Очерк о геостратегии и панрегионах

В предыдущих статьях активно использовались понятия — геостратегия и панрегионы. Для большей связанности и завершенности цикла, посвященного стратегиям стран, имеет смысл подробнее осветить вкладываемое в указанные термины содержание, кратко показать основные принципы и тенденции развития геостратегии, а также описать то новое, что делает использование классических моделей неадекватным текущей реальности, не говоря уже о будущем.

Важнейшей проблемой любого нового знания является отсутствие необходимого для его раскрытия и описания языка, терминов, понятийного аппарата. Отринув политэкономию, нельзя современную ситуацию адекватно и точно описать языком экономикс, в нем само понятие кризиса подразумевает цикличность, и капитализм развивается бесконечно. Вот и не видят современные экономиксисты структурного кризиса — надо подождать и все само рассосется. И так во всем.

Как было верно отмечено в комментариях к предыдущим статьям, я избегаю придумывать новые термины и дефиниции, предпочитая расширять и/или смещать акценты уже существующих. Собственно, все гуманитарное знание так и строится, посмотрите эволюцию таких понятий как человек или власть, с античных времен до наших дней. Столкнувшись с явлением, более широким или немного иным, чем описано кем-либо ранее, а в ином случае делать сборку не имеет смысла, приходится выбирать из существующих, наиболее близкое понятие.

Обнаруженное и требующее объяснения явление первично, а используемый термин вторичен. По этой причине не имеет смысла рассуждать про несоответствия моего описания идеям других, весь смысл как раз в этих отличиях. Я регулярно объясняю сей факт, но каждый раз находятся люди, что с упорством, достойным лучшего применения, начинают собирать реферат из википедии (они даже указывают ее в виде источника!), полностью теряя смысл, что заключен в статью.

Но вернемся к основному вопросу. Я не буду описывать Историю геостратегических учений, это каждый может почитать сам, покажу лишь тот минимум, что должен знать каждый образованный, интересующийся геополитикой, будущим мира и страны человек. Этот минимум заключается в логике формирования идей, ведь эта логика закладывает ограничения и четко показывает направления и необходимость дельнейшего развития геостратегии.

Классическое представление о геостратегии

Знакомство с геостратегией лучше всего начинать с концепции Хаусхофера о разделении мира на панрегионы. Его теория формировалась в период становления империализма, когда в мире образовалось несколько центров сил и пустого места для экспансии практически не осталось. Колониальные империи начали активно толкаться локтями, для развития требовались новые территории и ресурсы, но они были заняты. Возникла реальная необходимость размежевания и раздела мира, снижения напряженности и вероятности конфликтов.

Изначально у Хаусхофера была привязка к меридиальному делению мира на панрегионы (большие регионы) — на севере центр, на юге периферия. В последствии он немного скорректировал разделение мира, «ограничив» интересы России ее территорией и определив Индию в панрегион Японии, волшебство...


Разделение мира на панрерионы по Хаусхоферу (позднее).

После окончания Второй мировой войны мир колониальных империй почил в бозе, определяющим стало противостояние оставшихся двух центров: СССР — США, и среди концепций геостратегии наибольший вес набрали более актуальные новым условиям представления.

В основе моделирования биполярного противостояния СССР и США легло противоречие — «море-суша», где Хартленд — крепость людей суши, по Маккиндеру, территории и богатства недоступные для морских держав. Спикмэн внес свои коррективы, ключевым в противостоянии стал контроль за прибрежными территориями — Римлэнд, но противостояние все так же осталось биполярным.

Излишне говорить, что это был взгляд чисто морских держав на «правильное» устройство мира.


Разделение мира на регионы по Спикмэну.

Собственно эти идеи лежат в основе геополитики США и западного мира с середины 20-го века. Вот только, в текущих реалиях эта модель устарела и потеряла актуальность. Если начать определять роли исходя из базовых принципов, то Китай теперь надо рассматривать как самый что ни есть хартлэнд, а Россия становится толи вторым хартлэндом, то ли римлэндом. У остальных геополитических проектов нет собственного смысла существования, они лишь поле битвы. А Фининтерн (правые глобалисты) вообще отсутствует на карте «море-суша», прям как тот суслик — которого не видно, а он есть.

Собственно, это тот краткий минимум, которого хватит большинству. Вот только не нужно обманываться простотой объяснения, чтобы не сложилось впечатления, что вся геостратегия сводилась к объяснению текущих геополитических противоречий и раскладов. Все намного сложнее. Проводились серьезные научные исследования, вопрос пристально изучался, вот только теперь эти детали интересны разве только историкам от науки. Мир изменился, и факторы, ключевые для предыдущих моделей, перестали быть актуальными.

Таким образом, разделение мира на большие регионы было объективным отражением геополитических процессов, аппетитов больших игроков и географии. Но время не стоит на месте, условия изменились, можно и нужно создавать новые модели, актуальные для современного мира и будущих десятилетий, в рамках которых предыдущие теории станут частными случаями.

Новый взгляд на геостратегию

В основе разделения мира на макрорегионы лежит представление о доминирующем влиянии географии на контуры границ, принципы хозяйствования и основы культуры. Собственно это очевидно и по приставке «гео» в словах геополитика и геостратегия. Вот только мир становится меньше, теснее и доступнее, ранее значимые естественные преграды и расстояния перестают играть какую-либо роль, культурные особенности народов размываются и смешиваются. Можно ли продолжать использовать модели, в основе которых лежит уровень цивилизации первой половины 20-го века?

Новых принципов и закономерностей в геостратегии за прошедшие десятилетия не появилось, но произошло смещение акцентов и влияния отдельных факторов. Более динамичное развитие событий привело к тому, что ранее считавшиеся неизменными и статичными явления вдруг обрели подвижность, и их значимость серьезно возросла. И наоборот, ранее важное потеряло вес.

Влияние физической географии, климата, обеспечения ресурсами, т.е. территории, все еще остается наиболее важным фактором, вот только моря и горы, что сто лет назад воспринимались в качестве практически непреодолимых преград, теперь не более чем красивые картинки, проплывающие за окном или иллюминатором. Отправить контейнеровоз через пол мира может быть экономически выгоднее, чем покупать в соседнем городке, а масштабная евангелизация Кореи или сатанизация Европы — уже не вызывает удивления.

Панрегион, именно термин Хаусхофера мне кажется более актуальным существующим реалиям, должен рассматриваться как территория, являющаяся естественным ареалом зарождения и существования геополитического игрока. Который, в свою очередь, представляет из себя державу (далее будет сказано про типы держав), способную вести три типа войн: вооруженная (война Ареса), торгово-экономическая (война Афины) и психоисторическая (война Аполлона).


Модель геостратегии.

На рисунке показаны факторы, играющие ключевую роль в определении панрегиона и формирования геополитического игрока. В основе, как и ранее, лежит география, климат и обеспеченность ресурсами. Для ведения войны Ареса требовалось, чтобы панрегион был защищен естественными границами, а внутренняя военная связанность была выше внешней. Собственно так и формировались хартлэнд и римлэнд. Военная связанность внутри сухопутных и морских стран шла по разным транспортным путям. Для одних внутренними и безопасными были дороги, для других водные пути. Вот только технологии развивались, и нет теперь внутренних коммуникаций — войны ведутся за сотни/ тысячи километров, а география перестала быть какой бы то ни было защитой. Ничего не мешает сухопутной державе уничтожать океанические флоты противника, а морской державе делать тоже самое с сухопутной инфраструктурой.

Экономическая связанность всегда была важным фактором, вот только развитие технологий и информационный обмен позволяют торговать со всем миром, даже не имея морских портов, да и Северный морской путь перестает быть непроходимым. Ситуация с психоисторическими смыслами еще серьезнее — смешение набирает обороты. Процессы изменения идентификации народов ранее занимали столетия, теперь все намного быстрее и проще — посмотрит, что творится на территории бывшей Украины.


Модель гестратегии первой половины 20-го века.

Показанная на картинке модель позволяет более четко понять закономерности и связи представлений 20-го века. В моделях Хаусхофера, Спикмэна и др. использовались в большей степени стабильные, статичные явления. Развитие науки и технологий, а также культурный обмен не принимались в качестве ключевых факторов. Ну а вместо психоисторических смыслов использовались врожденные качества человека — раса и национальность, которые серьезно ограничивали маневр. Кстати, именно эта ограниченность мешала западу в борьбе с левым движением большую часть прошлого века. Коминтерн был намного более опасный соперник, для созданного под руководством морских держав, объединенного запада. Коминтерн был сетевой державой, а не континентальной, как Советский Союз, но борясь с внутренним врагом, мы сами разрушили оружие против внешнего...

В последние десятилетия психоисторическая война воспринималась исключительно как дополнение к торгово-экономическому противостоянию, элемент гибридной войны, что является ошибкой. Вообще термин «гибридная война» мне не очень нравится, более правильный термин — геостратегическая война, понимая, что борьба идет по все трем направлениям, но с разной интенсивностью.

Таким образом, влияние географии на формирование панрегиона остается значимо, вот только развитие науки, технологий и информационно-культурный обмен резко снизили его вес. Теперь стало можно вырвать часть территорию из панрегиона и включить в другой. Анклавы и эксклавы перестают быть слабыми позициями, а становятся опасными и устойчивыми структурами. Правы те, кто говорит, что в геополитике необходимо уходить от логики шахмат с концепцией линии фронта, правда и игра го также ограничена — одна фишка с ядерным оружием имеет вес много больший, чем горсть фишек с без сомнения важными вещами.

Есть еще один важный аспект, который не выводился из предыдущих моделей — третий тип державы — наднациональная/ сетевая держава, которая предпочитает использовать средства из войны Аполлона.

Типы держав

Исторически, в рамках геостратегии традиционно принято разделение стран на две группы — континентальные и морские. Далее следует довольно справедливое наблюдение, что, как правило, морские страны побеждают континентальные, что объясняется возможностью морских стран использовать ресурсы со всего мира. Вот только, если бы картина была такой, то достигнутое один раз превосходство было бы навсегда. Значит в этих построениях ошибка — устойчивость системы невозможна без баланса.

Если рассматривать страны в контексте ведения трех типов войн, то для континентальных стран характерен примат войны Ареса, а вот для морских в приоритете торгово-экономическая война. Вспомните, что говорил Бисмарк о войсках Британии и постоянные требования эмбарго со стороны Британии ко всем потенциальным союзникам. Но у нас есть еще война Аполлона и есть отдельный вид держав, незамеченных в предыдущих рассмотрениях — наднациональные/ сетевые.


Геостратегические типы держав.

Британия, как национальное государство, проиграло сетевым венецианским структурам, да и Ост- и Вест- индийские компании были сетевыми структурами. Ватикан, интернационалы, да собственно современный Фининтерн (правые глобалисты) являются типичным примером сетевой/ наднациональной державы. Ни одна из этих структур не укладывается в традиционные геостратегические модели мира, лишь как часть континентальных или морских держав.

Это дополнение совсем по-другому раскрывает противостояние разных типов государств — континентальная держава проигрывает морской, морская — сетевой, а сетевая — континентальной. Последнее требует пояснения — особенность континентальной державы заключается в жестком контроле за территорией и наличием силовых ресурсов, это позволяет просто вырезать представителей сетевой державы в очень короткий промежуток времени. Филип IV против тамплиеров или Сталин против Коминтерна — результат был нужным, понятно, что отдельные хвосты остались, но вред от них был на порядки меньше, чем если бы сетевиков не трогали.

В настоящее время мы наблюдаем интересное противостояние Фининтерна (сетевой державы) и промышленных элит США (все больше проявляющих черты континентальной державы) на территории последней. А вот у Британии (морской державы) проблем с ЕС и Фининтерном будет много больше, что не может ни радовать. Посмотрите, как аморфная европейская бюрократия выкручивает островитянам руки — любо дорого посмотреть.

Тенденции

Описанное выше разделение стран/ государств/ держав на три типа, исходя из предрасположенности к определенному типу войны, актуально для настоящего времени, но перестанет таким быть в будущем для претендующих на значительны суверенитет. В предыдущих статьях я описывал, что геополитическому игроку необходимо будет иметь ресурсы для ведения всех трех типов войн, что способствует унификации.

Геополитический игрок будущего будет сочетать в себе черты континентальной, морской и сетевой державы, чем естественнее и органичнее это будет, тем лучше для его будущего. Попытки строить долгосрочное доминирование на одном типе ресурса обречены на провал.

В этой логике совсем по-другому раскрываются стратегии России, включающие в себя развитие морского (торгового) направления и идеологии/ религии (психоисторических смыслов). Это не блажь автора, а насущная необходимость будущего мира. Если вам говорят, мы исключительно континентальная многокультурная (читай без идеологическая) держава и нам не нужны ни флот, ни идеология, это или вредитель, или дурак, или политолог.

Как формально выделить потенциальные панрегионы? Надо взять физическую, экономическую и этнокультурную карты и совмещать их в поисках устойчивых регионов. Далее смотрим на обеспеченных ресурсами для всех трех видов войн территориях очагов пасионарности — народов с высокой пассионарностью. Если есть — это и будет панрегион, нет — территория для экспансии. Не удивительно, что границы панрегионов близки к исторически максимальным границам империй.

С сетевыми державами ситуация интереснее, где границы и территории Фининтерна? Если взять карту мира, то во всех крупных городах будут его представительства — этакие точки и кляксы на карте.

Таким образом, важнейшей особенностью панрегионов в будущем станет развитие ресурсов и возможностей для ведения всех трех типов войн, без этого перспектив не будет.

Заключение

В ближайшие годы мы будем наблюдать интересную картинку — мир будет распадаться на крупные регионы (панрегионы), границы которых не всегда будут совпадать с традиционными представлениями классиков геостратегии. Мир постоянно меняется, а представления большинства о геополитике и геостратегии так и продолжают оставаться на уровне шаблонов и моделей 20-го века. Люди просто не понимают, что те правила, что лежали в основе предыдущей картинки мира уже давно ушли в прошлое.

Более комплексное и системное рассмотрение позволяет рассмотреть картину в целом, добавив к влиянию географии, еще и развитие науки, технологий и информационно-культурный обмен. В результате деление мира, переход территорий между панрегионами, а что даже более важно, встраивание в общую логику сетевых держав, получают свое логичное объяснение.

В ближайшее время обособление отдельных панрегионов будет продолжаться, плюс важную роль будет играть унификация панрегионов в части возможности вести как вооруженную, так и торгово-экономическую войну, ну а уникальные психоисторические смыслы будут тем элементом, что будет обеспечивать различия и многообразие в пределах человечества.

Андрей Школьников

* * *