Президент Путин объявил войну терористам и их хозяевам - ВИДЕО

Подтверждение террористической версии гибели самолёта А321 было ожидаемым — но сделанное по этому поводу заявление Владимира Путина стало одним из самых запоминающихся за всё время его руководства Россией.

Потому что это было выступление президента, объявляющего войну. Означает ли это, что мы начинаем действовать, как американцы после 11 сентября? Не совсем.

Окончательное подтверждение того, что наш самолет над Синаем был именно взорван, ФСБ получила в прошедшие выходные. Как сказал на созванном поздно вечером в понедельник в Кремле совещании глава ведомства Бортников, «выявлены следы взрывчатого вещества иностранного производства», и теперь «можно однозначно сказать, что это террористический акт».

Предположение о сознательном затягивании с признанием теракта можно оставить на совести или скудоумии тех, кто их делает — в отличие от западных спецслужб, наши не могли сделать заключение на основании косвенных данных. Нужны были железные улики — и они были получены за две недели исследований. Именно об окончательных выводах ФСБ и доложила в понедельник вечером Путину, когда он вернулся с саммита в Турции.

Если бы данных было достаточно уже на прошлой неделе, не стоит сомневаться, что доклад состоялся бы раньше. Даже из цинично-прагматичных (так близких обличителям Путина) соображений ехать в Анталью было бы лучше с уже подтвержденной версией теракта. Тем более после пятничных терактов в Париже. Однако в субботу Путин улетел в Турцию, еще не имея доклада ФСБ — что означает, что специалисты к тому времени просто не пришли к окончательным выводам. Казалось бы, не так уж и принципиально выяснять время готовности доклада ФСБ, но это важно из-за той псевдоконспирологии, которую, как всегда, накрутили антипутинские пропагандисты.

«Кремль не знал, что сказать стране, вот и тянул с признанием» — если бы именно так действия и мотивы Путина оценивал не узкий круг «борцов с режимом», а широкие массы, то ни о какой серьезной поддержке президента в вопросах борьбы с террором не было бы и речи. Но люди доверяют Путину — и в качестве президента, и в качестве верховного главнокомандующего — не только потому, что видят его дела. И не только потому, что он говорит правильные слова — часто важнее всего то, с каким чувством человек их говорит. И в этот раз был именно такой случай.

Видео с вечерним совещанием было обнародовано Кремлем только ближе к полудню вторника — и тогда все увидели и услышали, как отреагировал на доклад Бортникова Владимир Путин. Это был вроде бы хорошо всем знакомый и вместе с тем незнакомый президент. Он выглядел усталым, переживающим и сосредоточенным — можно было бы сказать, разозленным, если бы это чувство было выражено отдельно от других. Это был президент военного времени.

Все его выступление заняло чуть больше трех с половиной минут — и, конечно, Путин готовил его как обращение к нации. Оно не было пафосным — даже запомнившиеся всем слова о том, что «мы не будем вытирать слез с нашей души и сердца», были сказаны совершенно искренне, а не просто ради «красивой фразы». Путин говорил взволнованно — не слишком заметно, но именно так, как бывает, когда он говорит очень важные для него вещи. Поэтому обещание, что мы будем искать преступников «везде, где бы они ни прятались. Мы их найдем в любой точке планеты и покараем», следует воспринимать не просто как приговор террористам, организовавшим взрыв нашего самолета, но и как объявление войны проекту «Исламского государства» и тем, кто его покрывает и использует.

«Все, кто попытается оказать содействие преступникам, должны знать, что последствия от попыток такого укрывательства будут лежать полностью на их плечах». Формально это предупреждение адресовано пособникам конкретных организаторов теракта, но то, как это было сказано, свидетельствует об обращении к гораздо более широкой аудитории.

Хотя российская операция в Сирии началась полтора месяца назад, именно выступление 16 ноября можно считать официальным объявлением войны. В том числе и благодаря ссылке Путина на то, что «мы будем действовать в соответствии со статьей 51 Устава Организации Объединенных Наций, предусматривающей право государств на самооборону». Не меньше военных аналогий возникает и после заявления Путина о том, что Минобороны должно сотрудничать с подходящей к берегам Сирии французской авианосной группой «как с союзником».

До этого Россия помогала правительству Сирии бороться с «исламским халифатом» и другими террористическими и антиправительственными группами. А за несколько дней до начала сирийской операции Путин с трибуны ООН предлагал, обращаясь прежде всего к Западу и ближневосточным странам, создать всемирную антитеррористическую коалицию, нацеленную в первую очередь против «халифата». Идея коалиции была отвергнута, Россия начала помогать Сирии самостоятельно — но теперь, после ответного удара «халифата» по мирным гражданам, речь уже идет не просто о сирийской операции.

Заявление о применении 51-й статьи Устава ООН означает, что Россия фактически говорит о том, что она имеет право применять силу в любой точке мира. Не произвольно — а охотясь за исполнителями, организаторами и заказчиками теракта 31 октября. То есть мы начинаем действовать, как американцы после 11 сентября? Не совсем.

В 2001 году США использовали теракты на своей территории для вторжения в Афганистан. Уничтожение «Аль-Каиды»* так и не состоялось, не говоря уже о талибах, которые ушли и обещают вернуться, как только американцы выведут свои войска. Цели вторжения были в первую очередь геополитические — проникновение в Центральную Азию, и теракт стал лишь хорошим поводом для этого. Тем, кто сомневается, стоит вспомнить о совершенно надуманном предлоге нападения спустя полтора года после Афганистана на Ирак — тем более что планы вторжения что в Ирак, что в Афганистан стали разрабатываться одновременно.

У России, в отличие от США, нет планов мирового господства. И даже на Ближнем Востоке, который для нас как евразийского государства является зоной настоящих национальных интересов — а не «национальных интересов» как мирового гегемона, у которого весь мир в прицеле — мы не стремимся ни к гегемонии, ни к перекройке границ. И не будем использовать теракт как повод для экспансии в регионе.

Но сама по себе угроза применения силы часто важнее ее применения. То есть теперь все понимают, что если американские беспилотники охотятся за реальными и мнимыми сторонниками «Аль-Каиды» уже полтора десятилетия по всему Большому Ближнему Востоку, то рассерженная Россия имеет на такие же действия полное право. Имеет ли возможности? Конечно, в плане масштабов (флота, авиации, спецслужб) мы во многом отстаем от американцев — но «мы должны делать это без срока давности, знать их всех поименно», как сказал Путин. Да и уже сейчас мало кто захочет на себе проверять возможности российских спецслужб и Воздушно-космических сил.

Тем более что они во вторник были более чем убедительно продемонстрированы. Объявлено об удвоении числа ударов, увеличении авиагруппировки и применении крылатых ракет теперь уже воздушного базирования — с помощью дальней и стратегической авиации.

Мы не будем бомбить Катар и уничтожать Доху, где расположена американская военная база. Тем более что запускаемые навязчивые обвинения в адрес властей этой страны очень похожи на попытки навести на ложный след (при всей несомненной связи различных персонажей из стран Залива с сирийскими боевиками). Но неформальные связи «халифата» тянутся в самые разные уголки мира, от ближневосточных стран до европейских столиц и американского континента.

Спецслужбы многих стран играли и играют с «халифатом» — и они попадают под понятие пособников террористов. Теперь все они заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее уничтожить «халифат» — в том числе и для того, чтобы замести следы. Пока не пришел Путин и не выяснил правду. И значит, операция против «халифата» будет резко усилена не только Россией, но и созданной американцами коалицией. Скоро начнется соревнование за лавры победителя — и хотя до разгрома ИГИЛ* еще далеко, никто не захочет выглядеть хуже других. Речь не о создании реальной единой коалиции — для нее слишком много препятствий, в том числе и борьба за будущее Сирии — а скорее о начале той самой координации, к которой призывал Путин еще в сентябре.

США и Франция сосредоточатся на Ираке — где, впрочем, огромную роль играет Иран, на который ориентируется иракское шиитское ополчение. Если американская коалиция сумеет вместе с курдами, а еще лучше — и в координации с иранцами, разбить основные силы «халифата» в Ираке, а не будет просто пытаться выдавить его на территорию Сирии, то это будет свидетельствовать о том, что Вашингтон готов ради решения конкретной проблемы действовать в общих интересах. И способен хотя бы в одном отдельно взятом случае отказаться от установки на противодействие России всегда и везде.

Но даже если этого не произойдет и каждый будет воевать поодиночке, наращивание российских ударов вынуждает США (а парижские теракты — и Францию) переходить ко все более активным действиям против ИГИЛ. Объявление Путиным войны ускоряет ход событий на Ближнем Востоке.

* террористическая организация, деятельность которой на территории Российской Федерации официально запрещена