Борис Марцинкевич. Растущая роль СПГ

Новые технологии дают новые возможности.

После того, как вступило в силу Парижское соглашение о климате, развитие газовой промышленности получило дополнительный стимул. Напомним, что основная цель соглашения, подписанного руководителями 195 стран — добиться того, чтобы к 2050 году глобальное повышение температуры не превысило 1,5 градуса. Конечно, с научной точки зрения далеко не бесспорное решение, ведь далеко не весь научный мир соглашается с мнением о том, что антропогенный вклад в рост глобальной температуры является решающим. Но, с другой стороны, раз уж мировые лидеры свое решение приняли — что уж теперь спорить, нужно добиваться реализации этого решения.

Каждая из отраслей энергетики строит собственные планы, но общий мотив у них один — добиться снижения выбросов парниковых газов за счет дальнейшего развития технологий переработки энергетических ресурсов. Какие-то решения логически обоснованы, какие-то явно «притянуты за уши», но, в любом случае, Парижское соглашение стало драйвером роста для всех отраслей энергетики без исключения. Правда, активизировалась и новейшая религиозная секта, адепты которой почитают развитие энергетики на возобновляемых источниках, под которыми сектанты понимают исключительно строительство новых и новых ветровых и солнечных электростанций, без концентрации усилий на научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах по созданию новых технологий хранения энергии. Нам остается утешать себя тем, что в России еще не введены бюджетные субсидии и налоговые льготы для прерывистой альтернативной генерации и надеяться на то, что в этот раз наше правительство услышит и учтет мнение главы государственной исполнительной власти страны Владимира Путина. Напомним, что в своем выступлении на сессии Российской энергетической недели он подчеркнул, что в России главное направление для ВИЭ — отдаленные регионы страны, не включенные в состав Единой Энергетической Системы России.

Топливный баланс российской энергетики

Если действительно серьезно подходить к проблеме декарбонизации энергетики России, то думать нужно о программе замещения старого парка электростанций на генерирующие мощности нового поколения. Если строить угольные электростанции, то логично думать о технологиях сверхкритической и ультрасверхкритической генерации, но в России они развития пока не получили, будет ли развиваться сотрудничество с Китаем в этой отрасли, пока далеко не очевидно. Если говорить о строительстве в России новых АЭС, то тут единственный шанс увидеть что-то действительно новое, а не замещающее — плавучие ПАТЭС для Арктики, не более того. Мы все с удовольствием наблюдаем за успехами Росатома в развитии новейших технологий, но при этом нужно стоять ногами на земле, быть реалистами.

Дальнейшее развитие нашей атомной корпорации возможно только в том случае, если ее менеджеры при поддержке правительства и Всемирной ядерной ассоциации (WNA, World Nuclear Association), смогут «добывать» новые зарубежные контракты.

Первый в мире атомный энергоблок поколения III+, построенный на Нововоронежской АЭС-2 построен только потому, что в недалеком будущем предстоит закрывать все реакторы Нововоронежской АЭС. Реакторы ВВЭР-1200 в составе Ленинградской АЭС-2 предназначены для того, чтобы обеспечить возможность вывести из эксплуатации реакторы РБМК, работающие в составе Ленинградской АЭС. Все активнее разворачиваются работы на строительной площадке Курской АЭС-2, где будут возводить энергоблоки на базе реакторов ВВЭР-ТОИ — для того, чтобы можно было навсегда остановить реакторы Курской АЭС. Если коротко — все новые атомные энергоблоки на территории России после ввода в строй Ростовской АЭС являются блоками замещения, вклад атомной генерации в изменение топливного баланса нашей энергетики закончен.

Росатом, тем не менее, сделал максимум возможного в данной ситуации — именно он первым в мире ввел в строй атомный энергоблок поколения III+, у нас на глазах, в режиме реального времени технология производства реакторов ВВЭР-1200 становится промышленной, поточной. В этом огромное преимущество нашей атомной корпорации перед конкурентами на мировом рынке реакторостроения, дающее возможность бороться за то, чтобы стать «опорной» технологией для программы «Гармония», разработанной WNA. Росатом, как ведущая атомная корпорация, способен взять на себя весомую часть реализации «Гармонии» на себя, но при этот никаких изменений в топливном балансе российской энергетики Росатом сделать не сможет. Несколько парадоксальный результат, но таковы факты.

Немного уходя в сторону от темы статьи, заметим, что итог другим быть и не мог. В результате реформы ЕЭС России, завершенной в 2008 году наша страна отказалась от принципов, по которым была осуществлена электрификация в советское время. Электростанции из базы для развития регионов, развития промышленных кластеров превратились в сугубо коммерческие предприятия, главная цель функционирования которых — извлечение прибыли. Электростанции, которые строятся в настоящее время в России — либо станции замещения (вне зависимости от используемого энергетического ресурса), либо собственность компаний и корпораций, которые строят их для собственных производственных нужд. Единственным исключением являются малые электростанции в удаленных районах Якутии и Чукотки, которые строит государственная компания РусГидро — именно РусГидро остается единственной энергетической компанией, не на словах, а на деле пытающейся развивать российские регионы. Решение, принятое в 2008 году, делает невозможным реализацию программ комплексного развития российских регионов — существующая система государственного управления это исключает, ни один частный инвестор решать проблемы в комплексе не будет. Новые электростанции Калининградской области и Крымского полуострова — это решение проблем не только и не столько развития этих регионов, сколько проблем, стоящих перед нашим министерством обороны.

Потребление газа внутри России

Рост потребления электроэнергии в России в последнее время составляет от 1 до 2% в год. Следовательно, внутреннее потребление энергетических ресурсов остается постоянным и в обозримом будущем расти не будет. Рост добычи нефти и угля обусловлен только ростом экспортных поставок, это касается и фабрикации ядерного топлива. Природный газ — исключение. Газпром продолжает программу газификации — пусть медленнее, чем всем нам хотелось бы, но растет средний уровень газификации по всей стране, газ приходит в регионы, в которых его раньше не было вообще. Можно сколько угодно ругать концерн за неповоротливость, за излишнюю бюрократизацию, но распределительные трубы упорно тянутся в такие районы, небольшие города и села, куда они были не вхожи при Советской власти. И есть еще одно направление — совсем уж новое. Если будут выполнены все планы, то в этом, 2018-м году, Газпром перешагнет важный психологический рубеж — на АГНКС будет потреблен 1 млрд кубометров метана. Конечно, по сравнению с общим объемом потребления, которое в России добралось до цифры в 400 млрд кубометров в год — сущий пустяк, но с точки зрения того самого Парижского соглашения по климату — это серьезное направление. Использование метана в качестве газомоторного топлива снижает содержание углекислого газа в выхлопе на 90%, сажа и копоть исчезают полностью. Это обеспечивает выполнение Россией обязательств по соглашению без фанатичной декарбонизации энергетики. Процесс этот, конечно, нужный и важный, но все хорошо в меру. С учетом физико-химических характеристик компримированного природного газа оптимальная область его применения в качестве газомоторного топлива — для дальнобойных перевозок и для сельскохозяйственной техники, в городском цикле метан менее выгоден. Однако, с учетом нашей географии и того, что после 2014 года сельское хозяйство России стало расти опережающим темпами, у компримированного природного газа хорошие перспективы для развития.

Физико-химические свойства природного газа, развивающиеся технологии делают его не «чисто» энергетическим ресурсом — он более универсален. Природный газ — это и сырье для химической промышленности, и газомоторное топливо, причем как топливо он используется в двух вариантах: в ход идет и метан, и пропан-бутановая смесь. Это позволяет наращивать его использование и потребление внутри России, но основой прирост газодобывающей промышленности в ближайшие годы будет обеспечивать его экспорт. Но и тут газ «един в двух лицах» — его можно доставлять потребителям как по магистральным трубопроводам, так и в виде СПГ. Забавно, но и сжижение газа идет по двум направлениям — технологии малотоннажного и крупнотоннажного сжижения, хоть и имеют общие черты, во многом отличны друг от друга.

СПГ до 1991 года

Прежде, чем коснуться в общих чертах этих двух технологий сжижения, вспомним и о таком популярном нынче слове, как «импортозамещение». На сегодняшний день в России не реализован ни один собственный проект крупнотоннажного сжижения природного газа — и на Сахалине, и в Сабетте используются западные технологии. При этом малотоннажные заводы стали открываться регулярно — например, в Псковской области, на Сахалине, и вот тут никаких проблем нет, тут все свое, домотканое. Почему? Так ведь не было у Советского Союза никакой потребности в крупнотоннажном сжижении, поскольку страной он был континентальной, а не морской. Добыть газ в Западной Сибири, по магистрали отправить его на побережье, где построить завод, чтобы везти с него СПГ? На какое побережье? На Балтийское море? Если магистраль одолела несколько тысяч километров по территории СССР, то оставшееся расстояние до европейских потребителей проще и логичнее было «дойти» той же трубой, а не тратить время, деньги, усилия на сжижение. А вот сжижение малотоннажное было уверенно освоено, и опять же из практических соображений — не всегда было рационально тянуть трубопроводы до небольших населенных пунктов, до фабрик и заводов, быстрее и проще было обеспечить доставку СПГ цистернами.



Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru касался того, что такое природный газ на самом деле, как происходит его добыча и что с ним необходимо сделать до того, как он поступит в магистральный трубопровод, и заодно выяснили, что природный газ это не что-то однородное, это всегда «газовое ассорти» в разных пропорциях — метан, этан, пропан, бутан и далее по списку. Для сжижения эти газы и их процентное соотношение в «смеси» имеет весомое значение. Температура, при которой сжижается метан, который всегда составляет основную часть природного газа — «минус» 161 градус. При обычном атмосферном давлении температура сжижения этана -88,6 градуса Цельсия, пропан сжижается при -42, бутан — при -0,5 градусах. Если газ жирный, то есть если в нем много вот этих «-анов» помимо метана, то в СПГ будут звякать льдинки из тяжелых углеводородов, что никакой радости газовых дел мастерам не приносит, поскольку любой трубе при таких условиях быстро наступит полная «труба» — выйдут из строя всевозможные механизмы, да и все тут. Следовательно, перед сжижением необходимо довести содержание метана до максимума, всех прочих компонент — до минимума. То же самое касается и «посторонних» примесей — сероводорода, азота, водяных паров, не говоря уж про механические примеси. Напомним, что очистка и сепарация газа выполняются газовиками на расположенных рядом с месторождениями УКПГ (установке комплексной подготовки газа) перед тем, как готовая продукция отправится в магистральный газопровод. В магистраль допускается газ, соответствующий требованиям ОСТ 51.40-83, а эти требования таковы, что газ, бегущий по газопроводам, уже подготовлен к сжижению. И это еще одна причина, по которой в советские времена технология малотоннажного сжижения была освоена и использовалась тогда, когда это было необходимо.

Малотоннажное сжижение природного газа

Технологию сжижения можно описывать долго, но это удел профессионалов, нам будет вполне достаточно самых основных деталей. Да, придется вспомнить ровно одну тему из школьного курса физики — именно физики, химию вспомним в следующий раз. Речь идет про эффект Джоуля-Томсона, но формулы для его описания использовать не будем. Представьте себе некую емкость, в которой под высоким давлением находится газ, а рядышком — вторую емкость, в которой давление значительно ниже, причем стенки емкостей обеспечивают поддержание постоянной температуры внутри емкостей. Если емкости соединить трубкой, газ из емкости с высоким давлением начнет перемещаться в емкость с низким давлением, тут ничего непонятного нет, все очевидно. Но если в трубке будет некое препятствие — мембрана, кран, вентиль, клапан, то газу придется потратить энергию на то, что это препятствие преодолеть. То же самое почти научным языком — чтобы преодолеть препятствие, газу приходится выполнять работу, на которую тратится часть его энергии. Ушла часть энергии — упала температура. Ничего сложного — ставим мембрану и температура газа во второй емкости, где давление меньше, будет гарантировано уменьшаться.

Вот, собственно, и вся «идеология» — для доведения температуры природного газа до значений, которые обеспечивают его сжижение, нужно просто несколько ступеней этого процесса. Процесс имеет собственное название — дросселирование. Могли бы и попроще слово подобрать, но ничего не поделаешь — оно уже вылетело и порхает само по себе, обратно не загонишь.

Во второй емкости газ чуть холоднее? Отлично. Теперь повышаем давление, снова трубка с препятствием — в третьей емкости температура еще ниже, снова повысим давление, снова трубка, четвертая емкость... На самом деле, конечно, вполне хватает всего двух, просто компрессору достается больше работы на повышение-понижение давления. Эффективность процесса не самая большая, сжижается далеко не весь объем газа, поэтому затраты энергии весьма значительны, но на этом, собственно говоря, все сложности и заканчиваются. Не требуются никакие хладагенты, не нужны теплообменники, не требуется подготовка сырья, и даже проблема с газом, который не удалось превратить в жидкость, тоже решается — его можно просто вернуть обратно в магистральный трубопровод.

Заводы, использующие технологию малотоннажного сжижения природного газа, можно сооружать на любом магистральном трубопроводе с минимальными издержками — врезка на вход на технологическую линию, врезка на выход с нее и криогенные емкости, в которые набирается готовая продукция — СПГ. Как пример — строительство завода мощностью 20’000 тонн СПГ в год в городе Пскове заняло всего 1 год и обошлось в 600 млн рублей. Да, что касается пересчета тонн СПГ в кубометры газа в газообразном состоянии, то тут придется просто запомнить это отношение: для производства 1’000 тонн СПГ требуется 1,38 млн кубометров газа. Небольшая мощность подразумевает еще и то, что не возникает необходимость в огромных емкостях для хранения СПГ: получили «порцию», загрузили в транспортируемую криогенную цистерну и отправили потребителю. По такой же схеме работают АГНКС Газпрома, что, однако, далеко не всегда удобно — трассы, по которым проложены газопроводы, далеко не всегда совпадают с автомобильными шоссе.

Крупнотоннажное сжижение природного газа

Но использование эффекта Джоуля-Томсона непригодно в тех случаях, когда речь идет о сжижении миллиардов кубометров природного газа, крупнотоннажное сжижение требует совершенно других технологий (хотя и тут без этого проверенного метода не обходятся, но тут уж никакой многоступенчатой перегонки туда-обратно). Начальный этап, впрочем, все тот же — нужно осушить газ, убрать механические примеси и «посторонние» газы (азот, сероводород и так далее), после чего отправить его на сепарацию для отделения все тех же этана, пропана и бутана. Эти фракции выделять приходится вне зависимости от технологии сжижения — крупинки льда в емкостях с СПГ и трубопроводах, по которым его приходится перекачивать, должны быть исключены. Отделив эти фракции, химики уверенно используют более высокую температуру их сжижения (по сравнению с температурой сжижения метана) на пользу делу — жидкие пропан и этан используются в качестве хладагентов. Классическая схема сжижения природного газа с использованием хладагентов выглядит следующим образом.

Очищенный от всех примесей и фракций углеводородов метан подается в теплообменник, в котором хладагентом служит пропан. После достижения температуры порядка -50 уже охлажденный метан переходит на следующую часть каскада;

Увеличивается давление, снова — теплообменник, но хладагентом работает уже этилен, при помощи которого достижима температура порядка -100 градусов;

Снова повышают давление, перекидывают в следующий теплообменник, где хладагентом служит метан, который помогает добраться до -150 градусов;

Последние градусы дистанции — дросселирование. Поскольку это страшное слово мы уже освоили, добавим еще одно — турбодетандер. Те, кто лучше нас знает латынь и английский, могут поразгадывать, какие слова были использованы, чтобы получить вот такое чудо, а мы скажем по простому. Этот самый турбодетандер — привычная нам газовая турбина, работающая на перепаде давления. Почему именно турбина? Потоку газа приходится вращать ее лопатки, для этого необходимо совершить больший объем работы, то есть потерять большее количество энергии и, в итоге, падение температуры будет более значительным.

Вот теперь только мы можем выдать на-гора фразу, которая приобретает уже понятный смысл: после дросселирования с использованием турбодетандера и происходит сжижение природного газа. Все, что перешло в жидкую фазу, перекачивают в криогенную емкость для хранения, а газ, который упорно продолжает оставаться газом, дросселируют еще раз, чтобы пополнить запасы хладагента для этапа №3. Подробности прочих изощрений химиков мы приводить не будем. Они научились учитывать внешнюю температуру — технология сжижения на острове Сахалин отлична от технологии сжижения газа в Нигерии. Они придумали рецептуру двойных хладагентов — используют смесь этана и метана. Если кому-то эта история показалась чрезвычайно увлекательной, можно двигаться вглубь самостоятельно, для общего понимания вполне достаточно сказанного.

К настоящему времени известно семь различных технологий сжижения природного газа, для крупнотоннажного сжижения чаще всего используются технические процессы от компании Air Products — AP-SMR, AP-C3MR и AP-X занимают 82% рынка. Остальные проценты — за технологией Optimized Cascade, разработанной ConocoPhillips.

Для чего мы все это рассказали? Прежде всего, для того, чтобы возникло понимание того, что малотоннажное и крупнотоннажное сжижение с технологической точки зрения — два совершенно разных, отличных друг от друга процесса. Вторая цель — объяснить, что отсутствие в России собственной технологии крупнотоннажного сжижения не является неким свидетельством «тотального отставания от развитого Запада». Нам просто не нужна была эта технология все годы развития газовой отрасли — не было никакого смысла использования такой технологии, не нужны нам были в народном нашем хозяйстве никаких миллионов тонн СПГ. Ни для самих себя, ни для экспорта. Самим себе нам вполне хватало малотоннажного сжижения, на экспорт газ продавался при помощи магистральных газопроводов — география материка Евразия такая, какая она есть, газ шел и идет в Европу, в Китай мы только-только торим дорогу при помощи «Силы Сибири-1». Ровно по той же причине наши судостроительные заводы никогда не строили специализированные танкеры-газовозы. И только теперь, после того, как мы «накормили» газом Европу, после того, как Газпром разработал и реализует проекты газификации тех регионов России, до которых трубы не смогла дотянуть советская власть, настала пора задуматься про крупнотоннажное сжижение природного газа и про все прочее, что с этим связано.

Планы НОВАТЭКа

Ну, а теперь, в полном соответствии с самыми модными тенденциями, настала пора решительного камингаута от Геоэнергетики. Вся эта статья, технически довольно сложная, с использованием всяческой зубодробительной терминологии, была подготовкой к расшифровке всего пары фраз, сказанных главой НОВАТЕКа Леонидом Михельсоном во время Российской энергетической недели-2018.



Процитируем:

«Мы работаем также и над снижением стоимости сжижения. В этом году НОВАТЭК запатентовал собственную технологию сжижения, которая наиболее эффективно будет работать в арктических условиях. Строящаяся на заводе «Ямал-СПГ» четвертая технологическая линия будет первым опытно-промышленным применением нашей новой технологии. Планируемая мощность четвертой линии — 1 миллион тонн СПГ в год.... В течение ближайших пяти лет в России будет создана новая отрасль промышленности.... Мы ставим цели по выходу России на мировой рынок как поставщика оборудования для производства СПГ, в том числе в виде готовых технологических линий, которые можно будет отбуксировать в любую точку мира».

Это слова профессионала газовой отрасли, сказанные для аудитории, в которой «посторонних» не было — участники и присутствующие панельной сессии «Каким будет глобальный газовый рынок-2030» до мельчайших деталей поняли сказанное Леонидом Михельсоном. Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru старается добиться такого понимания и у вас, уважаемые читатели, поскольку совершенно искренне полагаем, что если сказанное главой НОВАТЭКа начнет воплощаться в реальные действия, то это станет большим событием в биографии новой, постсоветской России.

«Ямал-СПГ» — знаковая веха для новой России

Завод «Ямал-СПГ» — самый северный в мире завод по сжижению природного газа, никто раньше так близко к Северному полюсу с таким производством не подбирался. И мы предлагаем зафиксировать — этот риск взяло на себя не государство, а частное предприятие. НОВАТЭК ведет себя так, как должен вести себя не бизнесмен, а предприниматель — рискуя по крупному, он не приватизирует какую-то часть государственной собственности, он строит с нуля совершенно новое производство. Те из вас, уважаемые читатели, кто не впервые читает статьи Геоэнергетики, отлично знают, с какой иронией мы относимся к классическим лозунгам сторонников либеральной экономики про «эффективного частного собственника». Но с фактами мы бороться отказываемся, поэтому констатируем — Леонид Михельсон выламывается из ряда всех тех, над кем мы можем позволить себе подтрунивать.


Инфраструктура СПГ на Ямале, Фото: novatek.ru

Идя на реализацию проекта «Ямал-СПГ» он рискнул сделать огромную ставку — напомним, что строительство завода, поселка и порта Сабетты потребовали инвестиций в объемах, превышающих 20 млрд долларов. Рискнул и выиграл. Выиграл по-крупному как предприниматель. Не спекулировал на бирже, не перепродавал приватизированные на залоговых аукционах бывшие государственные фабрики-заводы — строил с нуля. Так что вы как хотите, а мы Леонида Михельсона из списка бизнесменов-олигархов «вычеркиваем» — звание «предприниматель» им заслужено по праву, после того как он построил в пустой тундре промышленный объект, многим казавшийся утопией. Объект не простой не только из-за климата — Сабетта сложна по составу. Завод, аэропорт, собственная электростанция, комфортабельный вахтовый поселок, морской порт — все это появилось на месте крохотного поселка с населением в сотню человек. Когда такое было в биографии России последний раз, так запросто уже и не вспомнить.

«Вам шашечки или ехать»?

Да, без государственной помощи не обошлось — НОВАТЭК получил весьма значительные налоговые льготы. Кому-то это может не нравиться, но, на наш взгляд, это тот самый уникальный для России случай, когда эти льготы — справедливое поощрение за очень серьезный риск. Больше того — реализуя свой частный проект, НОВАТЭК умудрился сделать серьезный вклад в общегосударственный проект. На нашем Северном морском пути появился совершенно новый морской порт, наш государственный «Росатомфлот» получил серьезный, долгосрочный заказ на работу атомных ледоколов. В прошлом году грузооборот Севморпути впервые не только добрался до показателей советских времен, но и превзошел рекорды былых лет. Будут работать все четыре производственных линии «Ямал-СПГ» — показатели грузооборота Севморпути станут еще выше. Снова не нравится, поскольку получается, что государство российское будет обслуживать интересы частного предпринимателя?

А давайте-ка, господа приверженцы левых взглядов, на секундочку забудем о всевозможных теориях и посмотрим на происходящее трезвыми глазами. Для того, чтобы Севморпуть стал хоть немного похож на конкурента Суэцкого канала с его грузооборотом в 1 млрд тонн в год, России предстоит проделать просто гигантский объем работы. Севморпуть — это ведь не некий «канал» в море, у него просто нет постоянной траектории. Эту траекторию меняют не только ледовые поля — ее приходится менять еще и в зависимости от того, какой корабль движется вдоль нашего арктического побережья — глубина осадки у кораблей разная, а на Севморпути хватает мелководных участков, которые приходится порой обходить. Или не обходить, если в караване суда малой осадки. Чтобы Севпормуть стал круглогодичным, нужны станции метеонаблюдения, нужны диспетчерские и спасательные службы, для транзитных кораблей важны опорные порты на побережье, в которых они смогут получать необходимые услуги по снабжению топливом, по текущему ремонту, могут потребоваться и всевозможные складские услуги.


Газовоз «Кристоф де Маржери» в российских льдах, Фото: novatek.ru

И вариантов всего два. Либо мы, в строгом соответствии с постулатами марксизма, делаем это исключительно за государственный счет, либо все эти «сопутствующие работы» изначально будут рентабельны за счет частных предпринимателей. Добиться круглогодичного функционирования СМП равносильно получению транзитного потока через него, равносильно стабильному получению доходов всеми государственными предприятиями, которые будут задействованы, равносильно вечной статье доходов для государственного бюджета. Так что выбираем — шашечки или ехать? Постулаты марксизма за счет государства или реализация частных предпринимательских проектов с предоставлением налоговых льгот, которые дадут возможность сделать государственные инвестиции в развитие СМП рентабельными изначально? Карл Маркс — очень интересный философ, но, на наш взгляд, не в данном конкретном случае.

Порт Сабетта уже есть, и в конце октября этого года два государственных предприятия — Газпром и РЖД уже подписали меморандум о разработке проекта железной дороги до него. Любая железная дорога на полуострове Ямал пройдет рядом с месторождениями полезных ископаемых, причем это будут не только нефть и газ, в недрах этого полуострова, геологоразведка которого далеко не закончена, уже найдены запасы рудных ископаемых. На государственном балансе, к примеру, уже стоит Юнъягинское железорудное месторождение с запасами в 54 млн тонн, месторождения хрома, молибдена. Недоразведаны месторождения меди, свинца, цинка, алюминия, ниобия, тантала, редкоземельных металлов, фосфоритов и баритов... Разрабатывать их сейчас — нерентабельно. Появится железная дорога, да еще и с выходом к морскому порту — ситуация станет совершенно иной.

Еще раз повторим — шашечки или ехать? Нам вот даже представлять не хочется, что творилось бы в том случае, если бы проект «Ямал-СПГ» рискнуло реализовать государство.

«20 млрд долларов народных денег зарыть в арктическую тундру?! Сатрапы, расхитители общенародной собственности!»

НОВАТЭК сберег потенциальным крикунам голосовые связки — первый шаг был сделан частной компанией. В общем, с дизайном шашечек — это точно не к нам, нам — ехать. Частное предпринимательство, результаты которого позволяют ему вырасти до частно-государственного уровня. Частный проект, который уже принес пользу государству и дает возможность получать ее еще долгие годы. Было такое у нас после 1991 года? Будем признательны, если кто-то расскажет о чем-то подобном — в наших «архивах» аналогов нет.

Однако процитированные слова Леонида Михельсона — они ведь не про Севморпуть, они — про новые технологии, про новую отрасль российской промышленности. И эти слова придется расшифровывать — они того стоят, речь ведь идет о действительно уникальном случае. Это даже не импортозамещение, это совершенно новое направление в технологиях сжижения газа, это наш, российский патент кому-то придется импортозамещать. В том, разумеется, случае, если четвертая производственная линия «Ямал-СПГ» покажет свою технологическую состоятельность. Да, скажем и вполне очевидное — все научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, необходимые для разработки технологии и защиты патента были оплачены все тем же НОВАТЭКом, расходы государственного бюджета в этом проекте отсутствуют. Заслуживает эта история отдельного рассказа или нет? На наш взгляд — заслуживает.

Борис Марцинкевич

* * *