Европа под надзором истории

«История — не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков» — мысль лучшего русского историка-аналитика Василия Ключевского. Это верно, история-надзирательница не церемонится, а сечет неучей больно и по старинке — розгами. И все равно помогает мало, видимо, нерадивы.

Вторая мировая война была зачата в том самом вагоне, где страны-победительницы в Первой мировой заставили Германию подписать унизительные для нее условия капитуляции. Недаром позже Гитлер, войдя в Париж, заставил французов посетить тот же самый вагон и с той же самой целью. Большой политикой эмоции двигают не в меньшей степени, чем экономические и прочие интересы. Кстати, после того как французы поставили в этом дважды историческом вагоне подписи, он был немцами сожжен. От греха подальше.

Иначе говоря, новую мировую войну породили в первую очередь Версальский договор, его кабальные условия и нежелание победителей ни в малейшей степени учитывать интересы проигравших. Позже, уже в 1945 году, немцев ждало совсем другое будущее — денацификация и демилитаризация наряду с экономической помощью. То есть на этот вопрос теста по истории ответ был дан в целом верный. Да и создание ООН с Совбезом, где постоянные члены имеют право вето, в течение нескольких десятилетий помогало удерживать великодержавных слонов от резких движений в посудной лавке.

И тем не менее в целом исторический тест политики снова дружно завалили. После Первой мировой они обманули ожидания тех солдат, что погибли в Галиции и под Верденом, а после Второй обманули надежды русского, погибшего в окопах Сталинграда, англичанина, который захлебнулся в ледяной воде, охраняя северный конвой, и американца, что истек кровью в Нормандии. Политики снова цинично — за спиной народов — перекроили мир, исходя из своих идеологических и экономических интересов. Тем самым снова создав предпосылки для будущих конфликтов.


Бойцы ведут бой из окопа. Сталинград, 1942 года

Россия и Запад постоянно обмениваются обвинениями по поводу того, кто больше перед Второй мировой потакал Гитлеру: русским поминают пакт Молотова— Риббентропа, а русские в ответ приводят постыдные документы «Мюнхенского сговора». Однако обе стороны предпочитают не вспоминать, как к концу войны они дружно за кулисами вновь делили между собой зоны влияния. Об одном из таких эпизодов рассказал в своей книге «Вторая мировая война» (Second World War) Уинстон Черчилль.

9 октября 1944 года, когда исход войны был уже ясен, англичане и американцы (их представлял посланник президента Рузвельта — Гарриман) напросились в гости к «Дяде Джо» — Сталину. Цель поездки Вашингтоном и Лондоном была предварительно согласована. Далее цитирую Черчилля: «Создалась деловая атмосфера, и я заявил: «Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали также преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам — в Югославии?» Пока это переводилось, я взял пол-листа бумаги и написал: Румыния (Россия — 90 процентов, другие — 10 процентов), Греция (Великобритания в согласии с США — 90 процентов, Россия — 10 процентов), Югославия — 50:50 процентов, Венгрия — 50:50 процентов, Болгария (Россия — 75 процентов, другие — 25 процентов).


Копия соглашения о процентах из архивов Уинстона Черчилля

Я передал этот листок Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул его мне. Для урегулирования всего этого вопроса потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать... Затем наступило длительное молчание. Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец я сказал: «Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку». — «Нет, оставьте ее себе», — сказал Сталин». Черчилль, конечно, прав, это действительно «несколько цинично»: Румыния, Греция, Югославия, Венгрия, Болгария...

А вот по Польше не договорились, хотя и здесь настроение Сталина, как признает Черчилль, было поначалу благодушным, поскольку советская армия контролировала польскую территорию. Подвел Станислав Миколайчик, представлявший интересы поляков в изгнании, которого английский премьер вызвал из Лондона. Камнем преткновения стала формулировка о границах. Поляки были готовы принять старую линию Керзона «в качестве демаркационной линии между Россией и Польшей». Русские настаивали на формулировке «как основу границы между Россией и Польшей».

Уступать не захотел никто, что в российско-польских отношениях случалось и случается с поразительным постоянством. Причем Миколайчик не уступил, даже зная о том, как пишет Черчилль, что «Дядя Джо» был готов согласиться, чтобы именно Миколайчик возглавил польское правительство. К тому же начался торг о том, какой процент в составе польского правительства составят сторонники Миколайчика, а какой просоветские поляки. Тут уже на уступки не захотел идти Сталин, не возражавший против прозападного польского премьера, но считавший справедливым получить в этом случае количественное большинство в правительстве. Короче, не договорились, и Польша осталась целиком красной.

Очень напоминает дележ польского пирога Пруссией, Австрией и Россией в XVIII веке. Два века спустя сделали примерно то же самое, разве что мины, заложенные в фундамент мира, были иной модификации. И виновны в этом не только Советский Союз и «Дядя Джо», но и Черчилль с Рузвельтом, Великобритания и США. Только вот с принятием этого очевидного исторического факта возникла проблема. Все свалили на «дядю».

Есть известная фраза о Бурбонах: ничего не забыли и ничему не научились. К нынешней Европе эти слова подходят лишь отчасти. Ее память избирательна. Давно нет Сталина, Советского Союза, социалистического лагеря и Варшавского договора, но недавно в Польше снесли очередной памятник советским солдатам, освобождавшим эту страну от фашизма. То, что поляки помнят сталинизм и беды, с ним связанные, справедливо, а вот то, что они не желают помнить русского солдата, который освобождал Варшаву и спас от уничтожения Краков, постыдно. И, кстати, к слову, он же освободил еще Вену, Будапешт, Прагу, Бухарест и Белград. Могилы русских (советских) солдат в Европе повсюду. И, когда память этого простого солдата в бывших странах соцлагеря сегодня оскорбляют под предлогом декоммунизации, это грех. И происходит это не от большого ума: ненависть к сталинизму — одно, а неуважение к погибшему (за вас) солдату — другое. Сколько европейцев ходит сегодня по земле только потому, что их родителей ценой своей жизни спас когда-то русский Иванов из деревни Ивановка?


Мирные жители Варшавы и бойцы Красной Армии. Освобождение Польши. Великая Отечественная война 1941-1945 годов

Постыдно и то, что Европа, испытавшая на себе ужасы фашизма, сегодня безразлично взирает, как в Прибалтике торжественно маршируют ветераны СС, а в Киеве проходят факельные шествия тамошних нацистов и антисемитов. Это уже о том, что «ничему не научились». Тревожно.

Разумеется, человеческая память несовершенна. Недавно, например, выяснилось, что Болгария запамятовала, что от «османского ига» их спасли русские. Вторая мировая много ближе, но уже сегодня кое-кто на Западе по безграмотности считает, будто Берлин взяли американцы. Беспамятство, недальновидность и цинизм политиков сегодня опаснее, чем в прошлом. Хотя бы из-за ядерной бомбы. А их, между прочим, уже очень много.

Неужели незаметно, что история-надзирательница уже снова замочила свои розги. Может, не стоит дерзить и показывать ей язык?


Бой за Рейхстаг. Великая Отечественная война 1941-1945 годов

Петр Романов

* * *