"Дикие русские", - Глобальность русского вопроса

Точно так же первостепенно стоит сейчас и «русский вопрос» в его широком, не только национальном, но именно государственном, политическом и общенародном значении: опять «россиянское» подавляющее большинство, «быдло» для правящих, всячески попрано, лишено какой-либо исторической перспективы и будто бы утратило право голоса в решении своей собственной судьбы, будто бы даже само отказалось от этого права — как толстовские крестьяне 1856 года: «Вы наши отцы, нам хорошо». В смысле, нам хорошо в крепостнической неволе — в ответ на сословно эгоистические попытки молодого Толстого освободить их «сверху», пока они не начали самоосвобождаться «снизу».

«Крестьянский вопрос», кстати, уже и тогда был по-своему «русским»: крепостными были большинство русских, тогда как в стране правила немецкая, считай, династия с полунемецкой бюрократией и офранцузившаяся (порою до потери родного языка) дворянская верхушка. «Сделайте меня немцем, государь!..» — эти слова генерала Ермолова в ответ на царское «какую хотели бы награду?» стали классическим примером властного засилья нерусских в Российской империи. Ничуть не лучше положение и сейчас, власть «семибанкирщины» (выдавившей парочку внутренних конкурентов за рубеж, а одного даже на мягкие нары) никто не отменял, она стала лишь более опытной, прикро— венной.

Русский вопрос опять о Правде, а в социально-нравственном понятии — о справедливости. Вопрос этот нынешняя так называемая «элита» не хочет, да и по нехватке интеллекта и полному отсутствию какого-либо нравственного чувства не может разрешить. Созданная преступным сговором бюрократии, олигархата и уголовщины («кому на Руси жить хорошо»), паразитическая Антисистема в нынешней Эрэфии неостановимо пожирает государство, народ и самоё себя, извращая всё должное в жизни до полной, отрицающей всё и вся противоположности, сделав всеобщую деградацию единственным вектором «движения в никуда». А фактическая потеря суверенитета, категорически обусловленная активами нашей «элиты» на сумму в полтриллиона долларов в западных банках (в чужом кармане, то есть), превращает всем известных «агентов влияния» Запада в РФ и всех «вкладчиков» в чужую экономику, включая Минфин, в агентов прямого действия. Для верности сошлюсь на Збигнева Бжезинского, недавно назвавшего российскому интервьюеру эту цифру и с усмешкой добавившего: «Вы ещё разберитесь: это ваша элита или уже наша?..».

А ведь рано или поздно, но придётся разобраться.

Возвращаясь к современному «русскому вопросу», необходимо признать, что первейшей по своей значимости стратегической задачей его является государственное воссоединение самого большого в мире разъединённого народа — русского.

Преступный во всех отношениях Беловежский сговор трёх выродков — Ельцина, Кравчука и Шушкевича, встреченный сорокаминутной овацией американского сената, должен быть исторически преодолён любыми способами, иначе все наши надежды на приемлемое будущее, по геополитическим раскладам тех же Бжезинского, Киссинджера и других инсайдеров адской политической кухни, попросту будут сведены к нулю. Ибо дом, разделившийся в себе самом, — не устоит.

Более чем понятен и социальный аспект этого вопроса. К убийственной для бывшей великой страны экономической статистике добавляется такая же социальная, с чудовищным неравенством: по подсчётам независимых экспертов, 500 паразитарных семейств-кланов имеют такой же годовой доход, как и остальные 140 с лишним миллионов незадачливых россиян (журнал «Финансы», 2011, №5), а реальный децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых богатых к доходам 10% самых бедных в стране) зашкаливает за 30 (раз), — когда «порог народного бунта», по европейским понятиям, составляет 8— 10 раз. В недрах этого правящего клана по нестеснительным указкам Запада («Вашингтонский консенсус» и масса других, чаще тайных, «соглашений») и вырабатываются ныне важнейшие, зачастую прямо диверсионные для нашей жизни, антинародные решения, а пресловутый «тандем» с так называемым правительством и обеими палатами-говорильнями являются лишь рьяными исполнителями, не имеющими никаких реальных, самостоятельных властных полномочий. Иначе в два последних тяжёлых кризисных года число миллиардеров втрое не увеличилось бы, а Москва не стала бы их главным притоном.

И в довершение ко всему вот уже третий десяток лет, как намеренно запущена в стране «индустрия Ада», нравственного всеразложения и деградации, неприкрытого крушения всех устоев общества, насильственного его раскультурива— ния, по сути, поощряемого сбродной россиянской «элитой», поскольку цель её — любыми средствами сломить сопротивление народа их алчной власти, опустить всех до себя, сбить все вешки-критерии истины, добра и красоты. Волей-неволей в русских патриотических СМИ эта тема стала постоянной, более чем злободневной, можно сказать — кровоточащей, потому что разруха в душах и головах народа несравненно опасней, губительней, чем любая другая разруха.

Как видите, тяжесть нынешнего «русского вопроса» (политическую постановку которого эта псевдоэлита и рабски ей прислуживающая либеральная люмпен-интеллигенция ни в коем случае не хотят допустить, применяя жёсткие репрессии по «русской» 282-й и другим статьям УК) — тяжесть эта будет куда весомее и трагичнее «крестьянского вопроса» того времени, когда и речи не могло идти ни о распаде России и самого народа, ни о демографическом «русском кресте», не говоря уж о страшном нравственном обрушении верхов общества, да и низов тоже, о тягостном «пораженческом комплексе» в войне, названной «холодной», а по сути — Третьей мировой, перманентной, где главным стало отнюдь не атомное, а информационное оружие.

«Деньги не имеют идеологии.» Запущен был этот посыл в общественное сознание во времена «катастройки» теми же подручными у олигархата политологами, какие до сих пор долдонят: «Холодная война окончена!..»

Но она не может быть окончена, пока существует Запад в его многовековой и, в особенности современной, парадигме агрессивности. Чтобы избежать подозрений в предвзятости, приведу слова весьма известного английского историка и геополитика А.Д. Тойнби: «Задайте любому народу вопрос, что собой представляет Запад по отношению ко всем народам, и все ответят одинаково: Запад — архиагрессор. И каждый народ найдёт тому множество подтверждений, и в первую очередь Россия». Что мы и видим в течение всего лишь какого-то десятка лет на примере Югославии, Ирака, Афганистана, Ливии.

Деньги же ещё в античности перестали быть просто обменными знаками и обрели самодостаточное значение, сконцентрировав в себе все мыслимые позывы человеческой корысти и лжи, эгоизма, властолюбия, паразитизма с гедонизмом и прочего, не к ночи помянутого. Пушкинский «Скупой рыцарь» — тому яркое художественное свидетельство и олицетворение. Их мощь стремительно возрастала, скоро превратившись в самодовлеющую идею, а через неё и в идеологию — самую мощную и постоянно действующую в человеческом мире, породившую и порождающую ныне и присно бесчисленные, в том числе и мировые, войны и бедствия. Чего было больше в крестовых походах: идей Христа или идеологии элементарного грабежа, насилия, убийства? Тогда зачем была разгромлена и разграблена христианская Византия — в фактическом военном союзе с сарацинами-магометанами, в их единой цели? Не приходится доказывать, что походы эти, сказочно обогатившие их ордена тамплиеров, иоанитов, тевтонов и прочих псов-рыцарей, по идее своей были вполне сатанинскими, однозначно полярными учению Христа, христианству как таковому. А вспомнить хотя бы торговлю индульгенциями, нравы Ватиканского двора вообще.

Идеология денег более чем наглядно для нас победила и другую могущественную идеологию, а именно социализма— коммунизма в СССР, то есть в исторической России (как она сложилась к середине XX века) и в бывших соцстранах. И сейчас, когда большая часть денег перешла в виртуальную сферу обращения, в пустую, ничем не обеспеченную бумажную долларовую «зелень» (которой напечатано в 20 с лишним раз больше, чем стоимость всех товаров в мире!), идеология эта обрела уже «чистую», можно сказать — аксиологическую форму «идеи денег» как тотального, глобального эквивалента всех, какие ни есть, ценностей в мире. И только высочайшие порывы человеческого вероисповедного, патриотического духа могут иногда одолеть грубо материалистическую идеологию денег и всяческой корысти, например, в виде фашистского Lebensraum (жизненного пространства), как наша беспрецедентная в мировой истории Победа 1945 года.

Эта неправедная идеология противостояла, препятствовала должному решению «крестьянского вопроса», она же намертво блокирует решение и нынешнего «русского вопроса», который неразрывно связан с подобными «вопросами» и такими же насущными интересами всех других национальностей России.