Овсянка по утрам и ненависть к России

Тереза Мэй на посту премьера Соединенного Королевства — менее полутора лет. Но о ней много говорят, как-никак женщина на высшем государственном посту — все еще экзотика. Но Мэй оказалась гораздо заметнее своих политических «подруг» и, кажется, затмила даже канцлера Германии Ангелу Меркель. Однако известность глава британского кабинета министров приобрела больше не делами, а речами. Их много и едва ли не в каждой она поминает Россию — недобрым, громким словом.

Политологи не отказывают себе в саркастическом удовольствии нарисовать словесный портрет британского премьера. Прямые светлые волосы, холодный взгляд, громоздкая фигура. Гардероб Мэй пестрит от обилия цветов. Она выходит в свет то в красном, то в пестром, то в неведомо каком. На ногах — леопардовые лодочки, которые премьер меняет на ботфорты из змеиной кожи или разноцветные резиновые сапожки. Иногда непонятно, куда дама направляется — на пикник или на светский раут...

Если в гардеробе Мэй сплошная эклектика, то в политике — полное постоянство. Впрочем, это касается лишь отношения к нашей стране. Мэй, еще будучи министром внутренних дел, жестко характеризовала политику Кремля. Став премьером, она и вовсе перестала сдерживаться. Едва ли не в каждом выступлении, Мэй неустанно, как заклинание, повторяет, что Москва — враг Лондона, зло для Европы, угроза миру. Кибершпионаж и хакерские атаки — тоже дело рук коварных и зловредных русских. Если госпожа Мэй страдает мигренью или у нее бессонница, — и в этом она, похоже, винит Россию.

Премьер беспрестанно твердит об угрозе с Востока, призывая Европу к «бдительности» в отношениях с Москвой.

Убеждает, что надо пристально наблюдать за действиями враждебно настроенных стран вроде нашей, которые «угрожают росту Западного содружества и которые пытаются разорвать нашу коллективную силу». Мэй беспрестанно стремится убедить Европу в том, что на Великобританию можно положиться как на силу, способную «защитить» ее от любых посягательств со стороны России.

Более того, она открыто угрожает России! Во время визита в Словакию корреспондент местного телевидения спросил, готова ли английский премьер она сбросить на Москву атомную бомбу. Мэй ответила: «Да!»

Степень агрессивности Мэй намного превосходит выступления других мировых политиков, также не жалующих Россию. Даже американские президенты в худшие времена отношений с нашей страной не позволяли себе ничего подобного.

Мэй бросает негодующие, резкие слова на политический стол, как замусоленные карты, доставшиеся ей в наследство от прежних британских лордов, пэров и премьеров. И они ненавидели Россию — всегда, во все времена. Это такая же старая английская традиция, как чаепитие, любовь к садоводству, пристрастие к овсянке по утрам и к бифштексам с кровью на обед. Россия у Великобритании — как кость в горле. Похоже, вытащить ее никакому врачу не под силу. Во всяком, случае, в ближайшее время.

Один из коллег Мэй сравнил ее с тигрицей, которая дерется в своем углу и — что необычно для политика — не беспокоится о том, любят ее или нет. Другой политик выразился проще: «трудная женщина».

Некоторые считают Мэй второй Маргарет Тэтчер. Пожалуй, она действительно напоминает свою легендарную предшественницу, но лишь упорством в достижении цели. Однако Тэтчер не шла напролом, ее стратегия была более взвешенной, гибкой. Она была «железной», как ее величали, но не «мраморной», как называют Мэй.

Тэтчер, согласно все той же традиции, не любила СССР и не скрывала этого. Ей был по вкусу морозный воздух «холодной войны», однако, когда началось «потепление», она сменила гнев на милость. С Горбачевым Тэтчер разговаривала, как с давним приятелем, сверкая улыбкой. «Он мне нравится, — изрекла она после встречи с советским лидером. — Мы можем иметь дело друг с другом».

Так было, но — недолго. Да и то потому, что Горбачев не обладал таким твердым характером, как Тэтчер...

С руководством СССР находил общий язык, да и то в силу необходимости, перед лицом смертельной опасности в лице Гитлера и его своры, Уинстон Черчилль. Но до Второй мировой этот добродушный на вид толстяк с неизменной сигарой во рту не скрывал своих «чувств» к нашей стране. И, когда еще не остыли рукопожатия союзников на Эльбе, взялся за старое. В конце ХХ века правительство Великобритании рассекретило план операции «Unthinkable» — «Немыслимое», разработанный — заметьте! — 22 мая 1945 года. Это план военной операции против СССР, созданный по указанию премьер-министра Черчилля.

1 июля 1945 года около пятидесяти британских дивизий должны были вторгнуться в советскую зону оккупации Германии, при поддержке танков и авиации занять Берлин, Дрезден и ряд других немецких городов, ворваться в Польшу. И это еще не все — циничные британцы намеревались использовать для своих целей пленных немцев, сформировав из солдат СС и вермахта десяток-другой дивизий.

Вот так, сразу после изнурительной, кровопролитной и разрушительной Второй мировой должна была последовать Третья мировая война! Хороши союзники, ничего не скажешь!

К счастью, план «Немыслимое» так и остался на бумаге. Британские стратеги вовремя сообразили, то их затея может обернуться против них самих. Ведь могучая Красная армия не только могла обратить солдат Черчилля в бегство, но и форсировать Ла-Манш, высадиться на Британских островах и овладеть Лондоном. Представляете — красный флаг над резиденцией британского правительства на Даунинг-стрит!

В 1946 году Черчилль, вынужденный уйти в отставку, выступил в Фултоне с речью, которая вошла в учебники истории. В свое время ее называли ярой антисоветской, полной ненависти к СССР. Но на самом деле в выступлении Черчилля не было слишком уж резких выпадов. Он упомянул про советские сферы влияния, про то, что «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен «железный занавес», говорил о растущем влиянии коммунистических партий, которые стараются «достичь во всем тоталитарного контроля». Но не следует опускать и другую фразу Черчилля: «Я очень уважаю и восхищаюсь доблестными русскими людьми и моим военным товарищем маршалом Сталиным...»

Я неспроста уделил столько времени Черчиллю. Сегодня, на фоне госпожи Мэй, «человек в цилиндре» может считаться вполне умеренным — если, конечно, забыть про план «Unthinkable» — политиком. Впрочем, мы не знаем, что замышляют сегодня британские военные против России...

После Черчилля на посту премьер-министра Великобритании пребывали Антони Иден, Гарольд Макмиллан, Александр Дуглас-Хьюм, Гарольд Вильсон, Эдвард Хит, Джеймс Каллаган, та же Тэтчер, Джон Мейджор, Тони Блэр, Гордон Браун. Никто из этой компании не проявлял теплых чувств к СССР, а потом и к России. В лучшем случае это было ледяное, скрытое за вежливыми улыбками дипломатов, недружелюбие, в худшем — набившие оскомину громкие, открытые угрозы в адрес нашей страны. Британскими политиками двигала не только верность «традициям», но и желание свалить часть проблем страны на извечного недруга.

Да и предпоследний британский премьер Дэвид Кэмерон не был «оригинален» — он часто говорил о том, что Россия дестабилизирует обстановку в мире, угрожает безопасности европейских стран и так далее. Но Мэй намного превзошла коллегу — со знаком минус, разумеется. Ее яростная русофобия поражает даже британских политиков.

Впрочем, «стиль» нынешнего британского премьера нетрудно объяснить — так незатейливо она пытается утвердить свои слабые позиции в стране.

Перед Мэй, как призрак, маячит Brexit, не дает покоя фантастическая сумма в 60 миллиардов евро, которые надо заплатить за выход из Евросоюза. И тут Россия, по ее мнению, виновата — ведь кремлевские хакеры вполне могли повлиять на результаты референдума. Сумели же они в Белый дом «поставить» Трампа вместо Клинтон.

От того все более злым становится стук каблучков госпожи Мэй, а голос все чаще срывается на крик...

Валерий Бурт