Империя для взрослых, или О вечном пубертатном периоде

Вкусовщина же происходит отнюдь, не от долгих размышлений при свете лучины, а является простым отражением психологического профиля.

Конфликт между “имперцами” и “националистами”, яростно критикующими “имперское мышление” — всего лишь политическое отражение конфликта более глубокого — конфликта двух сражающихся сейчас не на жизнь, а не смерть мировоззрений: “бытие — то, что ты создаешь” и “бытие — то, что ты потребляешь”. Носители этих разных мировоззрений по разному отвечают на вопрос “кто ты” даже в тот момент, когда называют свою национальность.

Когда первый из них говорит, что он — русский, он дает ответ на вопрос “что ты можешь?”. Для него слова “я — русский” означает, что он способен к наукам как Ломоносов, к бунту как Пугачев, к полетам как Гагарин, к разорению столиц как Святослав, к подвигу как 28 панфиловцев и к литературе как Достоевский. (Периодически приходится напоминать оборзевшим личностям также и про Георгия Жукова с Кутузовым). Для этого типа людей, русскость — потенция.

В хорошем смысле этого слова.

Хотя у этого слова все смыслы — хорошие.

Потенция, потенциал, возможность и способность — модальности, которые неизбежно приходят к моменту сравнения с реальностью. То есть человек, чувствующий в себе способность, рано или поздно предъявляет к себе требование соответствия.

Если же к этому требованию прилагаются такие вещи как чувство долга, ответственность, вера в добро и совесть, то неизбежен момент, когда человек первого типа попадает в замкнутый круг: “можешь, значит должен и должен, значит — можешь”. Debes ergo potes, potes ergo debes.

Это круг всемогущества взрослых людей, которые меняют мир так, как считают правильным. Они строят флот, летают в Космос, берут Азов и основывают город Грозный. Ими создается государство.

Им не противостоят люди второго типа.

Когда я сказал “не противостоят”, я не оговорился и не описался.

Этим типам просто нечего делать на одном поле. Человек потребляющего типа или второго сорта просто не в состоянии выдержать конкуренции в среде, где обитает сорт первый.

При одном условии: если его вид в среде не поддерживается искуственно.

Все гораздо проще: вторые приходят за первыми. Следом.

Их мировоззрение и modus vivendi стоят на двух аксиомах:

Во-первых, достоинство человека, его бытие определяется уровнем потребления.

Во-вторых — в их распоряжении находится огромное по стоимости наследство, которое можно обменять на уровень потребления — государство.

Когда они, отвечая на вопрос о национальности, произносят слово "русский", речь уже идет не о качествах, способностях или упаси Боже, требованиях к себе. Речь идет о праве наследования.

Их идеология — ничто иное как масштабный дауншифтинг, суть которого в монетизации таких нематериальных активов как национальный престиж, суверенитет и т. д. и обмен их на прекрасные айфоны, айпады и сверкающие форды фокусы. Их интересы находятся на уровне глаз и это они считают проявлением собственной разумности и даже достоинством.

Естественно, что для доказательства самому себе и окружающим собственной правоты, дауншифтерам приходится постоянно подвергать критике не кого-то, а именно тех, кто создал то, что он собирается задауншифтить — раз. Ведь, иначе придется следовать их примеру, а это не путь потребления, а путь созидания.

Второе — для того, чтобы убедить себя и окружающих в том, что они вправе распоряжаться наследством, необходимо доказать, что наследодатель — умер и других наследников нет. Именно отсюда такая ненависть и презрение к "имперцам", "патриотам" и "совкам". Они же тоже наследники. Только с другими, прямо противоположными планами на наследство.

Разница между двумя этими типами людей берет свое начала в разном ответе данными ими на вопрос о смысле жизни.

Вопрос о смысле жизни не имеет никакого конкретного значения до момента осознания человеком собственной смертности. То есть до момента взросления. Именно осознавая собственную смертность, человек принимает самое главное решение в своей жизни — ради чего он существует. И тут может быть только два варианта ответа:

1. Либо он существует для себя самого.

2. Либо он существует ради своих связей с другими людьми.

Если зашла речь о жизни ради связи с другими людьми, то тут не может не зайти речь о таком понятии как “любовь”.

Умение любить оказывается фактором формирования политики совершенно необходимым, чтобы ставить цели вне себя и своего потребления.

Проблема еще и в том, что решение может быть так и не принято. Человек такое существо, которое может бегать от действительности сколько угодно. Он может не смириться со своей смертностью на основе одного из вариантов ответа — эгоистичного или альтруистичного. Не выбрать ни один из них. В этом случае он будет погружен в подростковую истерику, которая совершенно необязательно закончится вместе с подростковым возрастом.

То есть вместо взросления и трансформации в зрелого эгоиста или зрелого альтруиста будет иметь место постоянный подростковый бунт против смертности. Отказ от взросления. Отказ от признания чего бы то ни было всерьез, поскольку принятие чего-то всерьез требует от принявшего следующего шага — соответствия этому принятию и этой серьезности. Оно требует либо служения, либо сопротивления. Поэтому беглец в подростковость не принимает всерьез ничего — для этого у него недостаточно мужества.

Наша творческая интеллигенция и ее нынешний кумир — весьма талантливый поэт Быков — прекрасный пример. Нет ничего, над чем бы эти дети не посмеялись — неважно, насколько это смешно. Оборжали бадминтон и “Булаву”, и Сколково, и Пикалево, полиции реформу — не забыли, министра обороны, камбайн, страду и Нургалиева погоны, и новую эстрадную звезду. Смешали кучу все, на лица не взирали. Единственный порок — все время украдкой поглядывали в зеркало и проверяли, как смотримся. Не недогнул ли? Не примут ли за “путинца”? Не перегнул ли? Не примут ли за борца? Всерьез?

Такое ощущение, что они просто боятся, что кто-то застукает их с серьезным выражением лица и спросит: ты что сейчас — что-то воспринял серьезно? А потом потребует от них соответствующих действий — борьбы, работы... службы.

Так что так и приходится все время ржать как джокер или опозиционерствовать — это же как в военкомате под гомика косить, чтобы в армию не призвали.

Ответ таков, что для любви или нелюбви нужна смелость. Мужество. Это непременное качество для того, чтобы сделать выбор.

Однако народ, культурный уровень которого ниже или равен культурам окружающих народов, никогда не создаст Империю. Он может создать деспотию, этнократию, набеговое хозяйство, получать дань. Не более.

Для того, чтобы создать Империю, необходим Старший Брат — народ, значительно опережающий младших братьев в культурном развитии. Только так можно притянуть к себе сначала элиты организуемых народов, а затем и их низы. Это, отметим, тожэе признак взрослости.

И последнее — ответственность.

Ответственность — не только инструмент для создания Империи, но и важнейший мотив для этого. На создание Империи толкает чувство ответственности взрослого за своих потомков, потомков своих близких, потомков своего народа. Ответственность перед предками. Народ, это не только те, кто есть сейчас, народ — это те, кто уже жил и те кто только будет жить.

Именно такая привязка и создает последнее необходимое условие для взросления. Ответственность порождает обязанность реализовывать все доступные возможности. Таким образом способность превращается в долг.

Способность предвидеть и просчитывать последствия своих поступков становится для взрослого обязанностью предвидеть и просчитывать, способность к цивилизаторству становится обязанностью, способность быть сильным — обязанностью быть им. Так возникает миссия. Миссия порождает Империю.

Мужество, любовь, зрелость, культура, разум, ответственность создают Империю. Отказ от любого элемента породит национализм, либерализм, космополитизм или кую-то другую гадость несовместимую с жизнью.

Отказ от Империи — есть не только отказ от обязанностей и миссии, это открытое признание того, что нужные для этого вышеперечисленные качества — утрачены.

Ну, кто тут хочет заявить, что он “не... ” и далее по списку? Выйти из строя!