Ближний Восток. Газовые расклады

Турецкое агенство «Анадолу» отмечает, что в 18 году доля российского газа на внутреннем турецком рынке снизилась и составляет теперь менее 50%. Снижение не слишком велико — ранее российский газ составлял чуть более 56% всего турецкого импорта, однако теперь есть тенденция — Турция все больше ввозит на свою территорию сжиженный газ. При этом снижение доли Газпрома на рынке произошло на фоне общего падения потребления газа на 8% в 18 году по сравнению с 17 из-за теплой зимы в прошлом году.

Рост импорта газа в Турцию в виде СПГ составил 7 процентов, а вот поставки по трубопроводным системам, напротив, упали на 13.

Турция намерена всерьез диверсифицировать поставки газа на свой рынок, считая доминирование одного поставщика (понятно, что под ним понимается «Газпром») угрозой. При этом избыток газа она готова экспортировать в южную Европу — как по Турецкому потоку, так и по системе «Южного газового коридора ЕС», что полностью укладывается в интересы Европы, точно так же заинтересованной в снижении зависимости от монопольного представительства «Газпрома» на своем рынке. При этом турки жестко ограничивают мощность «Турецкого потока» только одной ниткой мощностью в 15 млрд кубометров, но готовы и заинтересованы в наращивании мощности системы ТАНАП, если к ней подключатся другие поставщики. Поэтому Турция сейчас поддерживает отношения с Ираном и Катаром, идя на прямую конфронтацию и с США, и с Израилем, и с Лигой арабских государств, однако в любой момент готова разменять Иран на улучшение отношений с Израилем (и, естественно, США), если израильтяне откажутся от идеи сепаратных поставок в Европу по морской трубе, а подключатся к системе ТАНАП. Во многом политика турецко-израильских отношений сегодня строится вокруг этого конфликта — и турки вполне рассчитывают на то, что им удастся «додавить» израильтян, для которых чисто экономические вопросы увязаны с иранской угрозой в связи с присутствием Ирана в Сирии.



Поэтому Путин и вынужден блокировать израильский газ, сидя в Тартусе и Хмеймиме — войну в Сирии с Турцией он проиграл, не сумев прорваться к сирийско-турецкой границе и создать угрозу для Турции, но и выйти из Сирии для него не вариант — Турция готова сотрудничать с Асадом, если тот даст добро на прокладку израильской трубы вдоль побережья. К ней, кстати, может подключиться и Египет. Есть предположение, что атака израильской авиации, когда был сбит российский Ил-20, была демонстрацией уязвимости российского присутствия со стороны той части израильской верхушки, которая готова пойти на соглашения с Турцией — поэтому и реакция Кремля была во многом неадекватной. При этом турки имеют неплохие торговые позиции с Асадом — под турецким контролем находится от 70 до 100 тысяч боевиков антиасадовской оппозиции, представляющие перманентную угрозу режиму. Размен боевиков на согласие Асада в прокладке трубы из Израиля в интересах Турции, но категорически неприемлемо для Кремля. Собственно, поэтому в Кремле и пытаются разгромить сирийскую оппозицию в Идлибе, чтобы лишить Эрдогана козыря — но здесь в игру неизменно вступают США, для которых удаление России с европейского газового рынка является принципиальным вопросом. Осенью дело дошло до прямых угроз со стороны США, после чего карательную операцию в Идлибе пришлось сворачивать.

Борьба за европейский газовый рынок продолжает ожесточаться. На Ближнем Востоке Турция начинает играть все более определяющую роль в вопросах транзита газа в Европу. По сути, сирийская война для Эрдогана была важна, как инструмент, с помощью которого он полностью ликвидировал Сирию, как возможного конкурента в вопросах транзита. Теперь положение Турции выглядит почти монопольным, а значит — от ее позиции зависит почти все, что касается войны в Сирии и послевоенного урегулирования.

* * *