Для чего Лукашенко пытается усидеть на двух стульях

Политолог Дмитрий Родионов — о том, как белорусский лидер отрицает возможность объединения двух государств.

Белорусский президент Александр Лукашенко в очередной раз заявил, что объединения Москвы и Минска не будет. По его словам, в повестке дня такого вопроса нет, а все разговоры об этом он назвал «притянутыми за уши».

По словам Лукашенко, сегодня в обществе идёт много разговоров об объединении двух государств. Стоит отметить, что разговоры эти в последнее время инициирует сам Лукашенко. Лично я не наблюдаю подобных разговоров в российском обществе, а вот в белорусском — как раз с подачи президента — пожалуйста!

В декабре прошлого года Лукашенко обещал не допустить объединения. Правда, он тогда использовал более жёсткую формулировку — не «объединение», а «вхождение в состав России». Почему? Это известная фишка социологов: хочешь получить нужный результат — сформулируй «правильный» вопрос.

Понятно, что большинство граждан — как в России, так и в Белоруссии — поддерживают Союзное государство и углубление интеграционных процессов внутри него. Конечно, многие разочарованы в текущих результатах интеграции, но большинство в обеих странах хотело бы её продолжения и углубления. Особенно старшее поколение, заставшее советские времена. Вопрос в пределах этой интеграции.

Создание единого государства (с едиными границами, армией, валютой, общей экономикой и т.д.), по сути, как раз подразумевалось проектом Союзного государства наших стран изначально, ещё в 90-е. И, конечно, речь шла о равноправии, а не о вхождении одной страны в состав другой.

Но Лукашенко намеренно ставит вопрос именно так — чтобы показать внутренней аудитории, какой он патриот и единственный гарант суверенитета. Мол, пока я президент, никакого поглощения Россией не будет.

Впрочем, эти заявления имеют и внешнего адресата. Во-первых, это страны Запада, которым Лукашенко даёт понять, что он не станет абсолютным вассалом Москвы и готов и дальше пытаться сидеть на двух стульях, получая выгоду с обеих сторон.

Ну и, конечно, это сигнал Москве, что Минск набивает себе цену и готов и дальше играть на повышение ставок.

Последнее всё более актуально на фоне обострившихся противоречий в нефтегазовой сфере. Эти противоречия существовали всегда. Лукашенко всегда пытался выбить для себя наиболее привлекательные условия экономического сотрудничества с Москвой, в первую очередь в отношении цен на энергоносители.

Но означает ли «союзное государство», что цена на газ для Белоруссии должна быть внутрироссийской? Подчеркну, «союзное государство», а не «единое». То есть всё же Белоруссия — это другая страна, цена на газ для неё не может быть внутренней. Как бы этого ни хотели Лукашенко и сам Путин. Не может же тот, в конце концов, заставить производителей отказаться от прибыли?

Ну а если гипотетически так сделать, то, наверное, было бы справедливо, чтобы Минск что-то дал в ответ. И да, субъекты РФ, если что, не только обеспечиваются за счёт федерального бюджета, но и налоги в него платят. А Лукашенко хочет какой-то односторонней дружбы. А отказ от поддержки иждивенчества называет отказом от интеграции.

В декабре белорусский лидер также подчёркивал, что неоднократно вносил массу предложений по развитию Союзного государства, однако не все были восприняты российской стороной. Сегодня, по его словам, подобные вопросы начали подниматься, но схематично, причём зачастую путается политика и экономика.

А кто путает-то, Александр Григорьевич? Хотите интеграции в политике? Может, тогда выработаем какую-то общую политическую позицию по ряду важных внешнеполитических вопросов?

Теперь они обиделись на «налоговый манёвр» и требуют компенсации. Именно требуют, заявляя, что такая компенсация им была обещана, хотя это не так: Москва проявила жест доброй воли, выразив готовность обсудить болезненный вопрос, но никто ничего не обещал! И таких жестов со стороны Москвы было немало. Но Минск почему-то считает это за должное.

Всё же перспективы углубления экономической интеграции России и Белоруссии огромны: эти две страны, бывшие и в СССР одними из наиболее развитых, сумели сохранить значительную часть своего потенциала. И сотрудничество было бы выгодно обеим сторонам.

В первую очередь, конечно, это энергетика. Например, развитие белорусской ГТС («Ямал— Европа», перспектива строительства «Ямал— Европа-2»), которое помогло бы в кратчайшие сроки полностью исключить Украину из транзитной схемы, не рассчитывая только на «Северный поток-2». Это развитие БелАЭС как союзного проекта. Что особенно актуально на фоне выхода Литвы из связывающего электрические сети трёх Прибалтийских республик, а также России и Белоруссии энергокольца БРЭЛЛ, долгие годы являвшегося заменой существовавшей единой энергосистемы СССР. Ввод в эксплуатацию новой станции защитит энергетику как всей Белоруссии, так и Калининградской области.

Это машиностроение. И тут не столько Россия могла бы использовать белорусский рынок, сколько обе страны, используя свой потенциал, могли бы создавать совместные предприятия для экспорта продукции. И здесь у наших стран есть перспективы, в том числе в наукоёмком производстве.

Это и банальное увеличение товарооборота. Как заявил прошлой осенью на Форуме регионов двух стран российский президент, в 2017 году товарооборот увеличился почти на четверть и достиг $32,4 млрд. Сегодня, по мнению многих экспертов, вполне реально вывести его на уровень 50 млрд и выше (для сравнения — это половина товарооборота России с Китаем). Сегодня Белоруссия занимает первое место как по объёмам товарооборота с Россией, так и по взаимным инвестициям в масштабах СНГ. В стране три тысячи компаний с российским капиталом. Конечно, это пока немного, но есть куда развиваться.

Кстати, на упомянутом Форуме регионов подписано 70 новых соглашений и контракты на более чем $500 млн. Это говорит о том, что бизнес двух стран вполне может договариваться без Москвы и Минска.

Сегодня Лукашенко должен понять, что правила игры меняются. Долгие годы ему удавалось за счёт транзитного положения, играя на противоречиях России и Запада, поддерживать достаточно высокий уровень жизни в стране, зачастую даже выше, чем в России. Подчеркну: во многом — за счёт России. Что будет, если это изменится? Правильно: возрастёт опасность ещё одного «Майдана» в соседнем государстве. Нужно ли ему это? Разумеется, нет. Неудивительно, что Лукашенко хотел бы оставить всё как есть.

Всё говорит о том, что Москва заняла принципиальную позицию: интеграции на должном уровне нет, сохранение отношений на нынешнем уровне неприемлемо. Вот тут-то Лукашенко снова достал из шкафа заслушанную до дыр кассету про невозможность объединения, рассчитывая, что она как-то повлияет на фон новых переговоров.

На фон, возможно, повлияет, а на результат — едва ли. Разве что поможет как-то прикрыть для внутренней и западной аудитории те компромиссы, на которые Лукашенко придётся пойти и которые в Минске почему-то считают не компромиссами, а уступками.

* * *