элемент внешней политики. Только нельзя это путать с функциями Министерством внутренней безопасности, которое было создано после известных событий в сентябре 2001 года.

Здесь под внутренней безопасностью имеется в виду влияние на формирование политики других государств таким образом, чтобы она не противоречила американским интересам. Влияние — вплоть до смены режимов в «опасных» государствах. И это не ново, это давно известный элемент внешней политики США, который в последние годы всего лишь обрел более мощный фундамент в виде развития глобальных информационных систем.

В американском Госдепе говорят, что «цифровая дипломатия» более эффективна. То есть традиционная себя изжила?

— Знаете, все эти предположения по поводу более эффективной дипломатии напоминают мне предположения, которые несколько лет назад были популярны в Америке — что цифровые технологии сделают бизнес более эффективным, дадут хорошую прибавочную стоимость и так далее. На самом деле этого не произошло и те, кто много говорил тогда о значении новых технологий для бизнеса, в итоге так и не получили того, к чему стремились. По одной лишь простой причине: обладая несомненными преимуществами, современные цифровые технологии требуют затраты значительных усилий на обеспечение безопасности. Так что когда говорят насчет эффективности дипломатии сейчас, нужно иметь ввиду, что есть дипломатия, которая проводится официальными структурами, а есть дипломатия, проводимая негосударственными структурами. И еще неизвестно, что более эффективно в конечном итоге.