Анатолий Шарий: Надежд на выздоровление «упоротых» — мало - ВИДЕО

Современная Украина – государство, построенное на абсолютном вранье. Это общество, где вранью противопоставляется ещё более обескураживающее враньё. Где враньё стало и целью, и средством, наркотиком и стилем жизни высших, средних и мелких манагеров.

Об этом феномене, о вере в человечество, о любви к стране и ненависти к государству говорил с известным блогером Анатолием Шарием обозреватель ПолитНавигатора Валентин Филиппов.

Валентин Филиппов: Здравствуйте, Анатолий.

Анатолий Шарий: Здравствуйте.

Валентин Филиппов: Ежедневно купаясь во вранье наших СМИ и наших чиновников, которых Вы так успешно разоблачаете, не теряете ли Вы веру в человечество?

Анатолий Шарий: Нет, не теряю, потому, как я не питаю иллюзий по поводу этого человечества. И этого Мира, который соткан из вранья, уже очень давно. И когда я вышел из детства, и вступил на тропу отрочества, я уже прекрасно осознавал, что из себя представляет этот Мир. Поэтому нет, я не теряю веру в человечество, человечность и так далее.

И даже не теряю веру в журналистику. Но, здесь надо сделать оговорку. Потому, что многие ошибочно полагают, что это какое-то мое там призвание или моя какая-то борьба. Я ни с кем не борюсь, я делаю то, что мне нравится. Это мне в кайф, то, что я делаю. Хобби в чистом виде. Было, есть и будет, я думаю.

Валентин Филиппов: Позволю себе некую сноску. Вы говорите: вранье было всегда. Вы знаете, заглядывая в историю государства Российского и не только российского, начальство всегда врёт народу. Но оно хоть часть правды говорит, оно как-то серьезно врет. Сегодняшние украинские чиновники мне даже напоминают не фейкометов, а, я бы сказал, фуфлометов. То есть, они вообще не заботятся о правдоподобности того, что они говорят. При этом, врут уже даже в мелочах, которые абсолютно не имеют никакого значения и очевидны для разоблачения. Когда из кармана достается коробка спичек и заявляется, что это стакан воды. То есть, поэтому мне кажется, что мы живем, все-таки, в исключительное время такого вот абсолютного вранья.

Анатолий Шарий: Нет, ну я не спорю. То есть, я говорил много раз, что эволюция вранья происходила. Я помню этот водораздел, который произошел на «революцию гидности», когда это стало нормальным для СМИ. Потом я думал, что оно пойдет на спад. Но оно на спад не пошло.

И сейчас такое ощущение, что эскалация происходит. И вот сегодняшний пример, допустим. Давайте самый свежак возьмем по списанию долга Украине. Победа, победа. Все СМИ кричат: победа. «Эксперты», я их кавычу — это не эксперты, это клоуны – заявляют с умным видом о том, что Яресько поставила условие: мы вообще ничего не будем отдавать.

Да Яресько не ставила такого условия! Это ей поставили условия, и она на них согласилась. Условия кабальные, условия ужасающие. Когда я узнал, что у нас теперь не должен расти ВВП, я просто, честно говоря, был обескуражен, скажем так. Ну, мягко говоря.

На самом деле, я бы хотел сказать, что со мной произошло, и как это можно выразить одним словом, но не буду, потому что это слово матерное. Я, мягко говоря, прозрел от того, что происходит.

То есть, у нас теперь ВВП если вырос, то вырастут проценты, причем всерьез вырастут. Нам продлили это. Ну, короче, это кабала на 20 лет, минимум на 20 лет. Это заявляется, как победа.

Вечером вдруг туман рассеивается. Оказывается, что рейтинг Украины понижен с С до СС. То есть, оказывается, что лодка лежит на дне, а нам вокруг бегают и рассказывают всякие дебилы, которые строят из себя экспертов, что это победа. Вот так вот мы натянули, мы теперь Россию натянем.

Окей, согласен. Мы заявим России, что мы ей платить не будем. Россия подаст в суд и, возможно, выиграет. Если она выиграет, то все равно нечего арестовывать за границей, как сказано. У нас все равно ничего нет, поэтому пускай себе выигрывает. Я задаю логический вопрос, который я задал не далее, чем 10 минут назад в Фейсбук у себя: А при таких раскладах всех, когда появится первый идиот, просто может быть накурившийся какой-то, к примеру, бизнесмен из Нидерландов, который вдруг придет и вложит 1 евро в украинскую экономику, зная, что эта страна не отдает долги, мягко говоря?!

Ну, это же все. То есть, мы признаемся, что это уже не дно, нет, ничего! Это уже сверху комья земли посыпались. Это ужасно, на самом деле. Но при этом бравурные отчеты идут какие-то: победа, победа, посмотрите-ка, какая у нас победа.

Плюс за победу выдаются каждый не взятый в долг евро. Вот, это тоже наши победы. Я не знаю тогда. А что тогда поражение? Я просто не понимаю.

Если Иловайск – это уже одна из гениальных операций? То, что тогда поражение? Я понять не могу.



Валентин Филиппов: Знаете, Анатолий, по поводу Иловайска я вот хотел, как раз подчеркнуть, что и Иловайск у нас победа, и Дебальцево у нас победа, но все-таки и после Дебальцево, и после Иловайска закапываем убитых, причем, не мы. То есть, не Украина этим занимается, погребением своих солдат погибших, тех тысяч, которые там погибли, а не тех трех, которых в Днепропетровск привезли по частям. И, как бы, вот все. Люди погибли, и дальше можно вздохнуть и жить, все-таки. Знаете, как после смерти жизнь продолжается. После этой реструктуризации долга и списания 20% жизнь заканчивается для следующих поколений гарантировано. То есть, в этой ситуации населению, чтобы выжить, надо отказаться от этого государства, потому что обязанности-то на государстве висят. То есть, это на годы, на годы, на годы, это навсегда, пока существует эта система мира.

Анатолий Шарий: Я, Вы знаете, с этими всеми прихватами, которые у нас, нововведениями, интереснейшие законы. Я уже боюсь. А выход из гражданства не будет стоить твоей части долга? Вот мне интересно. Вот просто, вот всерьез я думаю. А вдруг они такое введут? Может надо поскорее выскочить? Но просто я не буду, не хочу. Я гражданин Украины.

Валентин Филиппов: Скоро лишать будут кого-нибудь.

Анатолий Шарий: Вы ж понимаете, в чем дело, в принципе, если бы они этого не заявляли, я б сказал: берите так. Потому, что гражданин такого государства – это понимаете, как бы страну свою я люблю всем сердцем, государство то, что там построено, я не знаю, кто его может любить. Но, когда что-то будут отбирать. Ребята, это ведь не Вы давали. Поэтому я пойду в суд и выиграю этот суд. Вот и все. Нет, меня Вы гражданства не лишите, друзья мои. За что? За правду? Сколько раз пересматривались, как бы там рассматривали всевозможные институции то, чем я занимаюсь. Ну, это просто то, чем должен заниматься журналист. Или же – это то, что может делать любой гражданин, не совершая никаких преступлений. Я говорю то, что думаю.

Валентин Филиппов: Анатолий, сегодня у 12 докторов наук забрали приказом министра ученую степень. То есть, каким это образом? Как можно приказом министра это сделать? То есть, может он закон Ньютона отменит, еще что-то?

Они ученые. Им говорят: ты не ученый. А завтра власти скажут: ты не гражданин. За сепаратизм или еще за что-то. Бог его знает…

Когда-то Тимошенко меня радовала. То, к чему она не имела отношения, она могла издать постановления Кабмина…

Анатолий Шарий: Да, да, да.

Валентин Филиппов: А сейчас у нас каждый чиновник, кроме того, что он бесконечно врет, подписывает какие-то указы, к чему не имеет отношения.

Я когда-то работал в ЖЭКе. У меня была, я на всю жизнь запомнил, мастер по дворникам, Римма ее звали. Она из деревни была, такая хваткая девочка. Так она ходила с треугольной печатью и давала разрешения на строительство магазинов, еще что-то. Брала за это по 30 гривен. А люди реально начинали строить.

Потом, когда приезжала райадминистрация, они говорили: «нам Римма разрешила, она главная», и показывали тетрадку в линеечку с треугольной печатью «Участок №3». А Римма — нормально. Она с 30 гривнами себе отваливала. По тем временам это было 5 долларов, что-то такое.

Анатолий Шарий: Ну, вот видите, если перенести это на то, что происходит, то мы видим такую Римму и зовут ее Арсений Петрович, который подписал вдруг указ об отмене там выплаты пенсии на временно оккупированных территориях. То есть, сделал то, что делать он не имел права по закону. Ну, или вы отмените закон задним числом, хотя закон обратной силы не имеет. Или же тогда Арсений Петрович Яценюк должен находиться за решеткой, в темнице сырой. Потому что он совершил преступление. Эти решения принимаются Верховной Радой, а ни в коем случае, не главой КабМина.

Но, на это всем наплевать. У нас до сих пор политическая целесообразность берет верх над законом, над всем. Я смотрю, что сейчас происходит. Это ж тотальное беззаконие. Когда люди говорят, всерьез говорят, ещё остались такие, что мы идем в Европу, я сравниваю с тем, что происходит в Европе по отношению к совершению определенных преступлений, любых преступлений. И я понимаю, что каждый, каждый день я вижу, что мою страну отбрасывают все дальше и дальше от Европы благодаря вот таким вот «чучмекам», которые считают почему-то, что политическая целесообразность рулит.

Нет, друзья мои. Прошло уже очень много времени, прошло не две недели, не два месяца и не полгода. Прошло уже с Вашей «революции достоинства» столько времени, а вы продолжаете исполнять. Потому что то, что происходит на улицах, то, что я вижу.

Ну, хорошо, там по отношению к убийствам. Можно даже сказать, убийство Бузины. Выходят какие-то граждане, рассказывают, что вот так, вот и так. Ну как бы это ненормальное государство, в любом случае не нормальное.

Валентин Филиппов: С моей точки зрения и в Азии это не особо возможно, не только в Европе. То, что происходит на Украине. И в России тем более такое невозможно. Это бред какой-то то, что происходит.

У меня к Вам такой вот вопрос.

Вы знаете враньё, враньё, враньё кругом.

Но, оно же и как наркотик. На самом деле, население: кто-то возмущается, но люди привыкают. Люди зомбируются, само собой. У людей потребность в очередной дозе вранья, в виде Шустера там, еще чего-то. Как Вы считаете, можно ли вылечить? Если, дай Бог, все будет хорошо, и это все рухнет, государство рухнет, а страна останется. Вылечить население. Я понимаю, что правдой и правдой, и правдой. Но, вот практически вылечить население удастся?

Анатолий Шарий: Смотрите, дело в чем. Вы говорите правдой. А что населению? Нужна правда? Населению нужно то, что они хотят слышать.

Но я бы хотел сделать одну ремарку. Вот Вы говорите, что в Азии невозможно. В Азии не был, ну, бывал, но проездом, скажем так. Сравниваю с Европой, потому что живу в Европе и прекрасно вижу как здесь работает закон, и прошел не один суд в Европе. Вы сказали, в России тем более. Здесь бы я поспорил.

Валентин Филиппов: В России не политическая целесообразность. Может быть, какая-то коррупция имеет место, хотя в России сейчас с коррупцией тоже достаточно тяжко.

Анатолий Шарий: Я понимаю. Но, Вы же знаете что такое народы-братья и всё такое. И болезни, в общем-то, общие. Потому, я б так не говорил. Я знаю четко, я знаю за Европу. Когда мне говорят: ты не знаешь вот там, там. Я говорю: там, там — нет, не знаю. Я знаю, что я проходил суды, я видел, как люди судят. Я видел, как работает правосудие, как работает правоохранительная система. Я все это видел и испытал на себе. Может, к сожалению, а может быть к счастью. Я это испытал на себе, поэтому я отвечаю за свои слова, как это происходит.

По поводу того, что Вы говорите как это вылечить. Людям правда не нужна. Я читаю эти комментарии, людям правда не нужна. Они готовы поверить в абсолютную ахинею, допустим, в отношении меня. Стало модным провозглашать какую-то белиберду в отношении меня: вот там «черный трафик из Кремля идет какой-то». Ну, непонятно что. И люди этого подтвердить не могут. И другие, в общем-то, понимают, что это полная ахинея, чушь. Но они хотят в это верить и они в это верят.

Допустим, когда Елена Васильева небезизвестная, которая сейчас бегает от суда, потому что я ее тащу в суд за её слова. И я в суде ее порву. Ну, понятно, мои адвокаты, находящиеся в Украине. Но она бегает, она третье заседание уже убежала. Когда она заявила, что я сидел за убийство, люди понимали, что это абсолютная ахинея. Но они хотели в это поверить.

Поэтому и здесь точно также. Нам рассказывают, что погибло две роты псковских десантников. Люди понимают, что это бред сумасшедшего, но они хотят в это верить. Поэтому, пока они хотят в это верить, а они будут хотеть в это верить, еще очень долго. Люди, которых, к сожалению, я вынужден охарактеризовать как «упоротые», будут упоротыми.