Страна Перемогия и размышления о ее генезисе

Писать об Украине, как по мне, уже с полгода — год неинтересно, поскольку там ничего не меняется. Периодически общая скучная картина угасающей государственности искусственно расцвечивается то ли внешними, то ли внутренними силами. Вот Саакашвили прорывает границу, а вот он прыгает по крышам, обращая с высоты с пламенными речами к своим сторонникам. Вот Украина спорит со странами ЕС по поводу своих языково-образовательных нововведений. А вот премьер министры и его соратники по кабинету министров выступают с докладами, объединенными общей мыслью — «жить стало лучше, жить стало веселей». «Скучно, девицы».

Но есть одна черта, которая все же достойна обсуждения. Это постоянная, неутолимая, беззаветная тяга современной Украины к перемогам. Если их нет — а их нет — то они набрасываются живой рукой, раздуваются из ничего, или из того, что ни в каком контексте не может рассматриваться в качестве перемоги. И нет уже ничего удивительного в том, что новогодняя речь президента этой страны — по сути, перечисление всевозможных перемог. Даже то, что украинцы обладают неистощимым запасом оптимизма — по-видимому, тоже заслуга правящей ныне власти.

Эта страсть к перемогам — прямое следствие сути того режима, который установлен на Украине. Несмотря на всю свою убогость, это нацистский режим. А нацизм нуждается в двух вещах — постоянной внешней экспансии и не менее постоянных победах. Только победы — причем весомые, грубые и зримые — способны оправдать его методы и внутреннюю суть в глазах народов тех стран, где такой режим установлен.

И тут мы возвращаемся мыслями к Третьему Рейху, благо все чаще Украину называют то контрабандной копией этого Рейха, давшей при установке системный сбой, то Четвертым Рейхом. Гитлеровскую Германию, начиная с со времен аншлюса Австрии и возврата Судетской области, и до начала 1943-го года, можно назвать государством побед. Побед было много, они были и на полях сражений, и в экономике, и в «социалке». Третьему Рейху не надо было натужно раздувать их из ничего, поскольку доказательств того, что имела место именно победа, а нее имитация, было более чем достаточно. Кстати, именно поэтому поражение под Сталинградом имело такое мощный психологический эффект: у привыкшей к победам страны поражение вызвало шок в связи с отсутствием иммунитета к поражениям.

Украина такой роскоши лишена. А вот потребность в перемогах хороших и разных у нее налицо. Она всеми силами пытается их получить, но все, что не имеет реальной почвы под ногами, рассыпается как песочный домик и растворяется в воздухе. Не поэтому ли украинские перемоги столь краткосрочны — они практически бабочки-однодневки, живущие ровно столько времени, сколько указывается в названии бабочек?

PS. В чем отличие стран с нацистской моделью от стран, у которых другая модель? В том, что вторые могут позволить себе роскошь иметь как победы, так и поражения. Что такое, скажем, Сирия для России? — Однозначная победа. А история с допуском/не допуском наших спортсменов на ОИ-2018? — Поражение. А строительство Крымского моста? — Победа. А отсутствие адекватной реакции с нашей стороны на, скажем, одностороннее введение Украины фактически визового режима с Россией? — Может, и не поражение, но неприятность...

Но, повторимся, страна, у которой не нацистская модель управления и идеологии, может позволить себе, как писал один британский писатель-юморист, «пережить приятности вместе с неприятностями». А вот Украина в ее нынешнем качестве этого себе позволить не может.

Анастасия Скогорева (ежики)