Другая глобализация

Определяющее влияние процессов глобальной экономической, политической и культурной унификации на локальные общества не могло ни породить полярных оценок как самого явления глобализации, так и описывающих его теоритических моделей. При этом критическая позиция различных антиглобалистских групп в масштабах планеты выглядит закономерно маргинальной из-за неспособности предложить системную альтернативу тому, что преподносится как магистральный путь развития цивилизации. В большинстве случаев критики поднимают на щит полностью или частично отжившие институты, идеи и представления, не способные обеспечить эффективное решение глобальных проблем, или же стремятся подвергнуть сомнению реальную значимость требующих коллективного противодействия угроз.

Неудовлетворенность реальным ходом планетарной интеграции, с одной стороны, и неконструктивным протестом сторонников тех или иных форм изоляционизма, с другой, наглядно иллюстрируют голоса в поддержку так называемой альтернативной глобализации (altermondialisme — во франкоязычной традиции). Это определение охватывает стоящие на разных мировоззренческих позициях группы, сочувствующие идее всепланетного единства при несогласии с реально существующими формами «неолиберальной» глобализации в экономической, политической или культурной сферах. При весьма значительном разнообразии принадлежащих к данному направлению идейных течений общие теоритические основания позволяют рассматривать их как единое явление.

Всеми сторонниками альтернативной глобализации постулируется наличие критически важных проблем общепланетарного значения, решение которых совершенно невозможно силами национальных государств и чрезвычайно затруднительно на нынешнем уровне международной интеграции. Речь идет о сохранении глобальной экосистемы, пригодной для обитания человека, обеспечении международной безопасности, своевременной коррекции дисбаланса социально-демографической сферы, объединении усилий в рамках масштабных научно-технических проектов и тому подобном. Сторонники национальной изоляции смогут позволить себе нигилистическое отрицание актуальности этих и других вопросов самое большее еще лет двадцать. В дальнейшем игнорировать главные вызовы современности будет невозможно даже при наличии самых плотных шор на глазах.

Другим важнейшим основанием идеологии альтернативной глобализации служит очевидная недостаточность защитных инструментов независимых государств для эффективного противодействия росту влияния транснациональных корпораций и связанных с ними наднациональных институтов — экономических и политических. Проистекающие отсюда диспропорция международной торговли, растущий разрыв между богатством и бедностью, миграционный кризис и другие негативные последствия невозможно преодолеть, уходя в изоляцию. В современном мире полной автаркией не может обладать даже традиционно самодостаточная Швейцария, если она желает сохранить достигнутый уровень жизни и не готова вернуться к натуральному хозяйству. Раньше или позже макроэкономическая и социально-демографическая конъюнктура обесценит любые протекционистские меры, любые социальные гарантии в рамках отдельного (пусть даже максимально отгородившегося от остального мира) национального государства.

Самостоятельное значение имеет процесс политической и культурной интеграции, который не только оформляет глобалистские тенденции в экономике, но и диктует субъектам международных отношений собственные правила. С ним тесно связаны проблемы свободы распространения информации, интернационализации преобладающих форм идеологии, слияния национальных политических элит. Исторические примеры демонстрируют, что развитие надгосударственных форм коллективной самоидентификации, интернациональных политических механизмов, экономических и культурных связей, как правило, ведет к появлению более крупных, отвечающих возросшим потребностям социума политических и общественных структур. Попытки насильственно воспрепятствовать интеграции общества в привлекательное для него культурно-политическое пространство в большинстве случаев оказываются безуспешны, провоцируя кризисные явления внутри старой системы.

Необходимость поиска механизмов совместного решения общепланетарных задач служит сторонникам альтернативной глобализации основанием для переоценки имеющегося у человечества политического инструментария. При этом существующие международные институты делятся на условно «капиталистические» и «социально ориентированные» в зависимости от того, способствуют ли они дальнейшей концентрации капитала или нацелены на соблюдение всевозможных прав, свобод и социальных гарантий. Допустимыми и желательными считаются только последние, что находит отражение в самопрезентации части альтерглобалистских течений как Всеобщего движения за справедливость — the global justice movement. Теоретики, склонные к прагматичному подходу, видят здесь определенную наивность, указывая на теснейшую взаимосвязь «неолиберальной» экономики с господствующей идеологией, включая базовые ценности современной демократии, и прямую зависимость любых международных институтов от политического заказа лидеров рынка.

Теоретически можно попытаться представить необходимые элементы единого механизма решения глобальных проблем без учета особенностей и ограничений, накладываемых реальной расстановкой сил в современном мире. Поскольку расчет на самоорганизацию действующих субъектов международных отношений в интересах общей пользы явно себя не оправдывает, начать следует с предполагаемого центра принятия решений и рычагов воздействия, которыми он обязан располагать. Дабы иметь возможность проводить общую политику без оглядки на частные интересы и мнения, структура должна обладать независимым финансированием, а также эффективным аппаратом принуждения, иными словами, важнейшими признаками полноценного государства в глобальном масштабе. То есть, по сути, представлять собой мировое правительство — не конспирологическое, а вполне реальное — эдакую ООН с бюджетом и всем арсеналом влияния, финансового, дипломатического и военного, Соединенных Штатов. Подобный бюрократический монстр — давнее пугало всех критиков глобализма, но никто еще не нашел работоспособной альтернативы институту, обладающему общепризнанной монополией на применение насилия, в деле поддержания социального консенсуса, хотя бы и вынужденного.

Смирившись с наличием единого центра урегулирования глобальных проблем, следует не перегружать его бесконечными вопросами частного порядка, решать которые систематически берутся и никогда не решают национальные правительства. Не случайно, набирающая обороты (и не устраивающая многих) реальная глобализация, по оценке социологов, сопровождается параллельным процессом регионализации, позволяющим передать актуальные вопросы на тот уровень компетенции, который обеспечивает принятие максимально эффективного решения. В сегодняшней действительности это скорее исключение, чем правило, поскольку из-за недоверия правительств полномочия региональных и субрегиональных структур при контактах с зарубежными партнерами существенно ограничиваются. Зато руководство многих государств широко делегирует фактическое право решения различных вопросов крупнейшим корпорациям, в том числе транснациональным. Именно они, а не коллективы граждан, выступают базовыми элементами создающейся сегодня глобальной политико-экономической системы.

Разумеется, сторонники альтернативной глобализации предлагают все это изменить, сделав основой основ единой общепланетарной регуляционной сети различные человеческие сообщества. Это могло бы способствовать смягчению социальных противоречий, но делает совершенно неизбежными теневые схемы продвижения транснациональными корпорациями своих интересов — путем подкупа региональных элит, различных форм экономического и внеэкономического давления на сообщества граждан. Поэтому вместо исключения корпораций из процесса принятия решений перспективным представляется подход, рассматривающий крупный бизнес и людские коллективы как равноправные базовые элементы субрегионального и регионального самоуправления с четким набором законодательно оформленных взаимных обязательств, нарушение которых регулировалось бы в судебном, а не в административном порядке.

При подобном распределении полномочий: максимальный спектр вопросов, решаемых на низовом уровне, и ограниченный набор проблем общепланетарного значения как сфера компетенции глобального регулятора — отпадает надобность в каких-либо промежуточных структурах, а национальные государства сохраняют исключительно антикварное значение. Миграционный кризис в таких условиях сдерживался бы одновременно несколькими механизмами. Во-первых, глобальные институты не допускают системного выкачивания ресурсов из отдельных регионов так называемыми развитыми странами и транснациональными корпорациями. Они же препятствуют вооруженному продвижению своей идеологии в «третьем мире» любым, кто ранее мог себе позволить игнорировать межнациональное право и отсутствие мандата международных структур. Таким образом, миграционный поток лишается постоянной подпитки. Корпорации определяют, какое число дополнительных рабочих рук они способны «переварить», будучи обязаны соблюдать в отношении мигрантов те же нормы трудового законодательства, что и в случае с гражданами. Наконец, сами гражданские коллективы в рамках первичного самоуправления решают, сколько новых членов — носителей какой культурной традиции они согласны принять. Отсутствие оторванных от рядовых избирателей политиков национального уровня делает излишними спекуляции насчет открытости, мультикультурализма или, напротив, замещения титульной нации легко управляемыми и дешево оплачиваемыми пришельцами.

Но это теория, которая нежизнеспособна без искренней вовлеченности ключевых элементов в деятельность всей структуры. Ничто в современном мире не способно отучить транснациональные корпорации продвигать свои интересы с помощью оплачиваемого лобби в политических кругах суверенных государств, превратить население развитых стран из перекладывающих заботу о собственных интересах на правительство потребителей в реализующих свои права в форме прямой демократии граждан или убедить девяносто процентов функционеров национальных и наднациональных бюрократических институтов в их полной ненужности. Ситуация такова, что именно национальные государства и образуемые ими военно-политические блоки обладают сегодня наиболее действенными рычагами власти, включая монополию на насилие. Поэтому надо исходить из того, что они будут и дальше всеми силами продлевать собственное существование, свой образ мира, свои якобы универсальные ценности, даже если для этого потребуется игнорировать неостановимую эволюцию общественных форм и провозгласить «конец истории».

Между тем, в относительно недавнем прошлом был момент, когда искренняя увлеченность идеей единого справедливого мира на большей части планеты имела шанс превозмочь своекорыстие национальных бюрократий. Вернемся мысленно в 1991 год, когда был распущен Варшавский договор и распался Советский Союз. С точки зрения глобального баланса сил это нельзя рассматривать иначе как величайшую геополитическую катастрофу XX века. Кстати, именно тогда, а не в связи с позднейшими событиями в Югославии и на Украине, было разрушено послевоенное мироустройство: все последующие изменения на карте мира — закономерные следствия потери системой международных отношений целого кластера ключевых элементов. Однако любой кризис открывает перед системой возможности нового развития, и величайший кризис в новейшей истории создал в этом отношении уникальную ситуацию.

Радикально обновленный политический класс и активная часть населения одной из двух имевшихся в мире сверхдержав (неважно, под влиянием ли западной пропаганды или вследствие сознательного разрыва с не отвечавшим их внутренним потребностям прошлым) добровольно демонтировали один из вовлеченных в глобальное противостояние военных блоков. И это не было признанием поражения в холодной войне: ничего подобного бы не произошло, если бы русские могли только представить, что их запишут в разряд проигравших. Победителями должны были стать все. Огромная страна, сформировавшая вокруг себя мировую социалистическую систему, без малейшего сопротивления отказалась от трети территории и половины населения, поскольку с полной внутренней готовностью приняла либеральные ценности, открыв дорогу к торжеству западного варианта демократии во всепланетном масштабе. Сегодня достоинства такого выбора не устают превозносить лишь профессиональные промоутеры всемирного демократического проекта. Но как бы ни относиться к политической форме несостоявшегося всепланетного объединения, важно, что глобальная интеграция а, следовательно, и дальнейшее совершенствование общественных форм, вообще стали возможны.

Напрашивался очевидный и закономерный шаг: закрепить идейную победу единственного оставшегося претендента на роль глобального регулятора официальной перестройкой западного мира в единый общий мир. Россия готова была сделаться частью нового справедливого и универсального миропорядка. Китай на тот момент еще не достиг значительного экономического влияния и оказался бы вынужден либо остаться в безнадежной изоляции, либо со временем последовать примеру других государств. Любые иные сторонники национальной исключительности на планете стали бы каплей в море единого человечества, музейным экспонатом, памятником прошедших эпох. И для того, чтобы эта утопия состоялась, необходимо было «всего лишь» пересмотреть долгосрочные цели проекта «НАТО» и проекта «ЕС» ради максимально полного развития проекта «ООН».

Как мы знаем, подобного пересмотра не произошло. Блоковое мышление возобладало. Соединенные Штаты провалили свою историческую миссию, предпочтя, вместо того, чтобы на деле взять на себя ответственность за судьбы мира, быть не устроителями, а потребителями. Они удовольствовались и до сих пор довольствуются выкачиванием ресурсов отовсюду, где только можно, вместо того, чтобы содействовать их эффективному и по возможности справедливому перераспределению. Удовлетворились навязыванием всему и вся собственных когда-то впечатляюще жизнеспособных, но неизбежно устаревающих политических норм и жизненных ценностей вместо совместного с иными странами и цивилизациями поиска новых перспективных общественно-политических моделей. И, самое главное, они сохранили допотопную стену между небольшой частью человечества и остальным миром — в виде единственного имеющего значение военного блока на планете.

Сам факт существования закрытого клуба государств создает дисбаланс в формирующейся всемирной политико-экономической системе. Производство общего продукта осуществляется различными странами, а его распределением, благодаря экономическому диктату, узаконенному бесчисленными наднациональными коммерческими, политическими и судебными институтами, поддержанному либеральной идеологией и военным превосходством, ведают исключительно члены западного клуба. Этому способствует не только НАТО, но и ЕС, который так и не стал образцом для других регионов — первым звеном всемирного единства, оставаясь, ввиду преобладания в его политической самоидентификации атлантической составляющей над собственно европейской, не имеющим самостоятельного значения довеском к НАТО.

В результате глобализация в сфере международных отношений, как и в экономике, носит ярко выраженный иерархический характер: она стремится охватить всех в интересах очень немногих. В том идеале, который принят США и ЕС, распространенные на весь мир «единые правила» в международной политике, торговле, гуманитарной сфере, вместо того чтобы содействовать имущественному и образовательному выравниванию в положении людей, призваны продлить навечно нынешнее процветание внутри клуба избранных и гарантировать бесперебойную работу по обеспечению этого процветания за пределами западного мира. Итогом процесса стала бы консервация экономического неравенства между регионами, отстранение более бедных и слабых государств от участия в определении собственной судьбы, сращивание транснациональных корпораций с бюрократическими институтами Запада, системная внутриполитическая нестабильность за пределами «демократического сообщества» и перманентный миграционный кризис у его границ.

Разрушение постсоветской системы международных отношений, возникновение структурных проблем в глобальной экономике и социально-демографической сфере наглядно демонстрируют, что процесс глобализации, в ее нынешнем виде, зашел в тупик. Подавляющее большинство стран и народов не пожелали играть роль, отведенную им в новом «едином» мире. Миллионы людей сорвались с мест, нахлынули в Европу и США, требуя своей доли глобального процветания. Недовольные теорией и практикой вестернизированной глобализации массово примыкают к радикальным исламистским течениям, подпитывая традиционалистскую мусульманскую реконкисту и перенося боевые действия на улицы европейских городов. Китай и Индия создают альтернативные центры силы и новые правила игры в экономике, политике и культуре, медленно, но верно разрушающие основанные на западных ценностях модели межнационального взаимодействия. Наконец, Россия с ее все еще достаточно значительным военным потенциалом, прекратив бесконечное отступление перед экспансией Запада, проявила неожиданное упорство в защите того, что считает «последним рубежом обороны», — собственных национальных границ и жизненно важных позиций в проблемных регионах бывшего СССР.

Все это — системные сбои глобализации, которые апологеты евроамериканской демократии и западного образа жизни предпочитают объяснять персональными качествами (весьма неприглядными) людей, представляющих иные культуры. Упорное нежелание признать ошибочность действующего проекта общепланетарной интеграции в форме превращения всего мира в культурную, экономическую и политическую периферию Запада, отражающегося в абсолютном преобладании институтов НАТО, ЕС и входящих в эти объединения национальных государств над институтами ООН, побуждает убежденных атлантистов вновь и вновь пытаться преодолеть системные трудности, разгоняя неработающий политический механизм. Результаты — всеобщая безуспешная война с международным терроризмом, неявная, но все более ожесточенная экономическая война США и ЕС против Китая и реальная угроза ядерного конфликта между Западом и Россией.

Может быть, стоит перестать расширять и достраивать здание, которое явно обречено обрушиться само и похоронить под своими обломками невесть сколько миллиардов людей? Не лучше ли разобрать нескладную постройку и начать строительство заново? Только теперь не сосредотачиваясь на оборонительных стенах и рвах, побуждающих соседей по планете в свою очередь возводить стены, а заняться единым общим домом — распустить НАТО, реформировать ЕС, позволив отдельным «кирпичикам» — суверенным государствам, раз уж мы не можем использовать в качестве базовых элементов самодостаточные региональные микрообщины — прилаживаться друг к другу в рамках более авторитетной и снабженной всеми необходимыми инструментами воздействия ООН. Возможно, такой подход сделает мечту о подлинно справедливом, эффективном и безопасном, основанном на взаимном обогащении, вместо нивелирования достижений и особенностей отдельных культур, мироустройстве не столь уж неосуществимой.

* * *