Святослав Пискун: Тимошенко является соучастником преступлений Павла Лазаренко

— Если уж быть точным, то генеральный прокурор сообщил следующее: «Мы проверим, не поспешно ли приняты решения и судом, и Пискуном, и прежними прокурорами». Так вот: каждый генеральный прокурор имеет право отменить любое постановление по любому уголовному делу. Я так делал тысячи раз. Дела, которые были закрыты другими генеральными прокурорами, я тоже отменял.

— Вот. Отсюда и вопрос: будет ли из этого толк? Но раз генеральный прокурор считает, что это следует сделать, кто может ему это запретить? Он действует по своему внутреннему убеждению, он изучил дело, увидел огрехи следствия и решил, что постановление 2005 года было преждевременным и незаконным. И он его отменил. Он хочет провести новое расследование. И не надо ему в этом мешать.

— Это вопрос времени, умения и профессионализма следователей Генеральной прокуратуры. Отменить мое постановление может только генеральный прокурор. Значит, он знает, что делает.

— Там было несколько дел. Но, по моему глубокому убеждению, когда такое решение было принято следователем, подчеркиваю — следователем, а не Пискуном, а я утвердил это постановление, я был уверен, что в тот момент больше объективно и незаангажировано расследовать это дело не представлялось возможным. Потому что девять лет Генеральная прокуратура до меня расследовала это дело. И я его расследовал два с половиной года.

Два раза подавал представление на привлечение к уголовной ответственности и арест Юлии Владимировны Тимошенко. С учетом того дела, которое нами было отправлено в Америку. Но уже в 2005 году, после того, как я уже три года не работал генеральным прокурором, поскольку был уволен г-ном Кучмой (Леонид Кучма, экс-президент Украины (1994-2005) — НБН), мы изучили это дело и обратили внимание, что его расследование не только не проводилось, а вообще было остановлено. Поэтому в 2005 году говорить о реальном расследовании дела, с учетом того, что Тимошенко стала народным депутатом, а Ющенко — президентом, было очень сложно.

Поэтому я собрал пресс-конференцию и объяснил, что мы закрываем уголовное дело по ЕЭСУ и Тимошенко, но не по ст. 6 п. 1 УПК — в связи с отсутствием состава преступления, а по ст. 6 п. 2 — в связи с недоказанностью состава преступления. Потому что прокуратура не смогла доказать участие Тимошенко в тех или иных преступлениях. Это было не оправдание ее, а недоказанность.

— Я не знаю. Но я знаю другое: на меня никто никогда не давил, даже не пытался. Со мной можно было только вежливо и толерантно разговаривать. Я был из тех неудобных, неуютных и непослушных генпрокуроров для всех президентов, которого каждый раз снимали с должности, когда я начинал «выбрыкиваться». А «выбрыкивался» я тогда, когда меня начинали направлять на незаконные действия.

— Потому что она была народным депутатом. Я подавал представление на арест не только Тимошенко, но еще и Турчинова (Александр Турчинов, первый замглавы партии «Батькивщина» — НБН), Хмары (Степан Хмара, украинский правозащитник, член партии «Батькивщина» с 2001 до 2005 года — НБН). За их хулиганские действия, за превышение власти. А на Тимошенко — за ЕЭСУ. Потому что восемь членов ее команды по ЕЭСУ были арестованы и находились под следствием. Они нами были экстрадированы из Турции. Это были члены ее семьи и все руководство ЕЭСУ. Тогда я считал, что были основания и для ареста Тимошенко.

— Потому что Верховная Рада дважды созывала регламентный комитет по этому вопросу. И дважды регламентный комитет, не вынося представление генпрокурора в сессионный зал, возвращал его для доработки. За подписью председателя Верховной Рады Владимира Литвина.

— Что касается народных депутатов — нет.

— Там — политики. Они принимают политические решения. В случае ЕЭСУ, политическое решение повредило юридическому.

— Это установлено не мною. И считать или думать по этому поводу — я не хочу. Я — раб закона. Закон есть — его надо исполнять.

— Это закон о Верховной Раде и о регламенте. Этот закон, на мой взгляд, надо менять.

— Сложно сказать. Но, поскольку принято решение о его расследовании, результатом может быть теперь только суд. Назад дороги нет.

— Если бы не было преступления, я не подавал бы представление, не направлял бы его в Верховную Раду и не требовал бы ареста Юлии Тимошенко.

— Мы считали, что они подельники. И Тимошенко является соучастником преступлений Павла Лазаренко. Какое решение принял американский суд — я не знаю. Но судя по всему, там Тимошенко нет. Что сейчас будет расследовать Генпрокуратура — не знаю. Потому что я семь лет не видел уголовного дела и не знаю, что сохранилось в нем, а что нет. Конечно, я помню, что оставалось в деле. Но возможно сейчас нашли какие-то новые доказательства.

— У нас нет закона про экстрадицию с Соединенными Штатами Америки. Поэтому экстрадировать Лазаренко невозможно. Но если в отношении него уголовное дело возбудит любое другое государство, с которым у нас есть договор об экстрадиции, и у того государства есть такой же договор с Америкой, — Лазаренко можно будет экстрадировать.

— А почему нет? Надо ставить точку во всех делах.

— Тяжело сказать. Как юристу мне сложно оценивать то, что происходит в суде по Луценко. И я не имею права давать суду какую-то оценку. Это может сделать только вышестоящий суд. Но я могу прокомментировать другое: если Луценко болен — его надо лечить. Больного человека держать под стражей нельзя. А когда он будет здоров — его надо возвращать в СИЗО. Это априори. Точка. Я не говорю о юридических аспектах, а только о морально-этических.